2017 г.

***

Светлая зала. Лучи встающего солнца освещают колонны и гобелены — старинное убранство загородного дома.

В большом уютном кресле у окна сидит старик. У него благодушное настроение. Он улыбается так, как улыбаются люди, умудрённые жизнью. Перед ним за письменным столом сидит красивая молодая девушка. На ней светлое платье и длинные русые волосы. Она пишет что-то невидимое окружающему её миру. Старик смотрит на нее и улыбается. Его улыбка добрая, понимающая движения юной души. Девушка, оторвавшись от письма, перевела взгляд на окно и вздохнула.

— Джульетта! Можно мне так называть тебя? — Добродушная улыбка его была похожа на это утро — такая мягкая и спокойная.

Девушка подняла голову от стола и посмотрела на старика.

— Дядюшка, — проговорила с улыбкой девушка, — меня зовут Катя. — Она, улыбаясь, поднялась из-за стола и подбежала так легко, словно птичка слетела, к дяде, присев у его ног. Её длинное светлое платье казалось не платьем, а парусом призрачного фрегата, который нёс девушку вдоль жизни, перемешивая реальность с фантазией.

Старик погладил её по голове.

— Мне понравилось твоё вчерашнее стихотворение, Джульетта. Оно живое. Только вот…

— Что, дядюшка, что в нем такого? Мне подружка дала почитать роман. Я читала и плакала, а потом написала стихи. Вышло не очень, но я старалась.

— Какая же ты юная, Катерина. Сколько в тебе дыхания жизни, света, радости. А я вот старик.

— Дядюшка, не говори так, пожалуйста, мне становится от этого грустно. — Девушка, сидя на полу, состроила обиженную гримасу.

— Это выражение лица не идет тебе, моя милая.

— Тогда не говори пожалуйста, что ты старый. Знаешь, мне кажется, когда так говорят, то вот уже через несколько мгновений наступит смерть, которой сдался человек, признавший свою старость.

— Ах, Джульетта.

Девушка, словно взвившись в воздух, закружилась по комнате.

— Дядюшка, милый дядюшка. Ты столько знаешь, ты столько мне рассказал, показал и научил, что это мне впору чувствовать себя старой всезнайкой, но моя душа поёт, за спиной вырастают крылья и хочется парить высоко-высоко, чтобы узнать ещё больше.

Катя плавно опустилась на маленький диванчик, стоящий возле окна. Старик встал, и подойдя к своей племяннице сел возле нее, положив руку ей на плечо.

— Милая, — начал он, помнишь мы вчера говорили о Боге?

Девушка нахмурилась.

— Я не очень люблю об этом говорить. — Она посмотрела в дядино чуть потемневшее лицо. — Ох, дорогой дядюшка, я не хотела тебя обидеть. Просто я не понимаю твоей религии. Я не понимаю, зачем надо страдать в жизни, когда каждое её проявление, каждый новый день, прекрасны и неповторимы. Зачем нужен рай, если на земле столько деревьев и цветов. Даже малая полянка заменяет мне райские кущи, потому что она настоящая. И знаешь, что я ещё думаю, — твердо проговорила девушка, посмотрев в глаза дяде, — Что люди придумали все это, чтобы складывать ответственность за то, что что-то у них не получается, на других людей, на бесов, на дьявола, на кого угодно, а потом в душе смеяться: «вот пострадаю немного, а потом мне достанется место в раю!». Разве это не злорадство и эгоизм, дядюшка? Разве это справедливо?

Катя поднялась на ноги.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. — Она отвернулась от дяди, ожидая, что он встанет и уйдёт.

— Джульетта, ты так молода ещё. — Старик с непроницаемым выражением лица, повернувшись, смотрел в окно. — Знаешь, когда я был молод я думал также как и ты, а потом…

— А потом забыл? — Девушка, круто развернувшись, посмотрела в лицо дяди.

— Нет, я и сейчас помню много из того, что я думал тогда. Знаешь, на мой взгляд, каждый человек рождается чистым существом, точно знающим что ему нужно. Ему, по сути, не нужна ни вера, ни религия. Маленькие люди верят в добро и благость, но именно вера в Бога помогла очень многим взрослым людям. Они были замечательные, эти люди, и дали мне много из того, что я потом рассказывал тебе. Я им поверил. Я родился и вырос в обыкновенной семье, которой были суждены и радости, и горе, и успехи, и неудачи. В горестях и бедах людям нужно знать, что они не одиноки. Очень нужен кто-то кто не оставит, не осудит. А хорошее отношение к этому кому-то, будет компенсировать Его заботу о человеке. Это как равноценный обмен между Богом и людьми. Свод правил, чтобы Он не оставлял, человека, помогая ему незримо своей заботой.

