Он уже собирался уйти из комнаты и даже потушил свечу на столе, как вдруг услышал тихое:

— Меон, пожалуйста.

И он тут же возненавидел себя за свою слабость, ведь не смог отказать.

— Ладно, слушай, — он сел обратно на кровать и начал свой рассказ, — помнишь, я говорил о страшной беде, в которой погиб возлюбленный колдун моей прошлой Госпожи? — Агена кивнула, — Его жизнь тогда забрал некий нечистый, а она, не слушая мои уговоры, бросила ему вызов… и пала в неравном бою… Я тогда отдал ей одну из своих жизней в первый раз, однако это было бессмысленно. Кто знает, может, я уже тогда мог бы обратиться человеком, но у меня от неё ничего не осталось, кроме знаний, которые она мне дала, и десятилетней девочки, которой предстояло стать следующей ведьмой.

Агена почувствовал, как слёзы защекотали в носу, а к горлу подступил ком, она сжала тёплое одеяло вспотевшими руками.

— Я научил девочку всему, что знал сам, и ушёл, когда ей исполнилось пятнадцать. Не смог находиться в этом доме, осознавая, что её больше нет, — Меон отвёл взгляд к окну, через которое робко светила Луна, будто тоже прислушивалась к рассказу.

— Но ты вернулся…

— Мне пришлось. Я скитался по свету в поисках покоя, но будто почувствовал возвращение этого крылатого упыря и решил, что должен исправить то, что не смог исправить в первой жизни.

— То есть ты знал, что Креслав прибудет в наши леса?

— Я не знал, что это он. Просто слышал, что местная ведьма умерла при странных обстоятельствах, а колдун уехал куда глаза глядят. Подумал, что при таком раскладе нечистые точно заинтересуются деревней, и был прав. Недаром Госпожа говорила мне… — он покачал головой, будто пытаясь прогнать наваждение, — впрочем, не так важно, что она говорила, её давным-давно нет.

— Я никогда даже не задумывалась о том, насколько долгую жизнь ты прожил до встречи с нами, — призналась Агена, — Как тебя звали раньше? — она замялась на мгновение, — Я назвала тебя Меоном, когда нашла в тот день, но никогда не интересовалась, может тебе не нравится…

Фамильяр тихо засмеялся.

— Нравится. Мне нравится имя, которое ты мне дала, — он оглядел свои руки и ноги, — думаю, даже в этом глупом обличье оно мне подходит, как считаешь?

— Считаю, что обличие не глупое, — отозвалась она, — мне по-прежнему непривычно, но я не хочу сказать, что мне не нравится. — Осознав смысл сказанного, она легко шлёпнула себя по губам, — Я имею в виду, что нравится, но как если бы оно… как тебе… как… Предки, почему вы не дали мне чуть побольше смышлёности? — она зарылась лицом в край одеяла, пытаясь спрятаться от насмешливого взгляда.

— Ты, может, и не умнее моей Госпожи, но точно заботливее. — Мягко улыбнулся Меон, и эти слова прозвучали, как кошачье мурлыканье, — Этот дом больше не кажется мне тюрьмой, я правда ценю каждый миг, который провожу тут с тобой. Да даже с Тумуном… — он оглянулся на спящего колдуна, — я надеюсь, что не сильно давлю на него, и он не боится меня.

— Почему ты думаешь, что он боится? — недоуменно спросила ведьма, отпуская одеяло.

— Просто… когда я его увидел впервые тогда, в твоём доме, когда почувствовал, что он колдун, у меня сразу шерсть дыбом встала, я долго не мог простить его далёкому предку первую смерть моей Госпожи. Но когда он умер… — он замер, охватываемый ужасным воспоминанием, — у меня даже сомнений не возникло, лапы сами понесли меня исполнять то, что стоило сделать сто пятьдесят лет назад.

— Значит, ты помогаешь нам только чтобы отомстить Креславу? Потому что думаешь, что в твоей первой жизни тем нечистым был он? — робко спросила Агена, будто боясь положительного ответа.

— Сначала я думал, что это так, что мною движет месть, но теперь, — он посмотрел ведьме в глаза, — теперь я думаю, что мне попросту есть кого защищать.

Меон встал с кровати, поправляя новые брюки на коленях.

— Спокойной ночи, Агена.

