— У него правильная идея, я устала. Спокойной ночи, брат.

— Вообще-то, сестра, я думаю, тебе следует поговорить с папой, прежде чем лечь спать.

— Почему? В чем дело?

— Он выглядел довольно грубо, когда я оставил его. Он в обсерватории с бутылкой виски.

Мое сердце сжимается. Сегодня вечером все находят утешение в бутылке виски. Я киваю и слегка улыбаюсь брату, прежде чем отправиться вверх по лестнице на чердак, который мой отец превратил в обсерваторию. Он сделал это для моей матери, которая любила наблюдать за звездами. И он так любил ее. Я уверена, что он сделал бы для нее все что угодно. В конце концов она ушла.

Когда я прихожу, мой отец стоит посреди комнаты. Он делает глоток виски из стакана, глядя в сторону установленного телескопа с отсутствующим выражением лица.

— Привет, папа, — говорю я, привлекая его внимание.

Он поворачивается и, когда замечает меня, его лицо расплывается в улыбке. Я иду вперед, и он тут же обнимает меня. Мы особо не разговаривали с тех пор, как я приехала. Он был слишком занят своими обязанностями перед семьей.

— Это моя любимая маленькая девочка, — говорит он, взъерошивая мои волосы.

Я с улыбкой отталкиваю его руку.

— Я твоя единственная дочь, папа.

— И ты всегда будешь моей любимицей, — парирует он. — Давай, посидим.

Он ведет меня к дивану в комнате, и я сажусь рядом с ним. Его рука обнимает меня за плечи, и я прислоняюсь к его груди, чувствуя удовлетворение. Мы не разговариваем несколько минут.

— Ты в порядке, пап? — тихо спрашиваю я.

— Со мной все будет в порядке, моя дорогая. В конце концов, — он вздыхает.

Он потерял обоих своих друзей одновременно. Смерть Рикардо и предательство Винсента, должно быть, сильно ударили по нему. Но мой отец — самый сильный человек, которого я знаю. Моя мама ушла, а он не сломался. Я знаю, что он тоже справится с этим.

Глава 6

Роман.

Я познакомился с Леганами, когда мне было четырнадцать. Семья из четырех человек переехала в Нью-Йорк из Детройта. Сальвадор — адвокат. Я не знаю, как он и мой отец познакомились, но вскоре после этого папа нанял его консильере нашей семьи. Ему отлично удавалось уберечь большинство из нас от тюрьмы и от нашей незаконной деятельности. Сальвадор — переговорщик, умеющий вытаскивать нас из неприятных ситуаций. И помогает то, что он не против иногда испачкать руку. С годами они с моим отцом особенно сблизились.

Мы с Тони почти сразу нашли общий язык. Мы с ним одногодки, что очень помогло нам стать верными друзьями. Когда я встретил его, он был вполне нормальным. Я помню, он любил много поговорить. Меня это раздражало, но в то же время было довольно мило. Потом его мать ушла, и он изменился. Он стал дерзким, вспыльчивым ребенком, который отказывался ни от кого терпеть.

Их мать для меня не существует. Она ушла через год после того, как я познакомился с Леганами. А еще есть Елена. Если честно, я поначалу ее почти не замечал. Она была младшей сестрой Тони, и в остальном меня это не особо волновало.

Как и ее брат, она также претерпела радикальные изменения, когда ее мать ушла. Внезапно милая двенадцатилетняя девочка с солнечным характером превратилась в холодного человека, которая намеревалась всех оттолкнуть. Я понимаю, что ей было больно, и она не заслуживала того, чтобы на нее повлиял отказ матери. Но я ненавидел то, как она относилась к Тони в те ранние годы. Он пытался ей помочь, но она на каждом шагу сопротивлялась. Возможно, сейчас их отношения стали лучше, но часть меня всегда будет видеть в Елене избалованную девочку, которая хотела делать все, что ей хотелось, не заботясь ни о ком еще в своей жизни.

— Рома? — кто-то щелкает пальцем перед моим лицом, и я поднимаю взгляд. — Ты меня слушаешь, сынок?

Я нахожусь в кабинете отца, сижу за его дубовым столом, а Сальвадор информирует меня о моих новых обязанностях и о том, что от меня ожидается. Перед нами несколько файлов. В основном это скучная бумажная работа.

— Да, — выдавливаю я. — Вы говорили о том, что я подписал соглашение о передаче героинового поля Д’Анджело.

