— Мы сможем это сделать?
— Пока нет. Нет у нас таких материалов, крепких и легких, и тканей таких прочных, чтобы каркас змея обтянуть... пока нет...
Гвардейцы подняли головы в темное вечернее небо, виконтесса по-прежнему в упор смотрела на меня, шевеля губами, потом прошептала в ухо:
— Научишь меня? Видеть мир по-другому...
— А я чем занимаюсь? Я стараюсь, моя звездочка...
— Ваша светлость, а у гвардии есть девиз теперь, а у всего герцогства какой... этот... девиз?
— «Кто не с нами, тот против нас»...
— Ха-ха-ха...
— А у герцога Корта Поду? — снова мне на ушко.
— Не забуду родную "халабуду"...
— Да ну тебя... я же серьезно...
В лес вошли по незаметной тропинке, Леш шел впереди, за ним несколько человек, постоянно меняясь, срубали верхние и боковые ветки, потом уже вели лошадей в поводу. Я решил не дробить отряд, была мысль сходить налегке, но я ее отбросил. Ну его... двадцать вооруженных рыл, это двадцать вооруженных рыл. Постепенно начался небольшой подъем, лес стал светлее и идти стало легче.
— Здесь хорошие места, можно было бы сделать тут деревню, но люди боятся.
— Кого?
— Близости холмов, ваша светлость.
— Ну, а что было? Что происходило?
— Люди пропадают, я же говорю, ваша светлость.
— А в другим местах не пропадают?
— Дык... везде пропадают, конечно... но уж больно место странное.
— А дальше и вокруг что, Леш?
— Там, где река По заворачивает к горам, там места хорошие, высокие, там наши деревни и стоят, ну, вы знаете, ваша светлость. А здесь, если за холмы пройти, и туда дальше на юг, вдоль Лароды, одни болота и чем дальше, тем хуже. Сначала еще ничего, островки, птиц много, ягод, а потом совсем гибло.
— Но дорожки есть? А, Леш? С той стороны кто-то приходит? Или вы к ним?
— Далеко, ваша светлость. По островкам видно, что иногда, очень редко кто-то бывает... как и мы... птицу бьют или отдыхают, кое-кто из старых охотников с кем-то знакомился из пришлых... такие же охотники, как и мы... и все.
— А на север и на юг?
— На юг я не ходил, там свои охотники есть, мы с ними не очень. А на севере горы начинаются, камнеломка, зверя нет, дорог нет, холодно, нечего делать.
— Ясно, — мы остановились возле ручья, чтобы отдохнуть, и я сразу увидел кусок каменной кладки, ограждающей овраг. — А это что, Леш? Много здесь таких?
— Да, видно для скота когда-то делали, а потом ушли, есть тут такие.
— А развалин нет никаких?
— Камни есть где навалены, но так, чтобы дома, нет.
Кладка была совсем древняя. Почти полностью засыпанная, здесь же весенние води подмыли и обнажили кусок стены. Здоровые деревья, растущие сверху подтверждали, что здесь счет шел на столетия, а не года.
Подъем закончился, и стало удивительно ровно. Большие деревья небольшими группами стояли по всему видимому участку, а впереди возвышались три конуса, чуть пониже башен замка, очень широкие внизу и сужающиеся до небольшой площадки наверху. Густые кустарники окутали пупыри, размазав силуэты, но все равно было понятно, если это не вулканические конусы, а им тут было неоткуда взяться, среди леса и болот, то это были явно рукотворные сооружения. Старые, как... того самого мамонта, но человеческие.
— Что это, Корт? — Орха встала рядом со мной. — Боги? Я боюсь.
— Бояться нужно людей, а не богов. С богами можно договориться, а вот с людьми... то есть, это люди делали, очень давно. Или пирамиды, или курганы...
— Для чего?
— Подъедим, посмотрим.
Вблизи ощущение проходило, три больших холма, да, правильной формы, да, очень большие, а вокруг больше ничего похожего, ну и что...
— Тут и не пройти. Леш, как наверх вон на тот самый высокий подняться?
— Я сзади заходил, там полегче, но без лошадей, конечно.
— Сапай, ставьте лагерь, ищите воду, а мы прогуляемся. Пятерки достаточно.
Обошли курганы вокруг, Леш прорубился к одному из них, сверху шла промоина, вода пробила узкую расщелину, крутую, но все же легче было лезть по ней, чем продираться через колючки.
Я насчитал несколько выполаживаний склона, и только потом понял, что это.
— Смотри, это дорога была винтом по склону?
— Как? — Орха вцепилась в меня, чтобы не упасть.
— Дорожка шла кругом наверх, — я покрутил пальцем, изображая спираль.
