Ну, по крайней мере, она честна.
— Я работаю в частной компании, Лидия.
— Как детектив? — Она хмурится.
— В некотором смысле. — Это самое простое объяснение, которое не предполагает рассказа ей, что я на самом деле работаю на секретный синдикат убийц и шпионов, со штаб-квартирой в Москве и ячейками по всей стране в каждом крупном городе. Частный детектив заведет нас достаточно далеко, не напугав ее окончательно до полусмерти, или просто заставит верить мне. Я уже предвидел, как она называет меня лжецом и замыкается в себе или вообще отказывается сотрудничать.
Это не та девушка, которую я могу запугать, чтобы она повиновалась мне, что заставляет меня очень уважать ее. Она не какой-нибудь увядающий цветок, но, хотя это привлекательное качество, оно усложнит мою работу. Я скажу ей все, что смогу, чтобы облегчить ситуацию.
Я ненавижу ложь, но я не пытаюсь наладить отношения с этой девушкой. Когда дело Гриши Федорова будет улажено, я больше никогда ее не увижу. Не будет иметь значения, солгал я ей или нет.
Так почему же тогда при мысли об этом меня слегка подташнивает?
— Я не понимаю, — тихо говорит Лидия. — У меня нет никого, кто хотел бы, чтобы за мной следили. У меня есть только моя бабушка, а затем мой парень… бывший парень, с сегодняшнего утра. — Она тяжело сглатывает. — Клянусь, если это он заставил тебя следить за мной, я оставлю его в покое. У меня нет никаких планов вмешиваться в его брак, я даже не знала, что он женат, и сейчас я не хочу иметь с ним ничего общего. Я не собираюсь уговаривать его жену уйти от него или что-то в этом роде. Прости, что меня вырвало на ее туфли...
Она замолкает, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Образ этой хорошенькой, миниатюрной девушки, блюющей на туфли какой-то женщины, настолько нелеп, и в то же время именно такой, какой я ожидал бы от нее, основываясь на том, что я видел от нее до сих пор.
Итак, она рассталась со своим изменяющим парнем, наблевала на туфли его жены, упала с лестницы, а затем проснулась в моем гостиничном номере. Учитывая все это, я действительно не могу винить ее за то, что она так взбесилась.
У Лидии Петровы было адское утро.
— Я слежу за тобой не из-за Гриши, — терпеливо говорю я. — Но это имеет отношение к нему.
— Я так и знала. — Ее глаза расширяются. — Я больше не хочу иметь с ним ничего общего. И во что бы он ни был замешан, я тоже не имею к этому никакого отношения. Он никогда ничего не рассказывал мне о бизнесе или о том, чем он занимается. Когда мы были вместе, мы просто ходили куда-нибудь поесть, в театр, смотрели фильмы и трахались. Клянусь, я ничего ни о чем не знаю...
— Я знаю. — Я снова перебиваю ее. — Я верю, что у тебя сейчас нет какой-либо информация о нем, Лидия. Но мне действительно нужно, чтобы ты раздобыла эту информацию.
Она моргает, глядя на меня.
— Что? Какого рода информация? И почему я? Я же говорила тебе, что порвала с ним…
— Он примет тебя обратно, — уверенно говорю я ей. — Нет ни единого шанса, что он этого не сделает. Все, что тебе нужно сделать, это должным образом извиниться и попросить его об этом, дав ему понять, что ты понимаешь, что он женат, и что ты будешь относиться к этому с уважением, но что ты не можешь жить без него в некотором роде...
— Черта с два я это сделаю. — Теперь Лидия выглядит рассерженной. Ее глаза пылают почти пугающим огнем, и она вцепляется в край кровати, наклоняясь вперед, ее рот сжимается. — Ты мужчина, поэтому я бы не ожидала, что ты поймешь. Но Гриша солгал мне. Он с самого начала не говорил мне, что я второстепенный персонаж. Он даже не проявил ко мне ни малейшего уважения. Он пил вино, ужинал, водил со мной шашни, трахал меня, позволял мне оставаться в его квартире и вел себя как идеальный парень только для того, чтобы я узнала, что он, блядь, женат, потому что его жена появилась, когда не должна была. — Ее зубы сжимаются, скрипя друг о друга. — У него есть дети.
