— Тоже кормили?
— А как же, ваша светлость.
— Ох, ладно, понял. Ты грамотный?
— Читать могу, писать-то теперь не шибко...
— Да, извини. В деревне все старостой недовольны или ест и за него?
— Те, которые были совсем недовольны в лес подались семьями. Кузнец был хороший и остальные, да и я хотел, но куда...
— Так, Пых, пойдем со мной.
— Да я, ваша светлость...
— Не трусь, воин. Пойдем, — я двинулся в центр. Гвардейцы грузили на телеги раненых и пленных, в стороне стояли несколько человек. Я встал в середине улицы, — Липп, стул или скамью мне, и старосту.
Стул принесли, я уселся на него, по привычке поставил между ног меч и закрыл глаза. Посидел так некоторое время, вокруг пошебуршали, потом все затихло, даже стало слышно, как где-то возиться скот и чирикают птицы. Может мне все это сниться? Вот открою сейчас глаза... открыл... лучше бы не делал этого... что за рожи. Толпа жителей стояла напротив меня, впереди один, ну и харя...
— Ты кто?
— Староста здешний, ваша светлость.
— Повесить.
А ничего я их уже подрючил, двое гвардейцев споро подхватили мужика с наглой рожей:
— Веревку тащи! Какую? Да, любую, вон вожжи старые. Куда его? Здесь на воротах...
— Ваша светлость, пощадите, а-а-а... все расскажу!
— Стоп, тащите обратно. Ну, голубь, рассказывай, что хотел.
Староста грохнулся на колени, подползая ближе, но гвардейцы не дали:
— Ваша светлость, это все командир стражников, сказал, что убъет, сказал, что делать, как скажет, а мы люди маленькие...
— Это я и так знаю, дальше.
— От барона Сана люди, воевода, сказали, что это его земля, а мы...
— Это я знаю, дальше.
— Ваша светлость, все оплатили, голод, сами еле-еле...
— Я вижу, ничего нового не сказал. Где веревка?
— Ваша светлость, вы же не понимаете, что...
Я встал, окинул притихшую толпу взглядом:
— Я понимаю. Что вы работать не хотите, что ты решил, что тут все могут распоряжаться, вместо твоего господина, герцога Поду, что ты разбойников и предателей кормишь, что, вместо того чтобы послать человека в замок, ты решил послужить чужому барону, что у тебя дети, не твои, а деревенские голодают, что народ от тебя, а значит от меня бежит, что ты вор и ...
— Ваша светлость, я маленький человек...
— Я знаю, что ты маленький человек, — я сел обратно, тишина была как в театре, вот опять незнакомое слово, продолжил негромко, — ты староста, тебе, маленькому человеку, доверили деревней управлять, смотреть, чтобы народ работал, не голодал, не воровал, а спокойно работал. Платил денежку, как положено, детишек растил, дома строил, пахал, ковал... во, где твой кузнец, староста?
— Ва...ва...
— Нет кузнеца, сбежал он от тебя, маленький человек. А почему у тебя ветеран войска герцога, который руку потерял, защищая нас, без помощи последний хрен без масла доедает? А почему у тебя, староста, дом, я смотрю, справный и неплохой, и скот вон мычит, и в амбарах, наверное, есть что, а в остальной деревни мыши от тоски дохнут? А, маленький человек? А дорогу до замка кто должен ремонтировать? Я? А мост через речку? Там кошка провалится, не то, что телега с грузом. Это тяжело сделать? Или времени нет? Староста упал лицом вниз и молчал, остальные тоже безмолвствовали. Сзади всхрапнула лошадь, и я вспомнил о раненных, которых надо было поскорее доставить к Грею.
— Сапай, Пых, подойдите сюда. Значит так, Пых, ты теперь староста, временно, если справишься, то им и будешь. У этого, маленького человека, излишки отобрать, распределить по нуждающимся. Он пусть работает, сбежит — найду и повешу. Всех переписать, понять, хватит ли еды до весны и семян на посевную, так же и со скотом. Зимой разрешаю напилить деревьев на избы. Сапай, ты два-три дня здесь посмотришь наметанным взглядом, потом мне на доклад, в смысле, приедешь, расскажешь, лучше основное на бумагу запишите. Пых, основная задача, весной быть готовым к работе, если что-то нужно, скажешь. По поводу людей разных, лошадь хорошую всегда держать наготове, если кто чужой, сразу паренька на нее смышленого и в замок с весточкой. Понятно?
— Да, ваша светлость.