— Сколько же лет прошло?
— Много, очень много.
Наконец мы вылезли на вершину, и нам открылся потрясающий вид. Холм только снизу казался таким большим, но так как вся эта площадка возвышалась над остальным лесом, то стало видно далеко вокруг. Куда не посмотри, везде расстилался лес, с проплешинами болот и блюдцами озер.
— Ух, ты... почти как в горах, — Орха вместе со мной осматривала виды. Я приказал очистить площадку от кустов, гвардейцы лихо порубили все, что можно. В одном месте меч звякнул о камень, на краю, почти полностью погрузившись в землю, лежал длинный камень.
— А вот и хозяйка, — все оглянулись на меня. — Каменная баба. Чего смотрим, давайте попробуем отковырять.
Кряхтя и переругиваясь, в основном с помощью Лешаковского топора освободили камень от корней и дерна.
— Куда? Наоборот, она же в центре стояла, давай, давай. — Всемером поставили камень «на попа», нижняя широкая часть была грубой и необработанной, а верхняя сглаженной, с неким подобием шеи. Я отобрал у Липпа полотенце и стал стирать со статуи остатки земли. Показались грубо очерченные глаза, нос и рот, прямой, без улыбки, но и без гримасы.
— Ух, ты... а откуда ты знал, что это «баба»?
— Раз затащили камень на вершину, значит не просто так. Ну, и, скорее всего, должны были поставить что-то вроде этого. Я бы поставил.
— А кто это сделал?
— Люди. Давно очень, но люди.
— А она не обидится на нас?
— Кто? И за что? Мы же ее подняли, потом еще помоем и укрепим, чтобы снова не упала. Нет, она нам теперь благодарна.
— Умеете вы, ваша светлость, приободрить.
— А что ты хотел боец? Вот приберемся здесь, подаришь ей что-нибудь, раз такой суеверный, попросишь... мозги, сердце, храбрость и дорогу домой... поможет старый Гудвин... Тотошку еще надо и дорогу из желтого кирпича...
— Я не понял, ваша светлость...
— О чем это ты, Корт?
— Да так... потом расскажу... вспомнилось...
Полюбовались окрестностями и спустились вниз к нашему костерку.
— Леш, ты же тут ходил вокруг, там нигде внутрь проходов нет?
— Ваша светлость, боязно, я нигде близко не подходил, а наверх-то больше из куража залез...
— Ясно, ладно, гуляем завтра, отдыхаем, вокруг курганов надо почистить, ищем все необычное, самим ничего не трогать и под ноги смотреть, чтобы не провалиться никуда.
— А что это, ваша светлость?
— Есть у меня предположение, скорее всего здесь похоронен первый владыка всех этих мест.
— Как? Кто?
— Не знаю, но так было принято. Давным-давно, когда здесь еще не жили люди, с юга из-за болот пришли первые поселенцы, где-то здесь были их жилища, а здесь наверху они погребли своего вождя, насыпали ему большой курган в знак уважения.
— А сами?
— Или жили здесь и... или пошли дальше... к морю, к рекам, подальше от болот...
— И где они?
— Мы это... мы...
Ночью меня накрыло. События, мысли, образы метались в моей голове, я и не спал, и не бодрствовал, видения, воспоминания, не понять что навалились на меня, зашвырнув в какой-то слой бытия между этим миром, моим бывшим и ... не знаю... То я сидел на лекции в университете по квантовой... по квантовой, так ее, физике... и сидел в своем герцогском «прикиде», записывая формулы пером, то шел в связке по леднику к сияющей вершине, только в руке вместо ледоруба держал свой меч, то стоял на набережной, смотря на дворцы, возвышающиеся на той стороне, а сзади пыхтела и толкала меня в плечо моя лошадь, привыкшая, что я приношу ей что-то вкусненькое... покупал билеты в «кино», «да, в пятый ряд на «Другую жизнь», про что фильм... что-то про средневековье... бароны какие-то... герцоги опять же... и любовь... естественно... а вот сижу перед монитором и пишу что-то едкое и язвительное... рецензию... а, нет... ответ на рецензию... ишь, не понравился ему слог... сам иди..., а пишу у себя в «кабинете» в замке... а вот спорю... со своими гвардейцами... пора ли покупать электромобили или еще подождем... мне становилось страшно от непонятных вещей, смешно от неизвестных слов, грустно от немыслимых поступков, весело от несуразных идей. Я смеялся во сне в надрыв, плакал ... тихонько, ругался на кого-то в голос, прижимал кого-то, целуя и объясняясь в любви, отпихивал и отмахивался от кого-то чужого, пел песни... жалостливые и комические, читал взахлеб... что-то удивительно прекрасное и интересное...