— Так и есть, — спокойно говорю я. — Мне нужно, чтобы ты получила от него информацию, и способ сделать это, так это поддерживать с ним отношения. Полностью романтические, сексуальные отношения.
При последних словах у меня скручивает живот, и в этом так же мало смысла, как в почти болезненной эрекции, которая только сейчас начинает отступать. С того момента, как я отправился за Лидией, я точно знал, о чем я попрошу ее, и тогда это меня не беспокоило. Это довольно стандартная миссия: завербовать девушку для сбора фактов, заставить ее вступить в сексуальные отношения с мужчиной, выяснить, что она может, когда он расслаблен после того, как кончил, и осмотреть квартиру в поисках чего-нибудь еще, что она сможет обнаружить. Приходить к нему в офис, чтобы поразвлечься во время ланча, порыскай вокруг, внимательно слушать, на какие мероприятия он ее ведет. Я имел дело со многими женщинами на подобных миссиях. У меня даже была парочка попыток подобраться ко мне таким образом, чтобы получить компромат на синдикат, хотя я всегда быстро пресекал это.
Нет причин, по которым мысль о том, что Лидия трахается с Гришей, должна меня хоть сколько-нибудь беспокоить. Это, конечно, не должно вызывать у меня тошноту или злость, как будто я хочу врезать мужчине за то, что он вообще к ней прикасался, или как будто я хочу быть тем, кто затащит ее в постель, а не каким- то мудаком, который ее не заслуживает. Я даже не знаю ее, я не знаю, чего она заслуживает, а чего нет, или что-либо о ней или о том, кто она такая.
В остальном она восхитительно неуклюжая, красивая, умная, вспыльчивая девушка, чьей реакцией на неожиданную встречу с женой своего парня было то, что ее вырвало на туфли.
Я никогда не был очарован женщиной. Меня привлекали многие из них, некоторые доводили до безумного желания, я часто ими интересовался. Но ни одна женщина никогда не привлекала моего внимания дольше, чем на несколько ночей, и ни одна из них никогда, никогда не мешала мне выполнять свою работу.
Я женат на синдикате душой и телом, пока смерть не разлучит нас. Для меня нет другого пути.
Лидия ни при каких обстоятельствах не должна отвлекать.
Я не могу думать о том, что она чувствовала, выгибаясь мне навстречу, когда я прижимал ее к двери, или о том, как сильно я хочу узнать, как она выглядит под этой сомнительной одеждой. Я, конечно, не могу думать о том, что в этот самый момент у меня возникает безумное желание прикоснуться к ее дрожащему подбородку и успокоить ее, сказав, что все будет хорошо.
Для нее этого не будет, по крайней мере, какое-то время. Ей придется вернуться к мужчине, которого она справедливо ненавидит, и получить нужную мне информацию. И я не могу расстраиваться из-за этого, у меня нет для этого причин.
— Он сказал, что любит меня, — шепчет Лидия, ее голос дрожит вместе с подбородком, как будто она вдруг изо всех сил старается не заплакать. — Я не могу, Левин, пожалуйста. Я просто не могу.
Звук моего имени на ее губах заставляет меня замереть, мой член снова подергивается в джинсах. Это звучит так хорошо, почти музыкально, и слишком легко представить, как она выкрикивает это имя в постели, если бы я раздел ее и прижал к этим хрустящим белым простыням, если бы я раздвинул руками ее стройные бедра и наконец обнаружил, какова она на вкус, как же хочется узнать, стала бы она стонать мое имя или выкрикивать его, а еще лучше, и то, и другое.
Ради всего святого, возьми себя в руки.
Мне нужно потрахаться, и как можно скорее. Но сейчас мне нужно убедить Лидию сделать то, о чем я ее прошу, иначе у нас обоих будут проблемы посерьезнее.
— Я понимаю, — говорю я спокойно. — Но все это не имеет значения. Гриша замешан в очень плохих делах, Лидия. И нам нужны доказательства этих вещей, чтобы мы могли разобраться с этим вопросом.
— Найди кого-нибудь другого. — Она решительно выставляет вперед острый подбородок, глядя на меня сверху вниз. — Я не могу этого сделать. Я не могу вернуться к нему, притворяться, что люблю и хочу его. Я не буду унижаться ради тебя, умолять мужчину, который лгал мне, возвращаться к нему. Черт возьми, я не хочу поступать так с его женой. Она этого тоже не заслуживает.
