— Пожалуй, — к этому времени он уже дохрмал до нас. Надо заметить, делал он это довольно бодренько для своего возраста и комплекции. — Вадим, не возражаешь, я украду у тебя наших гостей? Ты, как раз, сумеешь выяснить со своими кузинами, чью же всё-таки куклу ты закопал в саду Пьера: Валери или Моник…

Женщины тут же, как по команде, повернулись к Вадиму и совершенно синхронно упёрли руки в бока и раздули щёки.

— Алексей Константиныч… — укоризненно глянул на него Вадим. Но тот уже не пытался оправдываться, он уводил нас с Алиной в сторону дверей в боковой стене зала. И дальше, за эти двери.

— Здесь потише, — в оправдание своим действиям сказал он. — Не придётся напрягать голос, пересиливая музыку. Выключить-то её будет кощунством: Галина мне этого не простит. А она злопамятная.

— Галина, — уточнил я.

— Жена Захара Андреевича, — дополнил первую скудную информацию Алексей. — Она ведь профессиональной танцовщицей была. Победительницей конкурсов и турниров… пока к Захару на глаза не попала. А там: роман, свадьба, первый ребёнок, второй… Она ж теперь, каждой, само малейшей возможностью старается пользоваться, когда потанцевать может. Любым поводом…

«Как же это знакомо…» — чуть не сказал я вслух, но слава Писателю, сдержался, только вздохнул тяжело. Такое замечание было бы неуместным, учитывая, что здесь я пятнадцатилетний недоросль, а не почти сорокалетний отец семейства.

— Это — Алина Милютина, моя одноклассница, — решил проявить-таки вежливость я и представить свою спутницу.

— Здравствуйте, Алексей Константинович, — отпустила мой локоть и вежливо поклонилась девочка. — Премного о вас наслышана.

— Милютина… — задумался Алексей. — А это ли не Ивана Милютина дочка, случайно? Предсовдира Волжско-Камского коммерческого банка?

— Точно так, Алексей Константинович. Иван Анисимович — мой отец, — ещё раз, но уже не так глубоко поклонилась она.

— Хм, понятно, — потёр свой подбородок он. — Что ж, Алиночка, иди, развлекайся. А нам с Юрой потолковать пока надо. По-родственному.

Девочка на пару секунд было заколебалась, но затем взяла себя в руки, ещё раз поклонилась, но теперь уже совсем-совсем немного, но всё ж без вызова, и решила почесть за лучшее, совету старика последовать. В этот момент Алексей действительно стариком выглядел.

Он проводил внимательным взглядом её удаляющуюся спину и повернулся ко мне.

— Ты же не брал у неё денег, Юр? Нет? — спросил он.

— Нет. Не брал, — ответил ему, спокойно выдерживая его острый взгляд я. Кто он мне, чтобы я его взглядов боялся или тушевался под ними. — Ни у неё, ни у её отца. Однако, один совместный проект с ней мы начали. И проект уже приносит доходы.

— Что не брал — это хорошо, — замедленно кивнул Алексей Константинович. — Милютины те ещё мурены. Им только пальчик покажи, руку по локоть откусят. Ты ведь понимаешь, что ей от тебя надо?

— Фамилия, — спокойно, как само собой разумеющееся, ответил я. — И доступ к ресурсам тех, кто носит такую же.

— Правильно понимаешь, — остро глянул на меня из-под бровей он. — Почему же ты тогда с ней?

— Мне сейчас это выгодно, — не стал что-то придумывать я. — Да и связями, всё одно, ведь надо обзаводиться. Так чем Милютины хуже Бахрушиных или тех же Галицких?

— А эти…

— Тоже в одной со мной параллели учатся. Бахрушина в одном со мной классе, а Галицкий — в параллельном. Школу менять, как понимаешь, вариант не лучший. Если вообще возможный.

— Понимаю, — снова замедленно кивнул Алексей Константинович. — Понимаю… А что за проект такой? Не поделишься?

— Музыка, — пожал плечами. — Я пишу песни. Она их поёт. Да и я тоже. Пользуется популярностью.

— Музыка? — хмыкнул он. — Что ж, не плохое хобби, — заметил он, пока мы с ним проходили мимо стола бельярдистов, играющих на нём в это время. — Ничуть не хуже авиамоделирования, — чуть громче произнёс Алексей Константинович. Достаточно громко, чтобы один из играющих сумел услышать его фразу.

