— Я подумал, может дядя столкнулся с какими-то трудностями во время путешествия. — начал он, — Мама сказала, что он изучал потоки магии в степях, а потом уехал в горы. Может этот талисман относится к имени его покойного наставника?

— Кто знает, — пожала плечами ведьма, — могу сказать только, что та бумага с описанием обряда попала к тебе точно не случайно. На ней отпечаток энергии знакомый. Я не говорю, что это специально оставленный дядюшкой Матвеем талисман для тебя, — поспешила прояснить она, — просто факт того, что ты эту бумагу получил — не случаен.

— Предчувствие? — уточнил колдун, получая утвердительный кивок в ответ, — В таком случае, ничего не остаётся, кроме как попробовать провести этот ритуал.

— Ты можешь его не проводить, — возразила она, — тебя ведь никто не обязывает.

— Милая царевна, — покачал он головой, — меня обязывает моя совесть. Я попробую провести этот ритуал сегодня, иначе точно свихнусь от недостатка сна.

Помолчав с минуту, он добавил:

— И я запрещаю тебе соваться в деревню до восхода Солнца, — пресекая любые возражения, он обратился к сидящему рядом коту, — а ты проследи, чтобы так и было.

…

Зажигая свечи в маленькой комнате, Тумун много думал. Сомнения до последнего не покидали его кудрявую голову, но сила воли заставляла его придерживаться намеченного плана, не давая поблажек и шансов на отступление. Вот и седьмая свеча, последняя.

— Что ж, — он обвёл взглядом лежащий перед ним на полу бумажный талисман, который он перерисовал накануне, — пути назад уже нет, — он взял свой верный серебряный ножик, и сделал глубокий надрез на ладони.

Кровь тут же побежала из открытой раны. Тёмно-красная на светлой коже, словно на снегу, она крупными каплями заляпала лист бумаги и собралась в чашках с травами, расставленными подле свечей. Белые штаны погребальных одежд окрасились в красный.

Глубокий вдох и медленный выдох. Он мысленно позвал некоего Яра по имени, вглядываясь в пустоту перед собой.

По спине пробежал холодок. А вдруг вообще не сработает?

Горячий воск начал медленно течь на деревянный пол, смешиваясь с засыхающей кровью.

Лунный свет, упавший в окно, обнял сидящего на коленях колдуна со спины, а на противоположной окну стене появилась тень. Затем ещё одна, слева. Справа. В углу. У двери. Тумун готов был поклясться, что если бы у него были глаза на затылке, он бы точно насчитал около десяти гудящих теней вокруг себя, но ни одна из них ему не принадлежала.

Ладони покрылись противным холодным потом, а по телу прошлась липкая дрожь. Тумун ждал.

Ещё один глубокий вдох и снова медленный выдох. Он позвал Яра второй раз.

Тени вокруг начали кружиться, будто водили хоровод вокруг сидящего на коленях и дрожащего колдуна. Их монотонный гул начал превращаться в нечленораздельный бубнёж. Какофония звуков кружила голову, и Тумун замотал ею, пытаясь сбросить морок.

Третий вдох, третий медленный выдох. Неужели Яр не хотел выходить на связь?

Вдруг безумный хоровод остановился, и наступила тишина.

Прошла минута, две, Тумун потерял счёт времени.

Ничего не произошло.

«Не мог же я совершить ошибку».

Или мог? Сомнения снова заполнили его разум, словно стая диких пчёл, издающих громкое жужжание.

«А что если обряд настолько старый, что не соответствует моим практикам?»

Он слезящимися от напряжения глазами вновь и вновь пробегался по талисману.

«Может, надо подождать, и тогда он сработает?»

Голова колдуна кружилась, его мутило от потока магии, который он создал вокруг себя. Тени неподвижно стояли в комнате по разным уголкам, не издавая ни звука.

Вдруг шум в голове прервался глубоким голосом.

— Наконец-то, наконец-то я вас вижу, — голос звучал знакомо, его обладатель дышал так, будто с его плеч только что упала гора.

Стоп. Дышал?

Тумун вскинул голову и чуть не упал, увидев возникшего в комнате.

— Ты… — зло прорычал он.

— Да, я, — самодовольно произнёс юноша, стоявший над колдуном, — ты ждал кого-то другого?