— Также по любой новости. И запомните все, — я снова встал, — это герцогство Поду. Вы люди герцога Поду. И все остальные не имеют права вам что-то приказывать. Вы находитесь под моей защитой, и если кто-то вас попытается обидеть, то приедут вот эти ребята с черной нашивкой на рукаве и оторвут им всем головы. Я это обещаю.
Меня качнуло, Липп аккуратно поддержал меня за локоть.
— А это что за дом, — махнул я в сторону.
— Таверна, ваша светлость.
— Во, как, а где хозяин?
Из толпы выступил классический толстяк с испуганным лицом:
— Ваша светлость?
— Скажи мне, дружок, а ты налог платишь кому? В деревню в общак или в замок? Что-то я не помню...
— Я, ваша светлость, я...
— Прокисшая квашня... я понял, никому. Пых, с этого как с десяти плюс штраф еще столько же за этот год, потом решим, что делать. Сапай, про него тоже напиши, чтобы я не забыл.
— Ваша светлость, вы только скажите, — запричитал трактирщик, — я...
— Пришлю к тебе человека, с ним поговоришь. Все, Луц, оставь одного человека в помощь Сапаю, пришлем им смену через тройку дней. Отставить, боюсь, что наш любимый барон может что-нибудь учудить, оставь лучше двоих, толковых. В драку, если будет много, не вступать. Ясно? Поехали.
Глава 16
Размышления.
«Осэн, осэн, лэс устал и лыстя сбросыл...»
Чукотская песня.
Холодно, блин. Память подсказывала, что настоящей зимы здесь не бывает. Снег, если падает, то обычно сразу тает. В горах да, там было снежно, а здесь сыро, промозгло, но и все. Но и этого хватало. Или я это просто еще не оклемался. Не-а, холодно. Взял Рут и его людей, прошелся по замку, по башням:
— Вот здесь, здесь и здесь утеплить, чем мы там утепляем сейчас?
— Глина с тростником, ваша светлость.
— Ну, хоть так, затем забить деревом. Объясняю почему: теплый воздух поднимается наверх... что? Над свечкой пушинку кинь, куда она полетит?
— Вверх, если не сгорит, как дым.
— Вот, дым тоже вверх летит потому что горячий. Мы здесь топим, а все тепло через вверх уходит, а на его место снизу изо всех дырок идет холодный, поэтому дров и не напасешься. Соответственно, внизу везде поставить вторые двери, если нет возможности, повесить пологи из толстого сукна, из рогожи.
— Неужто она холод сдержит?
— Между дверью и пологом будет место, а там воздух, вот эта прослойка хорошо держит тепло. Кстати, Хена, обейте мою спальню и кабинет досками чистыми проскобленными, только не прямо на стену, а вот так, сначала рейки, а потом уже на них доски впритык друг к другу, чтобы там тоже прослойка воздуха осталась. Понял? Красиво сделай. Доски есть? А чем мы их пилим? Руками? Жуть, весной будем лесопилку делать. Мельница же есть? Как, как... так же можно сделать, чтобы колесо мельничное пилу туда-сюда таскало. Чего, Хена, глаза загорелись? Зайди ко мне попозже, я тебе нарисую, сделаете за зиму макет, чтобы понять, и чтобы весной быстро сделать. Где у нас речка впадает? А, ну да, как раз на той стороне. Там что за бараки, кстати?
— Летние навесы для скота, ваша светлость.
— А я уж обрадовался. Ладно, с этим потом. Дальше, вот здесь, на кухне во всех мыльнях, да и везде, нужно сделать трубы вентиляционные наверх.
— Так вы же сами...
— Дослушай, торопыга, что думаешь — хорошо, что герцога перебиваешь — плохо, ну, если по делу, то перебивать разрешаю. Воздух теплый, когда он сухой, а в промозглом помещении топи не топи, все равно будет холодно. Поэтому лишнюю влагу надо выводить, чтобы пар уходил. Вот, а чтобы лишнее тепло не уходило, сделать заслонки, как в печке, холодно — прикрыл. Ясно? Печник есть у нас, Рут? Приведешь ко мне, я расскажу, как печки будем переделывать, камин — это, конечно, красиво, но дров, сука, жрет, как не в себя. Будем менять. Не хмыкай, Рут, потихоньку, не торопясь, но сделаем. И отопление, и канализацию, все потихоньку, помаленьку, но сделаем. Сейчас как раз пока снаружи холодно, внутри работы делаем. Да, и в туалетах... где-где... где в комнатах, где «дела» делаем, вот там двери обязательно и вентиляцию обязательно, чтобы по всему замку не пахло, и умывальники с мылом туда же.
