– То, что мы делаем, и есть во благо человечества! – сильно повысив голос, отрезал Новиков.

– Нет, Женя, – выдохнул Алексей. – Ты не желаешь быть его частью и делаешь это только ради себя, ради безграничной власти над судьбами других людей. Это не освобождение, о котором ты столько говоришь, а порабощение.

– Да чтоб тебя! – зарычал Евгений и заходил из стороны в сторону. – Какой же ты упрямый осёл! Тебе всегда не хватало смелости и решимости, чтобы взять жизнь в свои руки. Даже сейчас, в шаге от величия, ты предпочитаешь сдаться!

– Жень, я прошу тебя, остановись, – умолял Алексей подавленным голосом. – Одумайся пока не поздно. Я обещаю, мы найдём выход из ситуации, перестроим машину, отыщем иной способ прогреметь на весь мир. Если хочешь, я помогу с отчётами для Министерства обороны, вместе найдём лазейки для нового финансирования, даже помогу скрыть наш обман…

– Я никого не обманывал, – перебил его Евгений, со злобой выдавливая слова.

– Что ты имеешь в виду? – растерялся Алексей, ощущая, как новая стрела пронзает его разум, отдаваясь дрожью на пальцах.

– Они хотели, чтобы я сделал для них бомбу, способную уничтожить врагов, но я предложил им выход получше. – Евгений сделал глубокий вдох, сдерживая рвущиеся наружу мысли, поскольку понимал, какую боль способен причинить неловкими словами. – Я предложил им мир, где у них вообще не будет врагов, где одним щелчком пальца мы можем прекратить любые войны.

Алексей вздрогнул оттого, что стрела, пронзившая его несколько секунд назад, добралась до сердца и оставила на нём очередную незаживающую рану. Его пальцы непроизвольно разжались, и планшет с грохотом ударился об пол, оставляя на экране огромную трещину.

– Они знали о твоих планах, – на выдохе прошептал он, борясь с головокружением. – Всё это время единственным, кого здесь обманывали, был только я сам… Ты использовал меня!

– Потому что я знал, что будет вот так, – возразил Евгений. – Я говорил о своих планах много раз, но ты не хотел слушать. Ты запёрся в своём крохотном и уютном мирке из цифр и не желал видеть большего. Я хотел, чтобы друг поддержал меня, был на моей стороне, надеялся, что когда-нибудь ты поймёшь, осознаешь свой потенциал, но ты оказался слишком малодушен, чтобы идти до конца. – Он разочарованно выдохнул. – Вот только я никого не обманывал, тем более тебя. Я скрыл некоторые детали, это правда, но я дал обещание, что мы не будем делать бомбу, и сдержал его.

– Но это и есть бомба! – срываясь на крик, парировал Алексей. – Неужели ты не понимаешь, что те, кого ты собрался вычеркнуть из истории, на самом деле погибнут? Какая им разница, как их не станет?

– Большая. Нельзя убить тех, кто никогда не рождался или выбрал иной жизненный путь. С помощью Атропос мы рассчитаем любое состояние, с любыми исходами. Плевать на чиновников и уж тем более плевать на военных, это будет только наш с тобой мир. Подумай, сколько жизней мы можем спасти, скорректировав судьбы всего нескольких неугодных людей?

Алексей опешил от таких слов и несколько секунд просто смотрел на него, открыв от изумления рот. Потом подошёл чуть ближе и заглянул в глаза своему другу.

– Неугодных?! – Максимов не верил своим ушам. – Ты… ты чудовище.

– Я просто учёный, Лёша. Именно такой, каким он должен быть.

– Не-е-ет, ты вовсе не учёный, – эмоционально протянул Алексей. – Ты просто взрослый ребёнок, обиженный на весь мир за то, что он отнял у тебя мать.

Внезапный приступ неуправляемого гнева застелил глаза и окутал кипящий разум Евгения. За долю секунды его кулаки сжались до предела, а затем последовал резкий удар в лицо Алексея, отчего тот буквально отлетел назад и упал на пол, отзываясь глухим эхом под высокими сводами комнаты испытаний. Его очки, чудом не угодив под прямой удар, сорвались с лица и упали рядом, причём одна линза треснула пополам после грубой встречи с бетонной поверхностью. На некоторое время в зале наступила долгожданная тишина. Алексей лежал навзничь, прижимая ладонь к левой скуле, его лицо горело огнём, в голове звенело, а в разум с трудом проникало осознание случившегося. Евгений взирал на своего бывшего друга сверху вниз, тяжело дышал, пылая яростью, и продолжал сжимать кулаки. Потом сделал пару шагов назад и потряс в воздухе ушибленной рукой.

