— И правда, — Щегол улыбнулся. — Что у нас на завтра?

— На Восточный мой любимый поедем, — Сизый встал на цыпочки и затушил окурок об оконную раму с другой стороны. — Сокол договорился, чтобы мы встретились с Матросовым. Поспрашиваем его о Жукове. Навряд-ли что-то складное скажет, но хоть что-то.

— Жуть. Со всеми этими загадками.

— Да не бойся. Я же говорю, прорвемся, — Сизый сел рядом со Щеглом. — Не будем лучше о работе, а то самого уже потрясывает.

Луна светила так ярко, что казалось, будто это вовсе не ночь, а максимум вечер. Сегодня было полнолуние, и проснулись они оба, по правде говоря, из-за этого яркого лунного света, что освещал всю их комнату. Сейчас эта светящаяся дорожка выглядывала из дверной щели, из комнаты Сороки и их комнаты, где все еще спал Чиж. В последние дни Щегол заметил, что Чиж стал все меньше проводить времени с Сизым и все чаще с Сорокой. Они вдвоем смеялись, у них появились свои шутки, а когда Сизый со Щеглом возвращались из города, то те уходили прогуляться по лесу. Щегол не понимал, почему его это так раздражало, а еще сильнее не понимал, почему Сизый так спокойно относится к тому, что его друг нашел себе другого друга. Или не друга?

— У Чижа и Сороки отношения? — Щегол посмотрел на Сизого и столкнулся с взглядом, полным удивления и непонимания.

— С чего ты взял?

— Они так часто вдвоем время проводят. Просто кто их знает.

— Не говори глупости, — Сизый печально улыбнулся. — У них обоих тяжелый характер и такое сильное сближение может говорить и о том, что им просто интересно.

— Ты веришь в дружбу между парнем и девушкой?

— А ты думаешь, что люди рассматривают всех в своем окружении с романтическим подтекстом? — он поставил ногу на подоконник, и оперся на коленку.

— Нет. Не думаю. У меня в школе тоже были подруги, — Щегол нахмурился. — Даже не знаю.

— Подруги или подружки? — Сизый заиграл бровями.

— Хорошие знакомые, — он закатил глаза. — Было не до отношений. А у тебя?

— Ну как сказать, — Сизый сел поудобнее и посмотрел в окно. — Отношения не для меня. Но понял я это позже, чем следовало. Другое дело, если речь о любви. Это больно, но оправдано. Больно любить родителей, потому что они не будут всегда рядом. Больно любить друзей, потому что ты видишь все, через что они проходят. Без этого никак. Но та толика радости, что приносит эта гремучая боль, стоит того. Пережить месяцы дождя и гроз стоят того, чтобы на минуту увидеть золотистое солнце, — он потянулся в карман за пачкой сигарет. — Даже когда дожди заливают тебя, а гроза норовит ударить по самому темечку, нужно помнить, что однажды солнце сжалиться и подарит хотя бы блеклый лучик. Ради этого лучика я и живу.

— Я загнался, спасибо, — Щегол вздохнул. — Напомни, чтобы я больше не спрашивал тебя об этом.

Сизый засмеялся и достал из пачки вторую сигарету. Он редко курил две сигареты подряд. Такое было после Масленицы, после рассказа бабы Зины об отрубленной голове. И вот сейчас. Щегол посмотрел на Сизого. Посмотрел так, как учил Глухарь. Не для того, чтобы увидеть человека, а для того, чтобы узнать, что собой представляет этот человек. В очередной раз он отметил их парадоксальную внешнюю схожесть с Ласточкой. Темные волосы, светлые глаза. Такие похожие, но совершенно разные. От Ласточки веяло холодом и строгостью, возможно, за счет бледной кожи, а возможно, из-за этого взгляда, от которого по коже бежали мурашки. Ласточка была живым примером дисциплины и упорства. Щегол готов был поспорить, что в итоге она окажется сильнее всех в Гнезде, включая самого Сокола. Сизый же был полной ее противоположностью. От него веяло жаром, смехом и беззаботностью. Сизый выглядел уверенным, смелым и, что уж скрывать, самым надежным вариантом, чтобы выговориться. Даже в поведении они с Ласточкой были абсолютной противоположностью друг друга. Она вечно молчала, а он не переставал говорить, даже когда следовало помолчать. Она замыкалась в себе, если Сорока совершала на нее очередные нападки, а Сизый умело переводил это все в шутку. Но с Ласточкой роднило его что-то еще, помимо внешности, что-то, что скрыто глубоко внутри, что-то, о чем говорят только самым близким людям, что-то, что они так отчаянно скрывают. Возможно, именно это «что-то» и привело их в Гнездо.

