— Хватит ходить вокруг да около. Все проще, Райс, — эльфийка наклонилась ко мне ближе и произнесла: — Борода подхватил оборотничество. Да, увы… После той раны у мельницы. А с тобой все в порядке?

— Со мной все прекрасно, — отозвался я, глядя в ее безумно красивые глаза. Меня не так волновало известие о случившемся с Яркусом, как женщина, произнесшая его.

— Скажи как маг, есть способ исцелиться от этого? Алхимики говорят, что есть шанс, если пить их дорогие средства, но обещаний не дает даже сам Ирдемс, а знахарка и кое-кто другой сказал, что нет такого средства, и чтобы я зря не тратил деньги, — произнес Яркус, лицо его стало угрюмым. Он потянулся к кружке с элем.

— Не хочу тебя расстраивать, но увы, права знахарка и кое-кто другой, — ответил я, придвинув табурет ближе к Ионэль. — Насколько мне известно, такого средства у алхимиков нет. Его рецепт держали в строжайшем секрете жрецы Калифы, и темная нубейская богиня убивала всех, кто добирался до этого секрета. Есть легенда, будто где-то в руинах храма Калифы хранится золотая бутылочка с зельем, исцеляющим от оборотничества. А может это и не легенда. Об этом имеет смысл поговорить с кем-то влиятельным из клана Хартун Тран. Но есть иной путь…

Яркус тут же поднял глаза ко мне и нахмурился.

— Говори, Райс. Мы внимательно слушаем, — эльфийка неторопливо отпила из бокала.

За прошедшие без Ионы дни ее образ в моем сознании слегка потускнел. Может, здесь виновато не только прошедшее время, но и Ольвия. Без сомнений госпожа Арэнт — самые яркие переживания в жизни Райса. Но сейчас, глядя на Ионэль, я чувствовал, как она тоже возвращается в мое сердце. Это сложно объяснить, но я как Астерий именно таков: держать в сердце нескольких женщин для меня вполне естественно. И хотелось мне сейчас сказать: «Иона, ты прекрасно выглядишь, дорогая» и приобнять ее, несмотря на соседство ее грозного названого брата, но от меня ждали иных слов. И я сказал:

— Путь — остаться оборотнем. Подождите! — я поднял руку, прерывая протест Бороды и эльфики. — Я объясню, и вы поймете, что это неплохое решение. Гораздо лучше того, чтобы искать снадобье от оборотничества в нубейских песках — там куда вероятнее найти смерть. Суть такова: процесс превращений можно научиться контролировать. В любой момент: хоть в Двоелуние, хоть в какие-то особые моменты жизни, когда в тебе сущность зверя берет верх над человеческим началом ты можешь по своему желанию оставаться человеком. Справедливо и обратное: при желании ты можешь обернуться зверем в любой момент. Я знаю, как это делается и могу научить. Первое время придется выполнять упражнения под моим присмотром, потом можно самому.

— Это трудно? Я же — не маг. Во мне даже пылинки магии нет, — Яркус покачал головой, взял с тарелки жирными пальцами зажаренное ребро.

— Если бы ты был магом, вышло намного проще. Но даже если в тебе ни пылинки магии, то все равно научится можно при достаточном старании. Как долго, не могу сказать. Тут в зависимости от способностей: кому-то может потребоваться месяц-другой, а кто-то может освоить это в считанные дни, если чувствителен к собственному менталу. Вот, к примеру, моя подруга… — я осекся, понимая, что Ионэль сразу догадается, что речь о госпоже Арэнт и сказал так: — в некотором прошлом была столь способна, что научилась делать это почти без моей помощи.

— Что скажешь, Тетива Ночи? — Яркус глотнул из кружки и повернулся к эльфийке.

— Если это действительно так, а не пустые слова Райса, то было бы неплохо. Даже очень хорошо. Представь, когда мы на охоте и нужна быстрота зверя ты им становишься, а когда я подкрадываюсь, чтобы вырезать твое сердце, ты снова становишься моим дорогим братом, — она рассмеялась и даже губы Яркуса округлились от ее шутки. — Но я никогда и ни от кого не слышала, что такое возможно, — добавила Иона. — Ты не врешь, магистр Райс? — она вскинула левую бровь.

