Уже не ребёнок…

Закрываю глаза, делая ещё один большой глоток и продолжая при этом «видеть» её шею, грудь, ноги… Всё то, что прислала мне. Такое ощущение, что не только Аня это сфоткала, но и я сам глазами себе в сетчатку. Помню мельчайшую деталь – чтобы рассмотреть её, снимки открывать ни к чему.

Проходит несколько минут, за которые я уже почти всё выпил и даже съел остатки вчерашнего мяса прямо холодным, а Беликову не забыл. И вот она всё-таки присылает мне голосовуху.

Пиздец… Лучше бы не включал. Она ведь и вправду стонет. Томно, с придыханием, очень возбуждающе. И возбуждённо тоже – разве можно так играть?

И по имени меня называет. Горячим шёпотом, в котором ещё и «да» проскакивает. Блять… Просто… Блять!

«Я настроила фильтр исчезающих сообщений, так что у нас разовое развлечение. Завтра всё исчезнет», – приходит мне почти бездушный после такого перфоманса текст.

Сам себя не узнаю, но какого-то чёрта подрываюсь делать скрин. Хочу сохранить… А может, на видео снять, чтобы и голос слышен был?

Выдаёт ошибку. Вот откуда у Ани Беликовой такие навыки шифровки? Хакерша?

Я вот без понятия, как ограничить собеседника в возможности скринить или на видео снимать. Или при режиме исчезающих сообщений это само собой по умолчанию стоит?

«Предусмотрительно», – только и пишу в ответ. Оставляю ход за ней: потому что сердце херачит так часто, что начинаю беспокоиться за своё состояние.

Нафига так ярко реагировать именно на неё?

«Представь, что я звоню тебе в дверь. Прямо сейчас», – видимо, в отличие от меня, Аня уверена.

А я, как идиот, и вправду на дверь бросаю взгляд. Аж напрягаюсь, будто действительно вот-вот позвонит. Ладно… Поиграем.

«Открываю», – умудряюсь выжать из себя только этот ответ, потому что аж чуть ли не школьником на первом свидании себя ощущаю. Откуда такая робость? Смелость Беликовой так действует?

А ведь судя по голосовухе, она там одна. И у неё и вправду фантазии на мой счёт? От неё ведь хрен пойми чего ждать. Строчит там мне что-то…

«Я в одном пальто. Распахиваю его, и под ним только шёлковые тонкие красные трусики. Лифчика нет», – и вот тут уже моя фантазия прорывается, а демоны чуть ли не пируют.

Слишком отчётливо представляю эту картинку. Охренительно реально.

«Я затаскиваю тебя в квартиру и закрываю дверь», – пишу, даже особо не обдумывая.

Делаю ещё один глоток и только потом сознаю, что из пустой бутылки.

«Ммм, так сразу? Без лишних вопросов?», – не медлит с реакцией Аня. Дразнится.

Сама нарвалась. Я уже серьёзен. Дрочить, конечно, не буду, представляя это всё – не настолько докатился, но и спуску ей теперь не дам. Тем более, это всё исчезнет из диалога, оставив чувство нереальности. А значит, и диалог сам пропадёт… Её номер не сохранишь ведь никак, зашифрованный. Даже не виден.

«Я не настроен на разговоры. Сдираю с тебя трусики, но оставляю пальто», – отправляю сразу, оставляя ход за ней.

Никаких долгих прелюдий и красивых описаний. Одни только фотки Беликовой, отправленные мне – слишком вызывающая дерзость, ответить за которую девчонка должна сполна. И попадись она мне на самом деле, едва ли церемонился бы.

«Я начинаю расстёгивать твою ширинку», – кажется, Ане только заходит такой формат.

В жизни, интересно, такая же смелая?

Нет, узнавать это я не собираюсь. И бесит, что такая мысль вообще сидит. Если бы и вправду добрался до Ани Беликовой – где-то в параллельной реальности – был бы резок и груб. Потому что нарывается, и вообще язвой какой-то сидит в мозгах. Потому что наше совместное прошлое тоже дёргает так, что нежностью не выплеснуть. Потому что слишком красивая и такая же непростительно дерзкая. Потому что хрен знает вообще, что у неё на уме – и меня это почему-то волнует.

«Хватаю тебя за волосы, сжимаю их в кулак и грубо целую. Трахаю языком твой рот», – не церемонюсь в выражениях. Сомневаюсь, что этим выбью ей почву из-под ног, но хотя бы немного легче становится.