— О чем ты мечтал в детстве? — неожиданно для себя спросил Щегол.

— О Господи, — Сизый рассмеялся. — Что за внезапный допрос? Летать мечтал.

— Я серьезно вообще-то, — Щегол обиженно отвернулся.

— Я тоже. Летчиком я хотел быть, — Сизый курил медленнее, чем в первый раз.

Щегол удивленно распахнул глаза.

— А почему не стал? Ты же учился вместе с Чижом на какого-то информатика?

— Да так, — Сизый завороженно улыбнулся и снова затянул густой дым. — Не сложилось немного. Что уж теперь. Я здесь благодаря этому, и ни о чем не жалею.

— А я раньше не замечал, что ты тоже воду мутишь, — Щегол сонно потер глаза. — Больше полугода с вами, а знаю только какие-то отрывки.

— Надо радоваться этому, — Сизый соскочил с подоконника и зевнул. — Когда узнаешь всю правду, все краски блекнут, и реальность начинает горчить. Если честно, я и сам не хочу знать всей правды. Уж лучше буду тешить себя ложью, а то итак слишком много горечи, — он хлопнул Щегла по плечу. — Пошли спать, завтра много дел.

* * *

Сегодня уезжала Ласточка. Одному Соколу известно, зачем она уезжает и сколько ее не будет. Единственное, что знал Щегол, что она едет на его родину. Он сотню раз решался еще заговорить с ней о том, чтобы она сходила к дому, где он рос. Неизвестно почему, но Щегол испытывал панический страх при одной только мысли, что он так и не узнает, если что-то случилось с его родными. Он так и не решился поговорить с Ласточкой. На тренировках она не давала ему спуску и гоняла, как проклятого, будто готовила на всероссийские соревнования. А после у Щегла не было сил не то что разговаривать с Ласточкой, он вообще говорить не мог. Вчера он совсем отчаялся получить единственную возможность, но Ласточка подошла к нему сама. Как бы невзначай предложила с утра пробежаться вместе, а там она и дала свое согласие на то, чтобы узнать о матери Щегла.

— Адрес, имя и внешность, — даже во время разговора темп она не сбавляла.

Щегол рассказал, не имея ни малейшего представления о том, как Ласточка будет ее искать. Но это ведь Ласточка, а значит, беспокоиться не о чем, и она разберется. Он решил не спрашивать ее больше ни о чем, что всегда хотел спросить, чтобы не спугнуть ее с шага навстречу. Щегол начал бегать по вечерам со дня, когда они начали тренироваться с Соколом. Это помогало проветрить голову и спать безо всяких снов. По утрам он не хотел сталкиваться с Ласточкой в лесу, чтобы она не решила, что это такой способ надавить на нее с принятием решения. Но она сама позвала его, сама согласилась. Так что это победа. Победа Щегла над отстраненностью и строгостью Ласточки.

— Спасибо, — Щегол слегка замедлил бег. — Я даже не знаю, как отблагодарить тебя за это.

Ласточка ничего ему ответила и только ускорилась, а вскоре и вовсе скрылась из виду за соснами, куда уходила тоненькая тропинка, освещенная утренним светом. Молчала она и сейчас, когда они ехали в «Буханке». Сокол предложил подкинуть Щегла и Сизого до участка, пока будет довозить Ласточку до вокзала, где ее ждет электричка, а после и дорога длинною в шесть часов. Щегол с Сизым сидели в пассажирском отсеке на сидении, что жутко скрипело и готовилось к тому, чтобы отвалиться. Вначале они хотели сидеть на корточках, как всегда и делал Сизый, но из-за недавнего дождя дорога ухудшилась, и «Буханку» как обычно, водило из стороны в сторону. Сокол с Ласточкой тоже ехали молча. Было странно наблюдать за тем, как люди проводят большую часть времени вместе, но при этом почти никогда не разговаривают друг с другом. Трудно было вообразить, как они живут в одной комнате, если даже в присутствии других между ними такая тишина. Если сравнивать с комнатой, где жили Сизый, Чиж и Щегол, то там вечно стоял гомон голосов и смеха. Потому что Сизый просто не переносил тишину и считал, что ее всегда надо чем-то заполнять. Иногда к ним присоединялась Сорока, и шума становилось только больше. Первый же этаж был похож на Богом забытое место, потому там максимум храпела Плюша. Щегол списывал это на то, что они живут вместе давно и уже успели обсудить все то, что принято обсуждать. «Буханка» подъехала к милицейскому участку и выплюнула Сизого и Щегла на улицу.