Темно-синий бархатный кафтан с серебряными пуговицами был теперь скрыт под длинным плащом, а чёлка больше не закрывала правый глаз. В отличие от чёрного, как ночь, левого, этот был белёсым и мутным, как у Даны из Озера, как у многих её икринок и прочих созданий Смерти.

— Я знал, что ты нечистый, Креслав, — Тумун зашёлся кашлем.

— Я знаю, — юноша склонил голову набок, смотря на колдуна с притворной жалостью, — знаю, да. Ты очень умный малый, ума не приложу, почему красавица тебе не поверила. — Услышав упоминание об Агене, Тумун зло сжал кулаки, — впрочем, это уже неважно.

Креслав обошёл сидящего и встал за его спиной, отбрасывая ледяную тень.

— Я предупреждал тебя, Тумун, просил остановиться, разве нет?

— Я отправлю тебя туда, откуда ты вылез, — не в силах пошевелиться процедил Тумун сквозь стучащие от холода зубы.

— Это вряд ли, — покачал головой нечистый, — у меня была и есть задача остановить твои безумные эксперименты. Я сделаю это любой ценой, — он похлопал колдуна по плечу, направляясь к двери, — тебе стоило быть аккуратней с тем, каким колдовством промышляешь.

Он остановился у самого порога, обернувшись.

— Будет жаль, если ты не доживёшь до утра. Ты ведь запретил ей приходить сюда до восхода Солнца. Красавица так и не узнает, что ты натворил своими же руками. Кстати, — он ядовито улыбнулся, — спасибо, с новым телом мне теперь будет гораздо удобнее.

Он щёлкнул пальцами, и тени, бездействовавшие всё это время, вмиг налетели на скованного холодом Тумуна, царапая его кожу тут и там без разбора. От резкой боли, пронзавшей всё тело снова и снова, колдун закричал не своим голосом. В глазах его стало темно, и он провалился в бесконечный холод.

…

— Ну и натворил ты дел, Тумун, — Темнота говорила это с упрёком, будто расстроенная его поведением.

Холодная вода и пропитанные ею насквозь доски снова окружали колдуна. Крыльев больше не было, и он не мог теперь даже укрыться от обжигающих льдом брызг.

— Что, глумиться будешь надо мной? — язвительно спросил он.

— Нет, зачем? Ты и сам теперь понимаешь, что твоё безрассудство до добра не доводит.

— Поздно понимать, — Тумун был зол на себя, — что делать-то теперь? Откроешь ворота?

— С радостью, — ответила Темнота, приглашая его войти.

Глава 18

Ураган за окном, начавшийся с безумного танца теней, даже не думал стихать. Воющий ледяной ветер беспощадно трепал кроны деревьев, грозясь вырвать их с корнем, а небо грохотало так, будто было готово вот-вот рухнуть на землю. От летнего зноя не осталось и следа — казалось, что земля остыла настолько, что готова была покрыться инеем, как берег Студёного Озера.

Тумун по-прежнему стоял на мосту, взмокший и замёрзший. Тьма, будто издеваясь, тянула время, наблюдая за его дрожащим от холода телом.

Тук-тук.

За своим собственным сердцебиением, что от долгого бега пульсировало где-то в ушах, было сложно различить чужое, слабое и вялое.

«Он ещё живой, нельзя подходить слишком близко».

— Ну и чего ты ждёшь? Я тут точно мертвее уже не стану. — произнёс он с вызовом вглядываясь в черноту перед собой.

— Почему-то мне кажется, что что-то не так, — призналась Тьма.

Тук-тук.

Тени скрылись где-то в деревне, ликуя тому, кто их освободил и чьей кровью они так сытно попировали. Сейчас в доме находилось лишь двое живых… пока что двое.

«Совсем скоро сердце остановится, нужно только немного подождать».

Тумун огляделся. Что могло быть не так? Беснующийся бесконечный поток воды, хлипкий мост, вздрагивающий от каждого удара волн. Всепоглощающая скорбь и вечная сырость. Так ведь и должно выглядеть место, где заканчивается мост через Смородину? По крайней мере, оно всегда так выглядело, сколько бы раз он тут ни оказывался.

Тук-…тук.

Будет плохо, если он не успеет сделать то, что задумал до того, как наступит утро и сюда примчится Агена.