Мы не можем разомкнуть рук уже, наверное, полчаса, хотя кто считает. Может быть, прошел целый год, а мы и не заметили.

Я не сразу задалась вопросом, а где же Лиза, но как только эта мысль пришла мне в голову, я попыталась вывернуться из объятий Егор. Но он на то и железный дровосек, что и объятия его практически железные. Он только посмотрел на меня вопросительно, и на моё «Лиза» совершенно серьёзно ответил «у бабушки» и опять потянулся ко мне. Ну а кто я такая, чтобы спорить? Просто слабая женщина, которой сложно устояться перед искушением. Слабая и влюбленная, это важное уточнение.

У меня в голове роятся вопросы и восторги вперемешку, так что в ушах звенит и шумит, но, может быть, это просто влияние одного рыжего великана. Как знать.

- Я тебя смущаю? – спрашивает Егор, переводя взгляд на мои щеки, и я понимаю, что наверняка опять раскраснелась. Но мне не стыдно, если он об этом. Хотя, а что он вообще имеет в виду?

Видимо мое непонимающее выражение лица говорит само за себя, потому что он хмыкает и объясняет:

- Я без рубашки. Тебяэтосмущает? Просто я собираюсь целовать тебя еще полчаса, не меньше, так что привыкай. Тут нечего стыдиться. Ты нравишься мне, я – тебе. Я вообще твой спаситель и жажду достойного вознаграждения.

И в его этой речи смущение угадывается еще больше, чем в моих алеющих щеках. Меня это очень веселит.

- Я не смущена, Егор. Что угодно, только не это. А вот ты чувствуешь себя неловко, ха! Большой железный дровосек смущается, поразительно.

Мне все еще не верится, что сейчас этот мужчина, который казался таким неприступным, хмурым и холодным, обнимает и целует меня. Он какой угодно, только не холодный! Иначе почему у меня рядом с ним мозг плавится?

- Я уже забыл, как это, - он притягивает меня еще ближе и целует в самую макушку. Ох, какой высоченный, мне до него и не допрыгнуть, если сам не наклонится. Но он не просто наклоняется, он удобно сажает меня на тумбочку у двери, двигая забытую тарелку с кексами.

- Погоди, ты мнекексыпринесла, как вознаграждение? - он округляет глаза и посмеивается.

- Это лучшие кексы в мире, чтоб ты знал! – парирую я. Но да, это просто кексы, а он жизнь мне спас. Я не думала о них как о вознаграждении. – А чего бы ты хотел? Ну, как вознаграждение.

Он задумывается на минуту, так и не выпустив меня из своих крепких рук.

- Посиди со мной, попей чаю вот с этими кексами. Поговори со мной. А через пару дней, как с ногой станет получше, пойдем все вместе гулять к морю. Ты, я и Лиза. Не надо убегать, Эмма.

- Я не убегаю, Егор. Вот, поверь мне, это последнее, о чем я сейчас думаю. Скажи только…почему сейчас?

Я сама не знаю, что именно «почему сейчас», не знаю, что между нами происходит, почему он меня целует, почему зовет гулять со своей дочерью. Я не могу во все это поверить, не могу без его подтверждения.

Наверное, мне нужно что-то вроде «Эмма, давай встречаться», как говорили мальчики в школе, классе эдак в седьмом. Тогда всё было понятно, встречаемся – отлично, ты можешь нести мой портфель, гулять за руку, купить мне жвачку, поцеловать в щёку.

Я могу привести тебя домой и познакомить с бабушкой, которая будет говорить «какой хороший мальчик», кормить тебя домашними пирожками, пока мы вместе будем делать домашнее задание. Еще мы погуляем вокруг школы, робея и стесняясь. Вот и вся любовь.

А тут-то что?

- Я понял, что мог тебя потерять, - говорит он коротко, тихо и очень серьезно. И меня как судорогой пронзает, но какой-то приятной. Он говорит это очень…значимо. Это очень короткая, но очень важная фраза, ведь он признает, что я для него важна.

