Наступает напряженная тишина, пока я смотрю на нее, но она быстро нарушается, когда Джейсон заходит в гостиную. Он погружается в атмосферу, приподняв бровь.

— Можем ли мы провести одно обычное утро в этом доме без ощущения, что вот-вот разразится, Третья мировая война?

— Заткнись, Джейсон, — рявкает Изабелла, прежде чем уйти, забирая ребенка с собой.

Я смотрю, как они уходят, и задаюсь вопросом, когда же мне удастся наладить отношения с кузенами. Или должен ли я вообще. Что бы они ни думали, я ничего против них не имею. Я вернулся за своей семьей. И они часть этого. Я здесь, чтобы защитить их, осознают они это или нет.

— Ты, пойдем со мной, — говорю я невыносимому блондину.

Джейсон следует за мной вверх по лестнице в офис на втором этаже. Раньше это была библиотека, но я превратил её в свой кабинет. Я отказываюсь пользоваться тем же офисом, который использовали в этом доме мой отец и его братья. Я едва могу даже ступить в него ногой. Джейсон садится напротив меня, и я рассказываю ему о женщине, которую встретил вчера вечером.

— Найди запись с вчерашней вечеринки и найди ее. Я хочу все знать. Ее имя, откуда она родом, черт возьми, даже ее кредитный рейтинг.

Джейсон почесывает загривок.

— Ты уверен, что это не будет пустой тратой ресурсов? Я имею в виду, у тебя есть дела поважнее, чем думать о девчонке, с которой ты уже переспал.

Я пристально смотрю на него.

— Она сказала что-то о том, что я должен быть осторожен с теми, с кем хочу вступить в союз. В каком мире мне не придется это изучать?

— В мире, где ты не помешан на контроле, — бормочет он, и мои глаза сужаются.

Джейсон — единственный человек, кроме моих кузенов, кому разрешено так со мной разговаривать. Я знаю его давно, с тех пор, как покинул дом и уехал в Лондон. Однажды вечером я опоздал после того, как слишком много выпил, и наткнулся на этого худого, жилистого английского парня со светлыми волосами и впалыми щеками. Он смог украсть мой кошелек и телефон, что уже впечатляло. Чего он не знал, так это того, что я довольно хорошо умею отслеживать принадлежащие мне вещи.

Я нашел его и держал под дулом пистолета, но вместо того, чтобы умолять о сохранении его жизни, он ухмыльнулся мне и велел сделать смертельный выстрел. Он был таким бесстрашным человеком, которого не увидишь каждый день, поэтому я решил оставить его при себе. Он стал самым близким мне человеком на свете. Он идиот, но он незаменимый. Без Джейсона я бы не был там, где я сейчас.

— Не заставляй меня повторяться.

— Хорошо, я понял, — говорит он со вздохом. — Я найду твою девушку. Ты получил ответ от Де Луки?

Я киваю.

— Рома дал согласие на встречу. Он чертовски подозрителен, что откровенно раздражает, учитывая, что я спас жизнь его дочери.

— После того, как твой дядя вообще поставил её под угрозу? И ты использовал ее как разменную монету?

— Хороший вопрос, — бормочу я. — По крайней мере, теперь мне есть о чем торговаться.

— Будем надеяться, что он клюнет.

— Он это сделает, — заявляю я в полной уверенности.

Джейсон уходит, и остаток моего дня я провожу, пытаясь восстановить разрушающуюся империю моей семьи, одновременно добавляя последние штрихи к своему плану, чтобы он прошел без сучка и задоринки.

К сожалению, даже самые надёжные планы могут в конечном итоге провалиться в лицо человеку. Люди могут быть непостоянными. И хотя я могу контролировать большинство событий, я не могу контролировать разум или действия человека.

Я уверен, что Романа будет легко убедить. А вот его сестру — это совсем другая проблема.

Глава 2

Роза.

В королевских семьях, когда в очереди на наследование трона рождаются двое детей, их иногда называют наследником и запасным. Я могу относиться к тому, что я связана с этим всю свою жизнь. Хотя моя семья не принадлежит к королевской семье, мы чертовски близки.