— Я не понимаю, дядя. Прости. Мне кажется, что человек всего может достичь сам и что это не трудно. Главное не терять присутствие духа. — Уверенно произнесла девушка.

— Духа? — Улыбнулся старик, — А говоришь не веришь.

— Присутствие духа есть и в тех, кто не знает о Боге — это вера в то, что сможешь все сделать сам. Вера в свой дух.

— Милая. Ведь вера и религия не говорят о том, что человек беспомощен в этом мире. Просто ему немного надо помочь.

— Дядюшка, разве то, что я тебя люблю не даёт тебе силы? Или тетя, или моя мама? Мы же все тебя любим.

— Знаю, моя дорогая. — Старик вздохнул и поднялся с диванчика, пройдя вдоль залы к книжным полкам. Он нашёл глазами Библию, взял в руки и подошёл к письменному столу девушки, положив на него священную книгу.

Девушка, подойдя, обняла дядю за плечи.

— Дядюшка, я не буду читать, ты же знаешь.

— Знаю. Просто я хочу, чтобы ты взяла её и положила в место, где она могла бы лежать в сохранности, чтобы только ты о ней знала. Она досталась мне от моей тёти и очень дорога мне.

— Хорошо. — Катя взяла в руки книгу, слегка прижав к себе любимую дядей вещь. — Только я все равно не понимаю.

— Просто, когда тебе станет очень грустно, ты будешь знать, где найти лекарство.

Старик, улыбнувшись, обнял девушку и поцеловал в лоб.

— Ну я пойду. Сегодня воскресенье. Нужно сходить в церковь, а потом местное благотворительное общество устраивает вечер. Я буду говорить детям о Боге.

— О, дядя! Ну разве они сами не разберутся? — негодующе воскликнула девушка.

— Они сироты, дорогая. Им нужна Его любовь и Его присутствие.

— …Ох, я не знала, прости.

— Ничего. Когда-нибудь и ты расскажешь о Боге таким же деткам.

— Нет.

— Я не про религию, Джули. Я говорю о Нем. Когда поймёшь, тогда и рассказать захочешь, что ты поняла. Это великое знание нехорошо укрывать от чьих бы то ни было глаз. Оно для всех. Ну, я пошел, — произнес старик, направляясь к выходу из залы. — Будь умницей.

У двери он оглянулся. Девушка садилась за стол, перебирая бумаги, лежащие перед ней.

— Знаешь, я думаю тебе стоит серьёзно заняться литературой. У тебя хорошо получается.

Девушка подняла голову от стола, улыбнувшись уходящему старику.

Дверь закрылась. Солнце поднималось все выше, все ярче красило своими лучами свежую майскую зелень в саду. Девушка посмотрела на библию. Открыла, пролистала несколько страниц, потом закрыла, вздохнув, и убрала книгу в верхний ящик стола.

Через несколько лет умер дядя. Катерина в знак особого уважения и любви к нему, положила в гроб самую дорогую дяде книгу, которую, когда-то, очень-очень давно, ранним майским утром, он подарил ей.

2015 г.

Дыхание города

Обращали ли вы внимание, как переходит дорогу на светофоре большинство людей? Сначала собираются в стайки и ждут, изредка и как бы нехотя, но все чаще поглядывая друг на друга: кто во что одет? Сколько человек рядом знакомы между собой? Даже людям, в ушах которых вставлены затычки с любимой музыкой, начинают интересоваться кем-то кроме себя. И чем больше народу собралось у перекрёстка, тем интереснее проводить время в ожидании «своего» сигнала. Стоять и думать, что не ты один чего-то ждешь приятнее. Человек на переходе не чувствует себя одиноким. Даже если других пешеходов нет, то есть те, кто регулируют переключение светофора. И вы идёте. Это очень важно — куда-то идти. Хорошо, когда есть цель, но и без нее очень нужно не останавливаться. Только на несколько мгновений, в ожидании зелёного огонька.