Не знаю, как это объяснить. Да и можно ли это объяснить хоть как-нибудь? Просто, у меня это было так. И факт это слал в пешее эротическое любую «линейность» закономерностей течения двух этих временных потоков. Время в двух этих мирах не зависело ни от чего больше, кроме меня — единственной точки их пересечения.

В общем, в результате всего этого, в одном мире я ехал к портному забирать свой костюм, а в другом только ещё выходил из поезда в Адлере. Точнее, в Сириусе — одной из его «городских территорий». Тащил вещи к заранее забронированному номеру в мини-отеле «Galla», одному из тех многих, коими буквально набит посёлок «Мирный», давно ставший составной частью территории Сириус. И готовился встречать Новый Год.

Расплатившись с портным, я удостоился права (или чести) получить от него визитку с разрешением (или, всё же, рекомендацией?) заходить и обращаться ещё. И это действительно много стоило, с учетом того, что приехал я нынче один, без Милютиной — моего прошлого «пропуска» и «рекомендации». Да ещё и на такси, а не на красивой тонированной красной машинке. Эта врученная мне визитка означала одно — меня признали в этом круге. Как минимум, на меня готовы ставить. Бесперспективного выскочку-однодневку не стали бы приглашать ещё. Да — поулыбались бы вежливо профессионально и дежурно, да — пожелали бы доброго пути. Возможно, напоследок, попросили бы передавать привет и наилучшие пожелания старшему Милютину, если его увижу. Но ни о какой визитке и речи бы не шло. Ремесленники такого уровня умеют себя уважать. Умеют пользоваться своим положением. И умеют поддерживать дефицит на свои слуги, который и делает их такими востребованными и успешными. Ремесленники, вроде этого портного, вовсе не стремятся расширять свою клиентуру — им это уже просто не нужно. И даже вредно для бизнеса. Ведь именно эксклюзивностью услуги и определяется их уровень. Каждая визитка такого человека вполне правомерно может быть приравнена к билету в высокое общество (высшее, напомню, здесь — это Дворяне-Одарённые. Туда — пропуск, это Дар, и более ничто иное). И мне такую визитку дали.

И, если я теперь, этой визиткой, хотя бы раз, сам, за свои деньги, не воспользуюсь… то, считай, захлопнул перед собой дверь в финансовую и деловую элиту города. Такой вот лёгкий, ничего не значащий, но крайне обязывающий жест-подарок. Да уж… Где бы ещё теперь денег взять, чтобы эту дверь не захлопнулась… и надо ли мне вообще туда?

* * *

Наверное, я не джентльмен. И совсем уж не Рыцарь или Принц на белом коне. В первую очередь, из-за отсутствия этого самого «коня». Хоть бы и железного. Ведь, за правильным кавалером дама не заезжает. А за мной заехала.

Да — к назначенному времени, к моему дому подъехала знакомая уже машина и знакомый уже мне молчаливый водитель открыл передо мной заднюю пассажирскую дверь этой машины, пропуская и приглашая садиться внутрь. Туда, где уже сидела шестнадцатилетняя красавица в красном вечернем платье.

Сколько могло стоить это платье, мне даже прикидывать не хотелось, после-то той суммы, что я только что сам оставил у портного. Про украшения на шее, в ушах и на пальцах девушки, я уж и вовсе молчу. Однако, ей шло. Не создавалось впечатления перебора, нуворишского выпендрёжа или дорвавшейся до денег деревни. Всё было «скромно», не броско, в тему и, как и должно, не отвлекало внимания от самой девушки, а лишь подчёркивало её красоту и элегантность… что стоит ещё дороже пошлой аляповатой роскоши. Что ж, слово «стиль» ей не чуждо.

Хотелось верить, что сам я выгляжу не хуже. Пусть и без украшений. То есть, совсем без них: ни дорогих часов, ни золотых перстней или колец, ни драгоценной булавки на галстуке, ни какого-то значка в петлице. Не считать же за украшение мой фитнес-браслет? Это вещь не статусная, а исключительно функциональная. Для меня. Как для других — не знаю. А так: у меня даже кожаного бумажника-портмоне не имеется — не ношу я таких вещей. Все мои финансы прекрасно в телефоне умещаются. Телефон, правда… довольно статусный. Я таких ещё ни у кого, кроме Князя и членов Княжеской семьи не видел. Но — нельзя считать телефон украшением?

