Менеджмент “Норт Старс” допустил большую ошибку на этом драфте и угробил будущее команды”.

Хорошая оценка, нечего сказать. И самое главное, что она очень близка к истине. Пока я не окажусь в Миннеаполисе на правах игрока с контрактом, о моих перспективах, и правда, нельзя рассуждать с уверенностью.

Но что об этом думать сейчас? Нужно доделать все дела в Монреале и лететь домой.

Но у меня это не получилось.

Буквально через двадцать минут в номере раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал бодрый мужской голос.

– Алекс, привет, это Фрэнк Макнамара. Через десять минут за тобой заедет машина и отвезет в аэропорт. Ты летишь в Миннеаполис на пресс – конференцию и встречу с болельщиками. В Москву полетишь из Нью-Йорка.

– Без проблем. А что с лекарствами?

– Об этом можешь не беспокоиться, они у нас. Как и документы для таможни.

– Отлично, договорились.

Положив трубку, я обратился к Смирнову:

– Надо лететь в Миннеаполис. Хотят меня представить местной публике.

Ради встречи со своей будущей звездой, менеджмент Норт Старс расстарался. Они меньше чем за сутки подготовили арену, продали билеты и даже успели выпустить мерч. Когда я в джерси команды появился на арене, то меня встретили несколько тысяч болельщиков в точно таких же хоккейных свитерах.

Ведущим этого импровизированного вечера был владелец местной сети хоккейный баров, веселый такой мужик с окладистой бородой.

Он оказался местной знаменитостью и отлично справился со своей задачей.

Вопросы от журналистов оказались достаточно стерильные. За исключением уже знакомой мне Ребекки. Которая снова спросила о том, есть ли у меня девушка.

На мой ответ, что я еще слишком молод чтобы думать о подобных вещах, Нэт, владелец сети баров, тут же засмеялся и сказал:

– Юные леди, не упустите возможность. Алекус – будущая звезда и миллионер, хоть и русский, – ответом ему стал смех, как журналистов, так и собравшихся фанатов.

Потом я еще познакомился и с владельцем команды, мистером Грином.

Который показался мне прожженным дельцом, для которого команда – это способ давить на администрацию города, не больше. Даже странно, что владельцем клуба в самом хоккейном штате США оказался не истинный фанат игры, а такой вот бизнесмен.

Впрочем, учитывая то, что в начале девяностых “Норт Старс” переедет в Техас, ничего удивительного. Такое решение мог принять только человек, ставящий во главу угла деньги, а не любовь к игре или мнение фанатов.

Интересно, как мой переход повлияет на судьбу команды? Если всё сложится удачно, то дела-то сто процентов пойдет лучше. Ну а если нет, то глядишь, и Миннеаполис лишится команды раньше, чем должен.

Всего на общение с журналистами и фанатами у меня ушло почти три часа. Полноценный хоккейный матч. Под конец вечера я успел еще и познакомиться с некоторыми из моих будущих партнеров, а именно: с левым крайним Брайаном Беллоузом, которого сватали ко мне в тройку, и чешским защитником Франтишеком Мусилом. Он немного говорил по-русски, так что его появление было понятно. Видимо, Франтишека, для которого грядущий сезон будет уже третьим в составе Норт Старс, приставят ко мне в качестве дядьки-наставника.

На самом деле, учитывая всю пламенную любовь, которую испытывают к нам чехи, это очень плохая идея. Но озвучивать свои мысли я не стал, еще будет время.

Уже после презентации у меня состоялся еще и ужин с генеральным менеджером команды, Джеком Феррелом и Скотти Боумэном, за которым мы обсудили дальнейшие планы и мои перспективы.

– Мы ждём тебя, Алекс, сразу после окончания турне твоей нынешней команды, – начал Феррел, когда с едой и светским разговором было покончено, – как раз за это время мы утрясем все детали контракта с вашими чиновниками, и твой законный представитель его подпишет.

– На какой срок вы хотите подписать со мной контракт?

– Думаю, что это будет трехлетнее соглашение.

– Мне бы хотелось подписать контракт на год.

– Год это слишком мало. Все новички у нас подписываются минимум на два года. В твоём случае, мы считаем, что уместнее всего будет срок в три года.