- Ты мне нравишься, я понял это, еще когда мы в лифте застряли. Просто не торопился. В конце концов, у тебя тоже не самые легкие времена. Развод и всё такое, да и ты говорила, что мужчины тебе сейчас не интересны, как и мне женщины.

Ну, вообще он прав, мужчины меня всё еще не интересуют, кроме одного конкретного. Вот этого, высокого железного дровосека.

- Ты поцеловал меня там, на берегу. А потом – ничего. Я думала, что это… нк, не знаю, может. адреналин. Или сотрясение мозга, - улыбаюсь я.

- Тогда было не время, но я не сдержался, - он пожимает плечами. Но мне мало этого ответа. Я хочу еще.

- А теперь? – я смотрю в его глаза, отмечая расширенный зрачок и красивую, бархатную радужку с темным ободком. Такие глаза всегда самые красивые, мне кажется. Или это просто потому, что он мне нравится?

- А теперь – самое время, - он тянется к моим губам. А я и не думаю его останавливать.

Потом мы будем пить чай с кексами, обсуждать всё на свете, ответим друг другу на миллион вопросов вроде любимого цвета или места для отдыха, потом дождемся Лизу от Лидии Петровны.

Но это будет потом. А сейчас я целую его и забываю обо всем.

Глава 16.

Так, хватит ми-ми-ми и розовой ваты в голове! Эмма, вернись уже не землю!

Мое внутреннее я нервно подпрыгивает и отчитывает меня, но на самом деле… Как же мне на все плевать. Мне хорошо здесь и сейчас.

Сегодня мы с Егором и Лизой идем гулять. Курс антибиотиков еще не окончен, Егор слегка прихрамывает, но дома сидеть уже решительно невозможно.

За эти пару дней мы общались в сообщениях, я приходила к нему в гости, а он ко мне. Мы пили чай и целовались до опухших губ. Мне очень нравится вот этот счастливый и беззаботный период, когда всё легко, просто и понятно, но планов никто не строит и дальше поцелуев не идет. Идеальное время.

На мне красное платье и пальто, волосы вьются сильнее обычного, но сегодня я чувствую себя красивой. Ну, бывают же такие дни, когда всё так, как надо. Походка сама по себе от бедра, стрелки на глазах ровные и острые, а ресницы такие длинные и пушистые, что взмахни – полетишь. Сегодня у меня именно такой день. И ничего, что от слабости чуть пошатывает, я ни за что не пропущу такой день.

Егор присвистывает, когда я выхожу из дома, а Лиза бежит на встречу, чтобы взять меня за руку. Очень здорово, что мы так сдружились. Я не планировала подкупать ее сладостями, просто люблю детей, но ни о чем не жалею, потому что ее очарование сбивает наповал. Мне кажется, если у нас с Егором всё получится, я могла бы стать ей…мачехой? Плохое какое-то слово, но более или менее похожее на правду. Только я буду не злой мачехой, а самой доброй в мире.

- Привет, Эмма! А мой папа, правда, тебя спас?

Прямолинейный ребенок. Сразу к делу! Но, может, оно и неплохо. Понять бы еще, что отвечать на такие вопросы. Правду, наверное.

- Правда. Твой папа настоящий герой, - я улыбаюсь Лизе и перевожу взгляд на Егора. Он улыбается тепло, смотрит тепло, а когда подходит и берет нас обеих за руки – они тоже теплые.

Лиза с интересом наблюдает за нами, но ничего не говорит, так что у меня вполне есть надежда, что она не против. Дальше я не додумываю, потому что и сама не в курсе, что между нами и против чего она может быть.

Пока мы идем к Луна-парку, который расположился на площади, прямо рядом с набережной, у меня звонит телефон. Знаю, неприлично разговаривать в такой ситуации, я все-таки не одна, но это же Давид и мой развод. Я извиняюсь и принимаю вызов.