— Меон, погоди. — она замерла от неловкости вопроса, который собиралась задать, — Почему ты не называешь меня Госпожой, как прежнюю свою ведьму?

Фамильяр поджал губы, отводя взгляд в пол и снова возвращая его к зеленым глазам, что сияли в Лунном свете.

— Потому что ты не призывала меня на службу, как это сделала она. Я пришёл к тебе сам. И ещё… она никогда не была моей, не говори так.

— А почему… — её вопрос так и остался не озвученным.

Меон положил ладонь ей на лоб с почти нежной улыбкой. Веки Агены опустились сами по себе, а тело расслабилось на мягкой перине.

Накрыв ведьму, Меон следом поправил сползающее одеяло и у Тумуна, сопящего на кресле и вышел прочь из комнаты, намереваясь сидеть на крыльце всю ночь и следить за спящим лесом.

Глава 25

Меон вдохнул свежий ночной воздух, потянулся и мягко опустился на крыльцо.

Вдох-выдох.

Ветерок колышет макушки деревьев с приятным шелестом.

Вдох-выдох.

Где-то далеко шепчутся сонные дриады, убаюкивая птенцов в гнёздах на своих ветвях.

Вдох-выдох.

Ну разумеется, спокойствие не может длиться вечно.

— Чего проснулся, засранец? — холодный тон заставил тихие шаги на секунду замереть. Рядом присел Тумун.

— А сам-то чего, Варежка? — язвительно ответил он вопросом на вопрос, заставляя собеседника зашипеть.

— Тебе-то что? Не хочу и не сплю.

— Да так, беспокоюсь просто, — после этих слов Меон обратил удивлённый взгляд на колдуна, — твоему новому телу нужен отдых, разве не знаешь?

Фамильяр ведьмы фыркнул.

— Догадываюсь. Но знать наверняка — не знаю.

— Смотрю на тебя и диву даюсь, неужели совсем не помнишь, каково быть человеком? Ты же не всегда был духом.

— Никогда я человеком не был, — отрезал Меон.

— Ну да, заливай больше, откуда тебе тогда было взяться? Поди не мама — кошка родила? — усмехнулся Тумун.

— Не мама-кошка, правда, — его губы вдруг тронула улыбка, — но не все духи рождаются людьми. Дриады появляются в деревьях, разрастаясь из семечек, лешие — из спутанных ветвей лесных чащ. Они никогда не были живыми душами, но сразу стали духами.

— Интересно, какое семечко надо посадить, чтобы вырос такой могущественный фамильяр? — пошутил колдун, вытягивая перед собой босые ноги, уставшие после долгого дня.

— Странно, Агена никогда не задавала мне таких вопросов, — насторожился Меон.

— Ей по большому счёту всё равно откуда ты, главное какой ты для неё. Раз не спрашивает, значит не считает нужным, просто доверяет и всё. — рассудил Тумун, спустя полминуты вновь спросив, — Так что за семечко?

— Семечко страха, я полагаю? — ответ последовал без промедления, — В момент, когда я обрёл сознание, я не имел телесной формы, а был лишь плотной дымкой, сотканной из страха моей Госпожи. Это… вероятно, очень древняя магия, она создала меня из сильного страха за жизнь.

— Свою? — предположил Тумун.

— Нет. За жизнь того, кого я очень быстро возненавидел и до сих пор не могу простить.

Ненадолго повисло густое молчание. Минута. Две. Тумуну вдруг показалось, что если сейчас не задать вопрос, то напряжение раздавит его грудную клетку.

— Разве ты не должен был рассеяться? Ведь ни твоей Госпожи, ни того человека уже нет в живых.

— Я на это надеялся, правда, но очень скоро понял, что у кошек действительно девять жизней, — горько усмехнулся Меон, пальцами играясь со шнурком своей рубашки. По его просьбе, никаких пуговиц на новой одежде не было.

— Проверял?

— Не то чтобы специально, но да. Первую жизнь я добровольно отдал Госпоже, но она была потрачена зря — её убили на следующий же день после моего обряда. Ещё одну я точно также отдал тебе, но можешь не благодарить, это в долг, — на этих словах Меон отвернулся.

— И не собирался даже. — в шутку ткнул его в плечо колдун, — Выходит, осталось семь? — осторожно добавил он.

— Пять.

— Что?

— Осталось пять. Ну, если, конечно, человеческое тело не сократило их количество до одной-единственной.