— Значит, Тетива Ночи? Боги, красивое имя! Тебе очень идет, если вспомнить ту ночь в мельнице и тебя там, разящую с лука, — я придвинулся к ней еще ближе. — И я не вру. Вспомни, разве я обманул тебя хотя бы раз? Откуда такое недоверие?

— Ты бросил меня! — она поджала губы.

— Иона, я же сказал: в тот вечер меня остановили эльфийские стрелы. Тебе подтвердят это в Хартун Тран, если не веришь мне. Но близким людям и друзьями надо верить. Я не отказываю никому в доверии без веских причин, — моя рука легко легла на ее талию.

Эльфийка не возражала, и я тут же подумал: «Если она снова станет моей, то как мне быть с Ольвией? Графиню я точно не оставлю ни при каких условиях. А Иона… Она непримирима, когда дело касается других женщин — уж это я усвоил очень хорошо. Эта шетовка в порыве ревности может даже схватиться за свой разящий Эрок. Но с другой стороны, я — Астерий, и я умею влиять не только на природу мира, но людей и всех разумных существ в нем».

— Ты прекрасно выглядишь, Ионэль. Я восхищаюсь тобой и благодарен богам, что они указали мне дорогу в этот вечер сюда, — сказал я, пользуясь задумчивым молчанием эльфийки и обнимая ее смелее. — Прошу, давай забудем прошлые обиды?

— Это вовсе не обиды, а всего лишь желание убить тебя, Райс Ирринд, — она улыбнулась, но как-то не особо весело.

— Можно выпить из твоего бокала? — спросил я, положив свою ладонь на ее руку, лежавшую на столе.

— О, Эббел! История повторяется — у тебя снова нет денег⁈ — теперь Иона даже задрожала от смеха. — Я дам тебе, мальчик, пять гинар. Пять — ровно как прошлый раз. Попей вина.

— У меня есть деньги, — я встряхнул кошель на поясе — звякнули монеты. — Более того, я пришел сюда, чтобы немного пополнить свой кошелек. Но мне хочется именно из бокала, на котором след твоих губ.

— Сначала скажи, что ты любишь меня, — с улыбкой потребовала Тетива Ночи.

— Ты права — история повторяется! Сказать это так же как-то тот раз, когда я дарил тебе цветы? — схитрил я, памятуя, что на набережной Весты мое признание было разыграно по просьбе эльфийки.

— Хотя бы так. В некоторых случаях, я могу простить обман, — она подняла бокал и отпила глоток, искоса поглядывая на меня.

— Я люблю тебя, Тетива Ночи, — прошептал я, наклоняясь к ее острому ушку.

— Громче! — настояла Ионэль, несмотря на явное недовольство Яркуса.

— Я люблю тебя, Иона! — громко выдохнул я, при этом подумав, что с моих словах не так уж много фальши.

Народ на соседних столиках повернулся к нам, а эльфийка поднесла бокал с вином к моим губам:

— Пей, мой мальчик. Я закажу еще.

— Эй! Подойди! — Яркус махнул рукой высокому, худосочному пареньку, бегавшему по залу с разносом, и когда тот подскочил, сказал: — Два бокала «Красной Ночи». Райс, тебе пожрать заказать? — Борода повернулся ко мне, и когда я мотнул головой, поторопил подавальщика: — И быстрее стрелы — знаешь, мы не любим ждать!

— Такой тебя, Тетива Ночи, я особо люблю, — сказал я, прижимая ее к себе и потянувшись с поцелуем к ее губам, однако эльфийка подставила щеку.

— Поведай нам с Яркусом, как ты собрался здесь пополнить свой кошелек? — Иона снова поднесла бокал к моему рту. — Если не секрет, конечно. Неужто думаешь здесь кого-то ограбить? Или надеешься выиграть? — она повернула голову к игровым столам, и вышло так что в этот момент я ее поцеловал в губы. — Сукин сын! Какой же ты наглый, Райс Ирринд! Если ты считаешь себя магистром, то ты магистр нахальства! — вспыхнула она, но при этом я видел, что ее серые глаза не сердятся.

— Собираюсь выиграть, — сказал я, найдя взглядом Салгора, о котором я подзабыл, разволнованный встречей с Ионэль.

Нашел я его за длинным общим столом, рядом со стариком в перетянутой ремнями робе и двумя девицами. Я отметил, что перед Салгором стояла тарелка со съеденной наполовину лепешкой и чайная чашка — значит паренек не ослушался меня, не заказал вместо чая эль.