И вот, наконец, загорается жёлтый огонёк в середине параллельного светофора, для наземного транспорта. Каждый, кто следит за этой тасовкой сигналов, внутренне собирается, слегка приподнимает подбородок в предвкушении: «сейчас мне разрешат идти». Человек забывает, что рядом есть другие пешеходы, у него включается инстинкт соревнования. Он ждёт, отсчитывая десятые доли секунды. Дыхание становится неглубоким и замедляется. В голове проносятся планы на будущее длинной почти на всю жизнь, равную нескольким сотым часа.

Загорается зелёный сигнал. Большинство людей в этот момент делают вдох и выставляют вперёд ногу, выдыхая при этом с облегчением. Замершая на мгновение жизнь снова течёт себе дальше. Запланированные встречи становятся ближе, подарки, летящие рядом в пакете, дороже и приятнее. Жизнь продолжается. Инстинкт соревнования выключается и, лавируя в толпе пешеходов, мы включаем древний как мир инстинкт выживания.

А люди, прозевавшие переключение огоньков с жёлтого на зелёный, наоборот выдыхают и опускают голову. Они не хотят показать другим не только то, что «ворон считали», но и то, что совсем не дорожат своим временем, не ценят движение жизни. Они пропустили коллективный вздох. Почти проиграли. Им теперь придётся ждать до следующего светофора. Мысли не становятся радостнее и легче, потому что где-то в сознании маленькими лапками чёрненький паучок сарказма нацарапывает фразу: я опоздал. Такие люди обычно проходят после дорожного перехода ещё не меньше пяти метров с опущенной головой. Может они замечтались. Может кто-то вообще не думал об этом переключении сигналов..? Тогда люди слегка удивляются, но тоже выдыхают и идут себе дальше, немного обескураженные в любом случае.

Город живёт. Город дышит: сотни тысяч машин, тысячи улиц, построенных людьми для людей. Спроектированных, обдуманных, заложенных и построенных. Колоссальная работа, на которую никто не обращает внимания. Улицы, которые засоряются людьми и люди, засорённые видом грязных улиц. А город продолжает дышать и жить. И расширяться. Люди строят, люди живут и переходят дороги. Все идут по своим делам, не задумываясь о том, что на зелёном сигнале большинство из нас вздыхает.

Все выше написанное отчасти, конечно, является гротеском. Но хоть раз проследите свои действия в этом месте как сторонний наблюдатель. Тогда представьте, что в Москве приблизительно две тысячи пятьсот светофоров. И на каждый зелёный сигнал пешеходы делают коллективный вздох и шаг вперёд. Почувствуйте себя живой равноправной единицей этого красивого города. Ведь не важно, сколько у нас машин или денег в кармане. Дышим мы все равно одинаково.

2016 г.

Идеальная

Я сидела в парке на скамейке и думала о том, что произошло утром. Мы ругались с матерью. В который раз. "Так надоело!.." Она назвала меня безответственной и легкомысленной. "Неужели так трудно понять, что я уже не маленькая, чтобы быть у неё на побегушках! Ну, посуду не помыла, ну, в магазин не сходила… Не устраивать же скандал!" Я, конечно, тоже ей нагрубила и теперь мне было стыдно. Не все из того, что было сказано мной я действительно думала. Просто мне обидно, что она обижает меня и мне тоже хотелось обидеть её.

Я не пошла сегодня на работу. Мама, конечно, будет ругаться, "если узнает". Но мне (так странно) очень бы хотелось, чтобы она тоже решила не идти на работу. Пошла бы в сквер, прогуляться, увидела бы меня и сказала, что взяла выходной. Я бы тоже соврала про выходной. Она бы обняла меня, и мы поболтали, как подруги. Мне очень хотелось, чтобы мы были подругами. Только так не получается почему-то. " Потому что она не принимает мою самостоятельность и то, что я давно не маленькая!"

— Кто тебя не принимает? — Послышалось над моей головой.

Я подняла глаза. Передо мной стояла вполне приличная симпатичная девушка со слегка растрёпанными каштановыми волосами. Джинсы, кожанка и белая рубашка под серые кроссовки. Смотрелось все довольно сносно.