– Уходи и больше никогда не возвращайся. Твоя работа здесь окончена, – неожиданно безэмоционально произнёс он после недавнего всплеска.

Новиков развернулся, поднял свои документы и направился к выходу, даже не посмотрев в сторону Алексея.

Когда Максимов осознал себя, он приподнялся на руках, потрогал разбитую скулу и дёрнулся от боли, разглядывая осевшие на пальцах капельки крови. Голова ещё гудела от внезапного удара, а перед глазами плыли разноцветные круги. Он ощупал пол вокруг себя, нашёл очки, тоже пострадавшие от его несдержанности, и натянул их на нос. С большим усилием Алексей поднялся на ноги, прихватил с собой разбитый планшет и зашагал прочь из зала, постоянно петляя из стороны в сторону.

Тяжело дыша и стараясь побороть назойливые, пугающие мысли, Алексей зашёл в лифт и вдавил кнопку первого этажа. Он больше не мог думать ни о чём другом и, словно в бреду, мчался к выходу, мечтая только об одном – как можно скорее покинуть проклятую лабораторию, которая давила своими стенами, моментально ставшими чужими. Он будто бежал от кошмара, в который превратилась вся его жизнь. Но даже сейчас Максимов чувствовал за собой вину. Ему казалось, что он сделал недостаточно, чтобы остановить друга от необдуманного шага, что сам подтолкнул его к краю пропасти. Алексей считал, что был чрезмерно беспечен и слеп, что слишком заигрался с теорией, пока за спиной оркестр играл по иным нотам, подчинялся совсем другому дирижёру. В этом Максимов винил только себя одного, но когда вновь дотрагивался до разбитой скулы, распирающей изнутри жгучей болью, то взамен жалости моментально приходила ярость, которую он раньше никогда не испытывал.

Когда двери лифта, наконец, раскрылись, Алексей выскочил оттуда и поспешил на выход, но случайно столкнулся с Катей, которая иногда навещала мужа после работы. Её глаза моментально округлились, и в них промелькнул страх, когда она увидела, в каком состоянии находится Максимов: в грязной и помятой рубашке, в треснувших очках и с разбитой скулой, на которой виднеются кровавые подтёки.

– Лёша? Что случилось? Кто тебя так? – испуганно тараторила Катя, подойдя ближе и вглядываясь в его разбитое лицо.

Максимов плотно сжал губы и молча уставился на неё, а вид у него был такой, будто хотел расплакаться.

– Это Женя сделал?! – прочитала она в его глазах. – Кошмар, вы что вообще не поделили? Пойдём скорее в комнату отдыха, там должна быть аптечка.

– Не нужно, обойдусь, – пробурчал он и отмахнулся от её предложения.

Почему-то ему было очень стыдно смотреть ей в глаза и хотелось скрыться от чужого внимания, но Катя крепко схватила его за руку.

– Что значит «не нужно»? Пошли сейчас же! – скомандовала она.

Алексею пришлось подчиниться. Катя почти силой потащила его в крохотную комнату отдыха для персонала, расположенную недалеко от входа на первом этаже, где усадила на небольшой и сильно потрёпанный от частого использования диванчик. Затем достала из навесного ящичка в углу комнаты несколько пузырьков и ватные диски, сняла с Алексея очки и положила их в карман рубашки, затем начала хлопотать вокруг него, аккуратно прикладывая к ране под глазом дезинфицирующий раствор. Алексей морщился от боли и крепко стискивал зубы, но стойко переносил невыносимые издевательства от старой подруги.

– И всё-таки, что ты ему сказал, чем мог так разозлить? – спросила она, смачивая очередной ватный диск.

– Правду, – выдавил из себя Алексей. – Что он ведёт себя как обиженный на весь мир ребёнок из-за того, что рано потерял мать.

– Лёша! – с осуждением воскликнула Катя и покачала головой. – Разве так можно?

– Ты даже не представляешь, что он натворил и что вообще собирается сделать.