Роман был наследником, а я запасной. И меня всегда это устраивало. Я была маленькой девочкой в семье и получала почти все, что хотела. Мне разрешили жить как можно дальше от семейных дел, что меня вполне устраивало. Мой брат прожил свою жизнь, покончив со всей человечностью, которая у него была; тем временем я выросла, сохранив как можно больше своей человечности.

В такой семье, как моя, невероятно легко потерять себя. Но я всегда точно знала, кто я. И я всегда знала, чего хочу. Единственная проблема в том, что не всегда легко получить эти вещи. Особенно, когда ты принцесса мафиозной семьи Коза Ностры.

Итак, хотя главным преимуществом является то, что я смогла сохранить большую часть своей человечности, недостатком является то, что у меня никогда не было никакой свободы. Моя мать научила меня, что свобода — это роскошь, которую я не могу себе позволить. Но она также научила меня, что есть разные способы почувствовать себя свободной. И один из таких способов — через искусство. Когда я леплю, рисую, пишу, это единственные моменты, когда я по-настоящему чувствую контроль над ситуацией.

Мои каблуки стучат по мраморному полу, пока я не останавливаюсь перед большим холстом. Что-то внутри меня шевелится. Если вы знаете, на что обращать внимание, вы можете точно сказать, что чувствовал художник, когда создавал свою работу. Я смотрю на изображение горящего дома и солнца над ним, которое, кажется, и является причиной разрушения. Если присмотреться, у солнца почти есть лицо — почти.

— Выглядит неплохо, — говорит кто-то позади меня. — Это твое?

Голос совершенно незнакомый и нежеланный. Очень медленно я оборачиваюсь. И как ни странно, мое сердце замирает. Я не совсем понимаю, почему. На нем темно-синий костюм четких линий и идеально завязанный галстук. Холодок ласкает мои предплечья, когда его взгляд скользит по моему лицу.

Его светло-голубые глаза кристально чисты, как стекло. У него короткие, густые, рыжевато-каштановые волосы. Они выглядят мягкими, достаточно мягкими, чтобы провести по них руками. Но я не могу об этом думать, особенно когда что-то в нем напоминает мне моего брата. Опасный, мощный. И это определенно не хорошо для меня. Вокруг него царит атмосфера превосходства, в нем заложено высокомерие. Его рост около шести футов, это высокий рост, намного выше меня. Но он все еще не такой высокий, как некоторые мужчины, которые окружают меня каждый день. И все же высокомерие его позы и ауры заставляет его казаться намного больше, больше, чем жизнь. Я тихо сглатываю.

Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, что он задал вопрос.

— Нет, это не так, — говорю я, ненавидя то, как запыхавшийся мой голос звучит.

Он улыбается. Он мягкий, но я могу сказать, что он не настоящий. И это больше, чем что-либо еще, возвращает меня к реальности.

— Подожди. Почему ты думаешь, что это мое? — спрашиваю я с любопытством. Я просто женщина, гуляющая по художественной галерее. Откуда он мог знать, что я художник? — Ты знаешь кто я?

— Умная девочка, — говорит он, кладя руку в левый карман. Он выглядит слегка впечатленным.

Я хмурюсь.

— Кто ты?

— Я мог бы сказать тебе, — говорит он, склонив голову набок. — Но мне не особенно хочется.

Я выгибаю бровь.

— Почему нет?

— Потому что, — тянет он. — Я просто не хочу.

Забудьте его красивое лицо. Я не уверена, что мне нравится он или его отношение.

— Ладно, — пренебрежительно говорю я, снова поворачиваясь к картине.

И все же я чувствую его присутствие позади себя. Его взгляд покалывает мой затылок. Я слишком хорошо о нем знаю.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь на это? — тихо спрашивает он, не уходя. — Да ладно, ты можешь хотя бы ответить на этот вопрос.

Его тон уговаривает, вызывая у меня желание, раскрыть все мои секреты.

— Это тревожно, — бормочу я. — Но еще и гениальный, живой. Художник кажется немного самовлюбленным, но это яркая картина. Он рассказывает историю, которая обращается к людям. Даже если это не та же самая история, которую видят все.