Двадцать восьмого вечером… Двадцать девятого утром я уже вышел за ворота Кремля. Вышел совершенно так же налегке, как и вошёл сюда месяц назад. Единственное, что прибавилось — это та самая флешка. Ну и одежда поменялась — месяц, всё-таки прошёл.

Мне в Кремль не привезли ничего из моей квартиры. Всё, чем я здесь пользовался весь прошедший период, было новым — только что из магазина или из упаковки. Ничего личного или моего.

Соответственно, ничего с собой я и не забрал, кроме того, во что оделся, выходя из комнаты, и той самой флешки. Которая, кстати, тоже была новая, извлечённая из упаковки прямо при мне.

С другой стороны, мне — грех жаловаться: вышел-то я в новеньком «брендовом» спортивном костюме и в новых профессиональных беговых кроссовках — а это достаточно кругленькая сумма, заметная даже для моего нескромного нынешнего бюджета. Кроссы уровня «Pro» — это совсем не дёшево!

Вышел. Да — именно вышел. Пешком. Никто меня отвозить-подвозить-подкидывать к дому не собирался — мол, не маленький, сам посо… доберёшься. Адрес знаешь — ноги есть.

Что ж, и действительно: адрес знаю, ноги есть. И багажа лишнего нет. Тем более, на пробежку ещё с утра не ходил. Так что: улыбнуться солнцу и легко бегом марш!

И всё то время, пока бежал, думал: а ключи-то от квартиры где?

Когда с моста в речку прыгал, они, вроде бы, у меня в кармане ещё должны были находиться. Когда на баржу залезал, ну и дальше мытарился — уже не помню. Не обращал внимания — не до них как-то было. А вот теперь — бегу и думаю, что с дверью делать, когда прибегу. Консьержа или консьержки у нас в доме нет и не предусмотрено. Дверь крепкая — выбивать замучаешься. Телефона нет — мастера по вскрытию замков не вызовешь. Да и с мастером: документы все внутри квартиры лежат в отдельном несгораемом чемодане, как и положено, на случай эвакуации… Хотя, всё это — вопросы вполне решаемые: надо просто по соседям прошвырнуться — они меня в лицо знают, и телефоны у них есть. Чай не откажут в помощи — мастера-взломщика вызовут. Тот дверь вскроет — поверит на слово, а внутри уже и документы показать смогу.

Что ж — рабочий план, пока я неторопливо бежал через Большой Каменный мост, в голове сам собой сложился. Это придало уверенности и даже чуть-чуть спокойствия (которое мне для пробежки по этому месту ой как требовалось!), ведь, всё же нормально, пока всё идёт по плану. Даже, если план — кошмарен.

На мосту ничего со мной не случилось. Не споткнулся, не упал, не был сбит, не был сдут или ещё чего-то, чего подсознательно ждал и к чему готовился. Даже шнурок не развязался.

А дальше… всё прошло легче, чем представлялось: код домофона не изменился, так что в подъезд я попасть смог без проблем. На этаж поднялся и увидел ключ, воткнутым в замочную скважину. Рядом с бумажкой, которая дверь «опечатывала».

Серьёзная такая бумажка — официального вида, с чьей-то подписью и печатью СБ Долгоруких. Такая, должна бы вполне отпугнуть любых излишне любопытных желающих заглянуть внутрь. Должно. Но отпугнула ли? Не знаю. По крайней мере, сама бумажка порвана или как-то повреждена не была.

Я, ничтоже сумняшеся, повернул ключ в замке и отворил дверь, обрывая эту бумажку. Мне-то это действие ничем не грозит. В самой квартире, всё было точно так же, как я и оставил в тот злополучный день месяц назад. Никто тут без меня мебель не двигал… и уборку не проводил. А пыли за месяц успело поднакопиться…

Единственным отличием, которое я смог заметить, оказался белый бумажный конверт с телефоном моим и ножом внутри, лежащий на столе рядом с ноутбуком. И следы ботинок на полу и ковре, ведущих от двери к этому столу…

Нож был именно тот самый, что я метнул тогда, на мосту — номер его я прекрасно помнил. Да и в целом — успел каждую щербинку на нём изучить, так что, не смог бы ошибиться. Да и телефон тоже — на нём даже в паре мест подпалины появились и следы плавления на резино-пластиковых частях. Не думаю, что кто-то в ведомстве Мамонта был бы настолько креативен, чтобы таким вот оригинальным образом маскировать новый аппарат под тот, что успел побывать в переделке. Да и сам он упоминал, что телефон мой нашёлся.