Он кивает, наклоняясь, чтобы взять лист бумаги. Он кладет его передо мной.

— Контракт был отправлен сегодня утром. Я просмотрел его, и он достаточно хорош. Но действительно ли ты согласился поддержать их кандидата на посту нового конгрессмена?

— Нам нужна была их помощь.

— Но Коулману следовало бы…

Я отрезал его.

— Сальвадор, я благодарен за всю помощь, правда. Но не подрывайте мои решения. Я заключил сделку. Готово.

Он усмехается.

— Ты только что говорил как твой отец. Ладно, Роман, я отступлю. Я уверен, что мы найдём другое применение Коулману. Теперь перейдем к нашему следующему выпуску. Нам нужно официально объявить, что ты занял должность своего отца.

— Нет.

Он хмурится.

— Роман…

— Официально мы ничего не заявляем. Я уверен, что тот, кто еще не в курсе, скоро узнает. Нам не нужно помещать в бюллетень информацию о том, что мой отец мертв и я новый дон.

— Но Роман, наши иностранные партнеры должны быть проинформированы. Дело в принципе.

— Нет, некоторые из наших людей были готовы покинуть корабль и покинуть нас. Они предали моего отца, потому что были недовольны тем, как все устроено. Сначала мне нужно успокоить шепот. Некоторые из них считают, что я не подхожу на эту должность. Наш дом горит, Сальвадор. Нам нужно это потушить.

Он смотрит на меня пару секунд. Затем его глаза блестят, и он кивает.

— Это серьезный взгляд на ситуацию. Это хорошая стратегия. Твой отец гордился бы.

Я киваю, пытаясь не обращать внимания на комок в горле при упоминании отца. Он был мертв уже две недели, но жизнь продолжалась. Мне тоже нужно двигаться дальше.

В дверь стучат, и Тони входит, не дожидаясь ответа. Типично. Его отец тихо вздохнул рядом со мной. По крайней мере, он постучал. Обычно он просто врывается, но, учитывая, что это офис дона, думаю, он оказывает мне больше уважения.

— Эй, Мария зовет вас обоих, чтобы вы тащили свои задницы в столовую.

Я выгибаю бровь.

— Моя мать?

Она не выходила из своей комнаты с похорон моего отца. Я навещал ее сегодня утром, и она все еще была в смятении, оставаясь лишь оболочкой своего прежнего «я». Видеть ее такой было больно. Гораздо больше, чем я признаю.

— Ага. Они с Розой приготовили ужин. Она сказала, что мы все едим вместе.

Я смотрю на Сальвадора, который просто пожимает плечами. Когда мы выходим из офиса, мы видим Елену, прислонившуюся к стене. Платье, которое она носит, доходит до середины бедра, открывая вид на ее длинные, подтянутые ноги. Оно белое и обнимает её фигуру. Я стискиваю зубы и отвожу взгляд. Ее взгляд отрывается от телефона, как только мы выходим на улицу.

— Милая, я не знал, что ты здесь, — говорит ее отец.

— Я приехала с Тони час назад.

— Хм, а разве ты не должна быть на кухне, помогая Марии и Розе готовить? Я уверен, что они будут признательны за помощь.

Она фыркает.

— Прости, что ты потерял меня из-за готовки, папочка.

Он просто вздыхает. Его дети — настоящие произведения искусства. Не обращая внимания на Елену, я делаю шаг к лестнице, и Леганы следуют за мной в столовую. И действительно, на столе лежит еда, рассчитанная на двадцать человек. Пока мы входим, я рассматриваю пейзаж.

Моя мама уже сидит, и я изучаю ее секунду. Она выглядит намного лучше, чем сегодня утром.

На ее щеках румянец, а на лице мягкое выражение. Ее каштановые волосы собраны в небрежный пучок на голове, а голубые глаза стали более ясными. В собранном виде она выглядит царственно. Я рад этому. Я слегка улыбаюсь ей, занимая место во главе стола напротив нее, и моя грудь сжимается, когда я опускаюсь на сиденье. Здесь сидел мой отец.

— Мама, мы ждем гостей? — задаюсь я вопросом, когда Леганы тоже садятся.

Она, конечно, не ожидает, что семеро из нас доедят всю эту еду. Она поджимает губы, от этого морщины вокруг ее лица становятся глубже.