Это не просто вирт, где я проявляю слабость, расписываясь в порочных желаниях – это, оказывается, ещё и способ выплеснуть негатив. Пусть и не к ней, но хочется с ней.

«Стону тебе в губы, сжимая твой член», – не медлит с ответом Аня.

Опытная уже? Не в переписках – в жизни? Ей ведь сейчас восемнадцать. И то недавно должно было исполниться…

Член, кстати, и вправду аж подрагивает, будто от её воздействия. Но я его упорно игнорирую. Вместо этого толком не реагируя на её слова, невозмутимо продолжаю свои:

«Лапаю твои сиськи, раздвигаю ноги, проверяю уровень влаги», – ограничиваюсь пошлым набором слов, хотя на самом деле её грудь могла бы стать моим фетишем, который стоило изучить детально: губами, языком, пальцами… Не просто тупо лапать.

Даже на фото видно, какая она упругая, нежная и мягкая. Аккуратная форма… Соски наверняка небольшие. Розовые? Коричневые? Что-то между?

Давлю в себе желание спросить. У нас минимум конкретики должно быть.

«Горячо и мокро», – читаю в ответ.

Это об описываемой нами ситуации, или прямо сейчас? С каким вообще выражением лица Беликова мне всё это написывает?

«Поворачиваю тебя к стене, нагибаю и сразу вхожу», – пишу, ища глазами новую бутылку.

Нет… Да и жажда совсем другая наклёвывается. Придётся позвонить Кире, с которой мы друг друга выручаем в подобных случаях. Дрочить на переписку со своей студенткой я уж точно не стану.

Только заряжусь… Испытаю. Её, себя.

«Начинаю двигаться», – пишет Аня.

Активная в сексе, значит? Хотя почему-то только сильнее бесит этим. В первую очередь ощущением, что опыт там всё-таки есть.

«Шлёпаю по попе и задаю свой темп», – хочу подчинить.

Хотя вроде как по жизни и в постели моменты доминирования для меня никогда не были принципиальны. Лишь обоюдное удовольствие. Чувственное и неспешное порой даже больше заходит, чем резкое и страстное.

«Подстраиваюсь», – сразу поддаётся Аня.

Немного даже неожиданно. В первую очередь тем, насколько приятно. Аж рука непроизвольно тянется к ширинке.

Но нет. Это Кире потом. Быстро скидываю ей сообщение, что жду и оплачу такси. Снова открываю диалог с Аней:

«Хорошая девочка. Кончу тебе в рот», – неужели и сейчас согласится?

Может, лучше было бы написать про «на лицо», чтобы было больше шансов смутить?

«Сегодня тебе можно всё», – помедлив, отвечает Аня.

Многообещающе…

«Сегодня я не спрашиваю, – отрезаю. – Вдалбливаюсь в тебя, теребя клитор. Хочу слышать, как ты кончаешь».

«Можешь включить голосовуху фоном. Примерно так я буду кончать», – парирует Аня.

Нет, блять, этого я не сделаю.

«Громче», – вместо этого велю, а у самого и без нажатия лишней кнопки в ушах снова её стоны вперемешку с моим именем и «да».

«Сжимаюсь вокруг тебя, стону всё громче и кончаю, царапая тебе стену», – пишет вконец охреневшая студентка своему преподу.

Причём зная, что это мне.

«Шлёпаю ещё раз и ставлю на колени. Отрывай рот».

«Открыла, облизала головку, высунула язык, постучала по нему членом».

Что. У неё. В башке?

Она ведь знает, что всё это мне…

«Направляю член внутрь, двигаюсь с каждым разом глубже, сжимая твои волосы. Кончаю в горло», – злюсь и возбуждаюсь всё сильнее.

В голове пульсирует мысль о том, что нахрен такие эксперименты, но она же перебивается настойчивыми стонами Беликовой, которые тоже уже на подкорку мозга записаны, как и фотки те.

«Глотаю», – пишет Аня, не колеблясь.

Тут же приходит сообщение от Киры, что она готова…

Да уж. Я тоже.

Голова раскалывается просто адски. Ну вот и зачем устраивать такие вечеринки в понедельник, не отменяя занятия следующего дня? А ведь он, этот следующий день, уже наступил, пока я спала. И варианта не пойти нет – у нас аттестационная идея. Ещё одно издевательство над студентами. Всё-таки не зря наш университет сокращённо МУДО называется. Прям говорящая аббревиатура, хоть и расшифровывается как международный университет деловых отношений.