— Как так вышло, если не секрет?

— Одну потерял, пока бежал на юг из лесов — напоролся на стаю волков по неосторожности, — Меон сморщил нос, — было больно… и абсолютно бессмысленно, моя тощая тушка при всём желании не смогла бы насытить даже самого захудалого волчонка. А вторую у меня отняли уже люди, — он презрительно фыркнул, — всегда были глупцами.

— За что они тебя так? — Тумун смотрел на фамильяра с глубоким сожалением в глазах, он никогда взаправду не осознавал, что пришлось пережить древнему духу до их знакомства.

— На юге чуть больше сотни лет назад гуляла болезнь. Названия знать не знаю, но людей косила только так — мёртвых тогда было больше, чем живых. Царёвы советники, идиоты, сказали, что кошки переносят эту заразу. Так, в общем-то и умертвили: собрали с улиц всех котов, котят и кошек в большой мешок, и… прямо как Госпожу… — он тоскливо махнул рукой.

— Утопили? — предположил колдун.

— Сожгли. Чтобы зараза в землю и воду не ушла.

Тумун притянул колени к груди, обняв в попытках унять дрожь, накатившую то ли от ночной прохлады, то ли от рассказа Меона.

— Мне ужасно жаль. — прошептал он, — Как думаешь, мог мой батюшка от той болезни…

— Точно нет. От той заразы никто не умирал по одиночке.

— Тогда хорошо, — он вдруг почувствовал чужую руку на макушке, — ты чего?

— Не знаю, ты разволновался. Когда я волнуюсь, Агена делает также и я успокаиваюсь.

Тумун скосил глаза на фамильяра.

— Делала, — осёкся тот, — раньше, пока я не обратился этим из-за тебя.

— Эй, да что плохого в человеческом теле? — попытался защититься колдун.

— Унизительно, — отнял руку Меон, — громоздкое, шумное, несуразное. Что это? — он вытянул ноги перед собой, — Как вы вообще всю жизнь с ними живёте? А руки? Форменный ужас! — шипящий шёпот разлетался на всю округу.

— Ну, не кипятись, Агену разбудишь, — тихо отсмеиваясь, попытался успокоить его Тумун, — она сильно устала за последние дни, пусть выспится.

— Я помог ей уснуть, — буркрул Меон.

— Чарами?

— Ага.

— Так нельзя. Если часто их применять, то она не сможет засыпать самостоятельно, — Тумун вдруг сделался серьёзным.

— Я в любом случае всегда буду рядом с ней, можешь не переживать по этому поводу.

— Не боишься давать такие громкие обещания? Смело, — оценил колдун.

— Это обещание не ей и уж точно не тебе, каланча. Я сам себе поклялся, ещё два года назад, когда она меня принесла в этот дом. Поклялся, что сберегу жизнь этой ведьмы, даже если потеряю все свои оставшиеся.

На этот раз Тумун помедлил, прежде чем ответить.

— Тогда уважаю. В конце концов, мы оба этого хотим, так не лучше ли будет исполнить обещание тому, кто уж точно проживет дольше, не так ли?

— Так. Именно так, — заключил Меон, прикрывая глаза.

…

— Меон, я больше не могу, — тяжело дыша проговорил Тумун, еле держась на ногах.

Фамильяр ведьмы уже несколько дней заставлял его вновь и вновь применять магию, превозмогая свои физические возможности, и не терпел никаких возражений. Стоило признать, что прогресс был, но не такой значительный, какого требовал Меон.

— Креславу так и скажи при следующей встрече. Не ной, давай ещё раз, кстати, не забудь про ритуальный кинжал, он тоже у тебя в руках, если что.

Из кухни донесся голос ведьмы.

— Да брось, Меон, правда. Мы даже не знаем, для чего этот кинжал нужен, я вон уже со счёту сбилась, сколько книг моих предшественниц перечитала, пока ничего не нашла, — Велена была приезжей ведьмой из других краёв, поэтому Агене пришлось искать полезную информацию в обожжёных пожаром книгах ведьм ещё более древних.

— Да пусть кинжал зачарован хоть на лучшее размазывание масла по хлебу, этому задохлику нужно уметь защищаться не только магией! — Меон, казалось, правда злился от того, что его советы не воспринимают всерьёз, — Я обещал помогать? Так я помогаю, и который день безрезультатно, — напомнил он.