– Я так не считаю. Понятно, почему вы хотите длительное соглашение. Слова о миллионном контракте это всего лишь слова. Уверен, что вы будете настаивать на самом минимуме. Условно говоря, как раз на миллионе. Из которого я буду получать половину. Плюс, еще нужно вычесть налоги, как федеральные, так и штата. Итого, разрекламированный вами миллион превращается в тысяч триста, и это максимум. Тоже хорошие деньги, не спорю. Но они куда меньше того, сколько я реально стою. А после первого сезона моя реальная цена будет еще больше. Так что, мне нужен годичный контракт и пересмотр условий перед сезоном 89–90.

– А ты не слишком многого требуешь, Алекс? Тебе всего 17, и ты даже еще не член нашей команды, – усмехнулся Феррел, – плюс, учитывая все обстоятельства, еще неизвестно кто кому больше нужен. Мы тебе или ты нам. Я бы на твоём месте был бы более скромным.

– Я вам нужен намного больше, чем вы мне, – парировал я, – ваши намеки на ситуацию с моей сестрой, во-первых, неэтично, а во-вторых, в самом крайнем случае я достану нужные лекарства и другим путём. Или вообще подожду, пока их не начнут производить у нас. Да, это худший вариант, но он тоже есть. А вот вы напротив, слишком многое на меня поставили. Так что не думаю, что у вас сейчас есть выбор.

– Из тебя выйдет неплохой переговорщик, парень, – засмеялся Боумэн, желая сбить накал, – хорошо, что ты не член профсоюза. Ты был бы отличным председателем.

– Отличная идея. Кому как не советскому хоккеисту бороться против капиталистов, – подхватил я разговор, переводя его в шутку, – пожалуй, я так и сделаю.

Все засмеялись, а потом Феррел продолжил.

– В любом случае, мы всё уладим, и ты сначала примешь участие в части межсезонных игр, а потом дебютируешь в официальных матчах.

– А что насчёт Модано, мистер Феррел, я правильно понимаю, что именно Майка вместе с Брайаном Беллоузом вы планируете меня свести в одном звене.

– Да, верно, Алекс. План такой. Но скорее всего, Майку нужно будет провести еще один сезон в западной хоккейной лиге, ну, или как минимум, какую-то его часть. А вот с Брайаном мы тебя попробуем уже этим летом.

– Верно, – поддакнул Боумэн, – то, что я видел, а уж поверь, я просмотрел все твои игры какие смог найти, подсказывает мне, что у вас с Беллоузом может получиться отличная связка. Будет нужен еще хороший правый крайний, но это уже моя работа.

На этом ужин можно сказать что завершился, и на следующее утро я уже вылетел в Нью-Йорк, чтобы оттуда отправиться в Москву.

С лекарствами проблем действительно не было. Все документы менеджеры “Норт Старс” оформили правильно, на американской таможне вопросов не возникло.

Как и в Шереметьево. Там всё заняло вообще пять минут. Смирнов показал удостоверение, отдал бумаги, и меня практически сразу пропустили.

Потом я взял такси, на котором благополучно добрался до Домодедово, и уже через три часа после того как приземлился, снова был в воздухе.

Ставший уже родным аэропорт Кольцово встретил меня утренней прохладой, в Свердловске только что прошёл дождь, и оттуда я поехал домой. Встретил меня отец.

Долго отдыхать мне не пришлось, уже через три дня я был в расположении “Автомобилиста”, который вовсю готовился к заокеанкому турне.

И эта подготовка была чуть ли не серьезнее чем та, что я помню по прошлогоднему межсезонью. Асташев и Прокофьев гоняли игроков, многие из которых могли похвастаться самыми существенными регалиями в советском спорте просто нещадно.

Но никто не жаловался, мотивация была на высоте.

Причиной этому, помимо всего прочего, были еще и деньги. На очередном собрании, которое случилось как раз в день, когда я присоединился к команде, Завьялов огласил принципы выплаты призовых. Они, призовые, будут состоять из трех частей. Фиксированная часть, плюс деньги за победу в каждом отдельно взятом матче и по итогам всей серии. Если мы вернемся домой с отрицательным балансом побед и поражений, то денег получим существенно, в три раза меньше, чем если выиграем эту серию. А учитывая, что призовые в валюте – это значило очень и очень многое.