— Эй! А что ты имеешь против авиамоделирования? — распрямился тот. Такой же высокий и медведеобразный, как и почти все мужчины в этом доме. Что, впрочем, и понятно: наследственность-то у всех одна. Корень общий.

— Ничего-ничего, Валя, ничего! — поспешно поднял руки вместе с тростью перед собой Алексей. — Хорошее хобби!

— То-то же! — довольно пробурчал бельярдщик и снова повернулся к столу.

— Это Валентин Витальевич — внук Константина Петровича. Уже мой племянник, — пояснил мне Алексей, когда мы прошли немного дальше. — Ведущий конструктор боевых Дронов, — добавил он. А я уважительно присвистнул. Уж мне-то не надо было объяснять, что это такое и насколько важно для современной войны.

— Удалось хобби к делу приставить, — продолжил Алексей. — А вот с музыкой, пожалуй, посложнее задачка…

* * *

Глава 41

* * *

Алексей Константинович Долгорукий. Кто он? Шестьдесят пять лет. Доктор экономических наук, член-корреспондент Российской академии естественных наук. Действительный тайный советник. Первый заместитель Главы Правительства Княжества Московского.

В принципе, это всё, что было написано о пригласившем меня на этот вечер человеке во Всесети.

Нет, понятно, что там была и краткая официальная биография, и перечисление ранее занимаемых им должностей. Но и только. Достаточно этого, чтобы оценить человека? Его место в обществе, его важность, вес и значимость?

Не знаю. Кому-то, может быть и достаточно. Мне — не очень.

Естественно, я прочитал и перечитал не по одному разу всё это. Можно сказать, что наизусть выучил. Подобное ведь было естественным шагом при подготовке к серьёзной встрече. Кто бы не сделал так же, имея в своём запасе на подготовку целую неделю?

Но, опять же: достаточно ли этого?

И теперь, стоя рядом с ним, видя его непосредственно перед собой… всё так же не был в состоянии адекватно оценить его с этих точек зрения.

Мужчина, как уже ранее говорилось, «за пятьдесят», высокий, широкоплечий, ширококостный, полностью седой. Даже не так: волосы его были не просто «серебряными» или «посеребрёнными», серыми, редкими и выцветшими, как это, зачастую, бывает, а прямо-таки снежно-белыми. Высокие арки бровей. Гладко выбритый подбородок. Все черты лица какие-то резкие и четкие, заострённые, словно бы не природой созданные, а резцом на дереве выведенные. Глаза голубые, но тёмные, глубокие. Внимательный, очень цепкий, надолго на тебе задерживающийся взгляд, словно бы сканирующий или даже не так — делающий рентгеновский снимок. Либо томографию. Ни малейшего признака привычной вежливости, когда люди избегают слишком прямых и внимательных взглядов, нарушающих «личное пространство».

Одет без нарочитого лоска, в тёмно-синий деловой костюм без жилетки и галстука. При этом, было заметно, что он не «наряжен на выход», а эта одежда ему просто удобна и так же привычна, как «повседневка» солдату или спортивный костюм физруку. Я бы даже рискнул назвать этот его вид — домашним.

Отсутствие украшений: ни колец, ни перстней, ни вычурных запонок, ни браслетов. Однако, часы на левом запястье имеются. Простые на вид, но сколько эта вот «простота» может стоить? Как и весь его внешний вид. Как и весь этот особняк почти в центре Москвы.

У меня не было ответа. Я знал, что много. Но вот, насколько много? Не было даже предположений, так как я никогда ещё в своих жизнях не оперировал даже близко подобными суммами.

— Физика и математика у меня тоже идут не плохо, — пожал плечами я.

— Физика? — чуть приподнял одну из своих, итак, от природы, приподнятых и округлых арок-бровей мой собеседник, который был со мной почти одного роста. Или это я был с ним почти одного роста? Скорее, уж второе. Всё-таки, гены-то у нас с ним общие, а высокий рост и широкие плечи — это у нас семейное. Только, он взрослый, а я — ещё подросток. Да ещё и очень худой, если не сказать измождённый, подросток. Костюмчик, конечно, в какой-то степени компенсировал этот недостаток, но компенсировал для кого? Для тех, кто не привычен к таким костюмам. Для тех, для кого они в новинку, для таких, как я. Алексей Константинович к таким людям не относился.