— Ты часто разговариваешь сама с собой? — Насмешливо спросила она и, открыто улыбаясь, протянула мне руку. — Меня зовут Варвара.

— Почему Варвара, — зачем-то спросила я её.

— Вар, вар! Разве не похоже на то, как каркает ворона?

Она рассмеялась. Я улыбнулась из вежливости, потому что мне было совсем не весело. А она смотрела на меня лукаво и продолжала хохотать.

— Смех иногда больше похож на карканье. — Я решила уколоть её, но она ничуть не смутилась:

— Пусть лучше смех, чем слёзы. Ну так кто тебя не принимает? — Она присела рядом. — Идеальных людей вообще не бывает. Но есть почти идеальные.

— Почти? — Я подняла бровь. Девушка молчала. — Тебе пофилософствовать не с кем больше?

Мы сидели на лавочке, смотря на прохожих.

— Ты ждёшь кого-то? — Подала голос Варвара.

— Мама должна подойти, — машинально ответила я и тут же себя одёрнула: — Какая тебе разница?

— В общем-то никакой, — пожала плечами моя собеседница. — Кстати, "почти идеально", это когда тебя устраивает, что человека нет рядом. Тогда все почему-то начинают сожалеть о сказанных обидных словах и о том, что нужно было сказать, но все слова были потрачены не на то, чего действительно хочется. Образы в голове светлеют, и мы начинаем ругать себя.

— Ты, смотрю, умная! — Вспылила я. — Книжек начиталась и теперь строишь из себя гуру.

— Нет, — Варвара скривила рот, — я почти идеальная. И я даю людям то, что они хотят. А они хотят светлых воспоминаний, поэтому я ухожу.

— Ага, твоей философией солнце затмишь! — Посмеялась я.

— Пока. — Девушка не обратила внимания на обидную фразу.

С этим она поднялась с лавки.

— Неужели все хотят, чтобы ты ушла? — Попыталась смягчить грубость я.

— Нет, — Варвара откинула назад волну своих, честно говоря, шикарных волос, — все хотят кого-нибудь идеализировать.

Она развернулась и ушла, а я сидела и смотрела, как она удалялась. А что мне оставалось — я не пойду за ней, даже если мне и стало чуть больше одиноко от своей грубости и от того, что у меня не было хорошей подруги. "Может, и моя мать хочет, чтобы я ушла?", подумала я с грустью. Мне снова стало противно от мысли, что я должна куда-то уйти, чтобы меня, наконец, уважала самая близкая женщина. " Люби меня, когда я рядом! Я же тебя люблю".

Неожиданно для себя я зло пнула лавку и подпрыгнула от этой неожиданности.

Надев на лицо одно из непроницаемых выражений, я потопала по аллейке в сторону торгового центра, чтобы отвлечься от всего этого незадавшегося утра, глазея в витрины. И ещё потому, что мне захотелось домой, а идти туда, значило прокричать с крыши дома для всех соседей, что я прогульщица. "Прямо как в школе".

Под ногами стелился ковёр из жёлто-красных кленовых листьев. Я шуршала по ним ногами и мне становилось лучше. Поднялся холодный ветерок, стал накрапывать осенний дождик и листья, падающие с деревьев, были похожи на мокрые взрывы конфетти в замедленной съемке. Я остановилась, подняла голову, засмотревшись на монументальность свинцовых туч, а мне на лицо падали крупные капли. Асфальт блестел, быстро темнея и прохожие спешили укрыться от непогоды на остановках и в подъездах. Люди убегали, и я совсем не идеализировала их, как утверждала Варя. Скорее сравнивала с муравьями. Или крысами. В крайнем случае.

Я достаточно времени шаталась по магазинам, пялясь в витрины, чтобы понять: меня совершенно не занимало их количество и содержимое всего этого разнообразия цветов, фактур и оттенков.

Напротив торговых рядов шло строительство парка развлечений. "Очередной обдираловки. И почему люди тратят на это жизнь, вместо того чтобы…", мне тоже очень хотелось покататься на аттракционах. Я вздохнула.

За стройкой было поле, а дальше река. Я не знаю, как она называется, но она красивая. Я отправилась туда, потому что я и так намокла. "Логично, блин!"