Никогда не позволяйте себе, даже бессознательно, пытаться повлиять на мораль тех, кто может войти в контакт с вами. Никогда не пытайтесь распространять пропаганду. Помните, что все современные армии имеют специальную службу пропаганды, и что пропагандой разведывательная служба не занимается. Иначе она вступит сразу в конфронтацию с теми, кого намерена использовать в качестве источников информации. Оберегайте себя очень заботливо от выражения какого бы то ни было мнения, вне всякой зависимости от того, является оно благоприятным или нет.

При работе в разведке или контрразведке рассматривайте своего противника равным в интеллектуальном отношении и поймите, что ваш успех будет зависеть от той осмотрительности, с которой будет выполняться ваш собственный план. Не делайте так, как делали некоторые спецслужбы мира, когда они недооценивали способностей спецслужб своих противников.

Можно стать легкой добычей хитрого противника, если слишком охотно верить тому, во что хочется верить.

Пылкая декламация редко бывает чертой, свойственной человеку, готовому к рискованным действиям.

Если при каждой буре менять направление пути и плыть только по ветру, никак не удастся когда-либо приплыть к намеченной цели.

Стабильность и авторитет руководства — это не только высокое качество работы, но и способность к самоочищению.

Молодость отважна, ей свойственно недооценивать опасность.

Нападение — лучшая защита.

Личные чувства не должны подрывать партийную дисциплину. Политика и эмоции несовместимы.

Человеку свойственно быстро забывать о грозящей опасности, если он живет в покое.

Среди любых людей, самых принципиальных и надежных, на первый взгляд, всегда найдешь таких, кого можно подкупить, а самые, казалось бы, преданные друзья способны быстро забыть тех, кто попал в беду.

Без глупых людей труднее было бы делать умные дела.

Человек, идущий на связанное со смертельной опасностью дело, не имеет морального права соединять свою судьбу с судьбой другого человека, если по-настоящему любит его.

С человеком, потерявшим над собой контроль, всякое может случиться.

Бдительность легко притупляется, если не работать постоянно над ее обострением. Желаемое охотно тогда принимается за действительное. Перестаешь думать о том, что ждет впереди, забываешь о том, что еще не имеешь достаточно опыта в том или ином вопросе. Словом, вся теоретическая подготовка идет насмарку. Человек склонен увидеть ясное будущее, глядя на него сквозь очки надежды поверх жизненных реальностей.

Задиры и буяны редко бывают смелыми.

Нельзя надеяться на случайность.

Солдат может бояться, на это он имеет право. Он может скрываться, маскироваться, но он не имеет никакого права покидать поле боя, каким бы оно ни было, без приказа сверху.

За каждым событием или явлением кто-то стоит. Нужно только отгадать, кому это выгодно.

Защищаться от опасности, о которой вы ничего не знаете, дело бесполезное.

Все, кто сражаются на два фронта, должны забывать о брезгливости.

Всегда полезно выждать. Раньше времени ничего не следует делать.

Выли и всегда будут поэтические натуры, слишком возвышенные, чтобы стесняться в выборе средств самосохранения в крайних обстоятельствах, так как, по их мнению, они сохраняют себя для человечества, цветом и надежной которого они являются. Было бы странно, если бы власть, призванная охранять порядок в государстве, отнюдь не правовом, гнушалось использовать эту особенность тонких натур в своих интересах.

Надо уметь любую мысль выразить легально. Мысль, которую начальство разрешило, в тысячу раз скорее достигнет цели, чем мысль тайная, которая, может быть, и способна привести к тому же, но через насилие и хаос.

Когда проваливаются подпольные организации, можно ожидать предательств, оговоров. Бывшие друзья, на воле рисковавшие жизнью друг за друга, попадая в заключение, порой самым безобразным образом, в расчете спасти свою жизнь, топят друг друга. Все это можно объяснить тем, что в местах заключения, отрезанные от влияния привычного для них круга, авторитетов, они впервые в жизни оказываются перед необходимостью свободно выбирать, что им дороже, их собственная жизнь или жизнь друзей. И они не выдерживают искуса свободы, выбирают жизнь свою, губят друзей, губят дело, несмотря на то, что этим губят и себя нравственно. Они думают: «Может быть, я впоследствии не вынесу нравственной пытки и сойду с ума». Но ведь это будет потом, то ли будет, то ли нет. Ведь жизнь остается, а с ней и надежда как-нибудь справиться с этим опустошением. Потому-то я и решил, что, по крайней мере, до тех пор, пока я не уверен в том, что в моих интересах жертвовать жизнью, и в то же время отнюдь не желая когда-либо оказаться причиной чьей бы то ни было гибели, не желая повредить и самому делу, до тех пор я не должен, не имею права вмешиваться в дело, должен отойти, устраниться, пока не поздно. Что их заставляет жертвовать собой? Совесть, долг — это ведь только слова. Дело совсем в другом. Есть люди нормальные, которые могут рассуждать о чем угодно и вместе с тем умеют радоваться жизни и ценит; ее, ибо жизнь одна, а есть люди, для которых любая форма жизни нехороша и которые иначе и не могут, как только ломать эти формы. Таково их естественное жизнепроявление, с этим они являются на свет. Поэтому ни рукоплескать им не следует, поскольку они не герои, даже когда совершают подвиги, ибо все равно иначе поступить они не могут, ни помогать им не следует, хотя бы они и делали нужное нам дело. Ведь нельзя доказать, что они не делают выбора, что им на роду написано поступать так, а не иначе. Обратного тоже нельзя доказать, то есть что они делают выбор.

Где тонко, там и рвется.

Необходимо делать все, зависящее от вас, чтобы ограничить действие власти случайности.

Сохранение в тайне смысла и подробностей дела от своих соратников осуществляется не потому, что вы считаете их неспособными выполнять серьезные и ответственные задания, а ради конспирации. Необходимо иметь в виду, что следователи, как правило, неплохие психологи. Если вы что-нибудь знаете, но изо всех сил стараетесь показать, что вам ничего не известно, они не поверят этому и будут мучить, пока не вытянут из вас все.

Там, где появляется революционер, должны быть глаза и уши полиции. Вот почему не рекомендуется использовать для целей разведки и контрразведки лиц, принадлежащих к той или иной политической партии.

Вводить в философию войны принцип выдержки, умеренности было бы абсурдно — война является актом насилия, не знающим границ. Политическая цель, как и истинная причина войны, должны быть мерилом для определения как цели использования военной силы, так и количества других усилий, которые должны быть выполнены.

«Если человек убивает невинного человека, крадет его одежду, его преступление намного серьезнее, чем если бы он ворвался в конюшню и украл лошадь. Вред больше, обида более тяжкая, и преступление не считается более высокой степени. Любой здравомыслящий человек знает, что это плохо и несправедливо. Но когда убийца совершает преступление во время нападения на страну, это не считается несправедливым: это приветствуется и называется справедливым. Когда один человек убивает другого человека, это считается несправедливым и он приговаривается к смертной казни. Когда то же самое, но человек убивает десять других, его преступление будет в десять раз больше, и он должен быть приговорен к смертной казни десять раз. Тот, кто убивает сто человек, должен быть наказан смертью в сто раз большей в соответствии с тяжестью преступления. Если кто-то называет черное черным, если это видно в малом масштабе, но называет черное белым, когда это видно на большом масштабе, тогда он человек, который не может отличить черное от белого. Если маленькое преступление считается преступлением, а большое преступление в виде нападения на другую страну приветствуется как справедливый акт, можно ли сказать, что имеется, и мы ее знаем, разница между справедливостью и несправедливость?» (Сань-Цзы).