Я сел в машину. Поздоровался с хозяйкой этой машины поцелуем руки хозяйки, отвесил несколько комплиментов её внешнему виду, чувству стиля и умению подобрать цвет. Кажется, если неверное освещение внутри салона автомобиля меня не обманывает и не вводит в заблуждение, смог этими действиями и комплементами вызвать лёгкий, еле заметный румянец на её щеках. И, вроде бы некоторое смущение.

Возможно, даже и не наигранное. Однако, машина тронулась. Из динамиков дорогой аудиосистемы, установленной внутри салона, полилась музыка. Которая, впрочем, довольно быстро кончилась, сменившись профессионально-перевозбуждённым трёпом ведущего — это оказалось радиотрансляцией, а не каким-нибудь собственным плэй-листом. Новая песня. Новый трёп ведущего, а потом… до боли знакомые начальные аккорды. Длинный проигрыш и… мой собственный голос! Мой голос по радио! Не где-то в душе с лейкой вместо микрофона, не где-то в глухом лесу, где кроме меня только птицы, да мелкие прячущиеся по норам зверьки, не где-то в бане с микрофоном от дешёвого караоке в руках… а по радио! По радио, которое транслируется, как минимум на весь город…

Я затаил дыхание. Я не мог не затаить дыхание, слушая эту песню. Не смог бы никак и не смог. Я ловил каждый её звук, каждое своё слово. Я замечал недостатки, ошибки, шероховатости, мелкие лажи, но… Боже! Это же радио!! Не студия, а радио! Моя песня с моим собственным голосом на радио!

— Спасибо, — когда песня закончилась и сменилась очередным мало-содержательным трёпом, сказал я Алине. — Ты умеешь делать сюрпризы.

— Я подумала, что сегодня удачный день для старта — суббота, вечер. У нас ведь уже всё было готово. Не так ли? — чуть отвернула голову вместе со взглядом в сторону она. Было заметно, что почти дёрнулась её рука, словно бы она хотела непроизвольно почесать нос, но остановила себя, очередной раз продемонстрировав свою уникальную выдержку и умение владеть собой — то, что остановилась. А то, что дёрнулась — так ей же всего шестнадцать. Ей простительно. Успеет ещё научиться и такие движения контролировать.– Да и будет повод теперь, о чём поговорить на вечере у Алексея Константиновича… — уже полностью овладев собой, пожала она плечами, оставленными её платьем открытыми и соблазнительно белеющими в интиме автомобильного салона.

На вечере… Я непроизвольно вздрогнул и нахмурился, посмотрев вперёд, через лобовое стекло машины, по ходу её движения.

Вот ведь! Умеет эта юная интриганка тему переводить…

* * *

Глава 40

* * *

Мой Шифу — сам достаточно успешный человек: член Общественной палаты при МВД области, член «Единой России», несколько раз выдвигался в депутаты областной Думы, владелец своего бизнеса и своей собственной франшизы, как-то говорил: «Чем круче и дороже ресторан, тем меньше понтов». Не знаю, почему, но эту его фразу я запомнил. Что называется: «У кого-то в одно ухо влетает, в другое — вылетает, а у меня — ухо с дырой, вот и запало». А теперь вот вспомнилось.

В связи с чем? Да уж понятно — с этим званым вечером. И, если ориентироваться на данную фразу, то это был ОЧЕНЬ «дорогой ресторан»!

Здесь не было ни красной ковровой дорожки, ни неоновой подсветки, ни толп журналистов с их вспышками, микрофонами и видеокамерами. Не было вереницы из дорогих сверкающих машин на входе. Не было и ярких джентльменов с дамами в вычурных пышных платьях…

Не было. Тут было другое: трёхметровый глухой, невыразительно-серый каменных забор с видеокамерами, пост охраны на въезде, представитель которой молча взглянул на моё приглашение, показанное через опущенное боковое стекло задней двери автомобиля Милютиной, сверился с собственным списком у себя на планшете и пропустил нас проезжать внутрь. Была здоровенная территория с идеально ухоженным садом и ровненьким равномерно-зелёным газоном.