Нож был без ножен. Видимо, те, так как оставались в сумке, вместе с ней и сгорели. Хорошо ещё, что я в тот раз, паспорт с собой брать не стал! А то была бы нынче ещё одна лишняя бытовая забота — его восстанавливать. Не думаю, что возникли бы с этим какие-то серьёзные проблемы, но всё равно: зачем мне лишние хлопоты, когда можно обойтись и без них?

Телефон включился с первого раза и высветил мне кучу сообщений от брата… и даже одно от Мари. Кучу неотвеченных и непрочитанных мной сообщений. Месяц уже неотвеченных… нехорошо.

Пришлось отвечать.

Ещё было несколько сообщений от банковского приложения. В основном, как и всегда, рекламных. Но было среди них и сообщении о зачислении денежных средств моего ежемесячного «содержания» на банковский счёт. Ну и оплата за несколько фрилансовых заказов, выполненных мной ранее. И даже — о чудо! Четыре награды-доната за те главы, запущенной мной в публикацию книги, которые я успел выложить до происшествия!

Верите или нет, этим ничтожным копейкам я обрадовался даже больше, чем тем шестиста рублям, что пришли от Князя! Почему? Ну, их наличие показало мне, что мой «скилл» писателя достаточно хорош и для этого мира! А значит, не пройдёт много времени, прежде чем я перестану материально зависеть от милости или немилости Московского правителя. Смогу жить сам. И сам распоряжаться своей жизнью, глядя в будущее с оптимизмом, а не со страхом и неуверенностью.

Новые главы я выложил раньше, чем стал отвечать на сообщения брата — это о чём-то да говорит. О чём-то с моей головой. О чём-то, носящим название «графомания»…

Двадцать девятого утром я оказался дома, получил в руки свой телефон, а вместе с ним и доступ к распоряжению своими деньгами. А утром первого — то есть, через два дня, я должен был уже стоять на «линейке», в первом ряду, на церемонии подъёма Государственного Флага. А у меня ещё конь не валялся… Ни одежды нет под новые мои габариты, ни канцелярских товаров, ни учебников по программе, ни выполненных домашних заданий за летние каникулы…

В общем, эти самые два дня, я носился, как сраный веник. Искал, выбирал, мерил, покупал… кто, когда-либо, собирал ребёнка к школе, меня поймёт. С одной поправкой: этот ребёнок — я сам.

А потом же ещё и домашка…

Спал я мало. Ел тоже, не сказать, что много. От того и видок мой в зеркале, не смотря на дороговизну костюма и крутость причёски, особенной привлекательностью не отличался. На зомби я походил, если уж называть вещи своими именами. Свежего, чистого, дорого одетого зомби…

Чувствовал себя, что характерно, в полном соответствии с внешним видом. А идти в школу надо — линейка уже через час. Никак нельзя на неё опаздывать. Никак. Ни тогда, когда ты сын Князя…

* * *

Глава 29

* * *

СОШ №253. То есть, «Средняя общеобразовательная школа №253». Никаких тебе «МОУ» или новомодных «МАОУ», просто «СОШ». То есть, не «Муниципальное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа» или «Муниципальное автономное…» тоже самое. А просто: «Средняя общеобразовательная школа №253».

Меня, как человека, немного связанного с системой, такое сочетание буковок по восприятию царапнуло. Не сказать, что прям очень сильно, но царапнуло. Была в этом какая-то неправильность, непривычность… Однако, крайние дни перед Линейкой были настолько тяжелы и загружены, что времени и сил на докапывание и выяснение подробностей этого вопроса, просто не нашлось. Некогда мне было, недосуг. Да и, мало ли? Может, у них, в этом мире все школы такие? Своя собственная система классификации, подчинения и финансирования. Может такое быть? Да запросто!

Но вот, когда, пройдя знакомой по прошлому своему существованию дорогой, я вывернул из-за последнего угла и лично, своими собственными, нынешними глазами увидел свою новую-старую школу, то «СОШ»… эти три весёлые буквы вспомнились сами собой. А, главное, отсутствие перед ними любых других весёлых букв. Никакой «муниципалитет» и рядом с этим сооружением не мог валяться. Ни у одного муниципалитета, даже такого мощного и крутого, как Московский, банально нет и не может быть достаточного объёма свободных финансовых средств, чтобы все сотни и даже тысячи (раз уж речь идёт о Москве) школ были такими, как эта.