— Да что не так с магией-то? — выпрямился Тумун, наконец отдышавшись. В глазах наконец-то вновь посветлело.

— Милый мой, — Меон улыбнулся своей самой невинной улыбкой, заставив обоих друзей испуганно отшатнуться, — напомни, сколько раз твои талисманы сработали против этого нечистого?! — Последние слова он произнёс так устрашающе громко, что даже воробьи упорхнули из гнезда под крышей дома.

Тумун не нашёл аргументов против, поэтому снова встал в стойку и отправил загорающийся на лету талисман в поленья, сложенные у бани, и кидая нож следом.

Снова мимо.

Меон картинно закатил глаза, прикрыв их ладонью, Агена же, вздохнув, снова уткнулась в книгу.

…

Сырой вечерний воздух, пропитанный запахом леса, щекотал чуткий нос Меона. Сидя за столом у открытого окна, он одним ухом слушал тихий шёпот Агены, читавшей дневники ведьм, а другим — как Тумун заваривал себе травы для того, чтобы уснуть ночью без сновидений, что стали тревожить его сон с подозрительной частотой.

«Так спокойно… наверное, так и должно быть, когда ты дома».

Фамильяр прикрыл веки и прислонил голову к оконной раме.

— Аген, встань с пола, настынешь — буду тебя горькими зельями отпаивать, — не оборачиваясь, сказал Тумун, продолжая помешивать отвар в котелке.

Отвращение к горьким лекарственным травам заставило ведьму мигом подняться с пола и сесть на скамью радом со своим фамильяром, облокотившись на него спиной.

Налив бурлящее варево в большую кружку, Тумун сел на скамейку напротив.

Тёплый вечерний свет Солнца медленно угасал, готовясь уступить ночной прохладной Луне. В мягкой тишине было слышно только перелистывание страниц, тихий шепот Агены и насекомых, певших под окнами.

«Что тут ещё за звук?» — Тумун напряг слух настолько, насколько мог, и сумел уловить то, что его беспокоило, — «Не может быть!»

— Меон, — полушёпотом, чтобы не сбить чтение Агены, позвал колдун, — Меон, ты что, мурчишь?

Фамильяр ведьмы открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на Тумуна:

— Ещё чего, мурчать тут вам, — немного замешкавшись, продолжил, — просто уснул, это был храп, только и всего.

Тумуну ничего не осталось, как вскинуть руки, капитулируя в ещё не начатом споре, а Агена тихо хихикнула себе под нос, спиной явно ощущая, как «храп» прекратился.

— Так, хватит спать. — серьёзно сказала она, — Я тут нашла дневник нашей первой ведьмы, Сесиллии, — Меон распахнул глаза и сел ровнее, — она пишет тут о своём возлюбленном, Фениксе, о котором я читала ранее, он был местным колдуном.

— И что нам до её любовной жизни? — Тумун морщился, допивая кислый отвар.

— А ты послушай.

«Мой Феникс уже целую неделю почти не спит. Говорит, к нему прицепилась неприкаянная душа и мои отвары не помогают. Кот беснуется, утверждает, что сама Смерть переправила на Этот берег своего приспешника за душой моего любимого, но Феникс непреклонен. Он не хочет использовать кинжал, что я ему дала, говорит, что это обычная блуждающая душа и он справится без моих чар. Мне больно смотреть, как его веснушки тускнеют с каждым днём, а в глазах плещется удушающая усталость. О Предки, позвольте мне хоть как-то помочь ему!»

— Тут дальше всё в кляксах, но проглядывается фраза: «Я так и знала, что эксперименты с Жизнью не доведут его до добра». Это её последняя запись, — тихо добавила Агена, в доме вдруг повисла тишина.

Тумуну стало не на шутку страшно. Неужели первый колдун Трёх лесов был также, как и он, одержим идеей воскрешения невинных и также был убит нечистым? Выходило, что теперь и его душа была обязана принадлежать самой Смерти?

— Можно же это как-то прекратить? Надо найти способ, как вернуть этого крылатого придурка туда, откуда он пришёл, пока не случилось чего… — он первым нарушил молчание.

С улицы послышался топот, а затем кто-то стал сильно стучать во входную дверь. Агена положила книгу на стол и побежала встречать позднего гостя.

На пороге оказались две сестры — портнихи, лица их были настолько белыми от страха, что даже бег не заставил румянец пробиться к их щекам.