— Тони! — Киара огрызается. — Клянусь, если ты сейчас не отдашь мне этого ребенка, я врежу тебе локоть в ребра.

Мой брат закатывает глаза, но не ослабляет хватку на Кэсси, которой, похоже, нравится быть причиной их ссоры.

— Ничего не происходит, Ки, — говорит Тони, не обращая внимания на вспыхивающие глаза Киары.

— Ты держал ее всю ночь.

— Потому что я ее дядя, — заявляет он.

— Ну, я ее крестная мать, — парирует Киара.

Я тихо вздыхаю. Рука Романа обнимает меня за талию, пока мы наблюдаем, как они спорят. Мы закончили ужин час назад, и с тех пор Мария и мой отец удалились в гостиную, чтобы поговорить. Майкл исчез, и, как и мы, Роза с удовольствием наблюдает за сценой, разворачивающейся перед нами.

— Если ты хочешь ребенка, Ки, просто забеременей. Это буквально не так уж и сложно, — сухо говорит Тони.

Рука Киары дергается, как будто она хочет ударить его. Я полностью понимаю это чувство. Когда я собираюсь прекратить спор, рука Романа сжимает мое бедро.

— Нет, мы избегаем этого, — бормочет он.

Он буквально уводит меня прочь, поднимая по лестнице на балкон с видом на ясное ночное небо. Я тихо выдыхаю и тихо вдыхаю.

— Успокаивающе, да? — говорит Роман, накидывая мне на плечи свой пиджак и вставая позади меня.

— Да это оно.

Мы стоим так несколько минут, позволяя прохладному воздуху окутать нас. Я никогда не чувствовала себя более спокойно, чем в этот момент.

— Хочу желтую свадьбу, — говорю я вдруг. Позади меня Роман задыхается от воздуха.

— Прошу прощения?

— Много-много цветов. Ромашки, пионы, гвоздики. Моим платьем будет струящееся бальное платье с цветочным орнаментом.

Роман молчит несколько секунд. Он медленно моргает, словно пытаясь понять, что я сказала.

— Ты хочешь желтую свадьбу, — повторяет он. — Потому что ты не можешь сыграть белую свадьбу, как нормальный человек?

— Точно.

— Конечно, — бормочет он. — А кто жених на этой свадьбе?

— Это должен быть ты. Как только ты встанешь на колени и задашь вопрос каким-нибудь модным кольцом, я уверена, ты уже купил.

Я оборачиваюсь и ловлю его ухмылку, которая освещает все его лицо.

— Тебе понравится твое кольцо, — обещает он, подтверждая мои слова.

Счастье расцветает во мне, распространяясь по всему моему телу и заставляя меня чувствовать себя легче.

— Я в этом сомневаюсь, — поддразниваю я. — У тебя знаменитый плохой вкус.

— Если ты не собираешься доверять моему суждению, доверься Киаре. Она единственная, кто это сделала.

— Боже мой, — выдыхаю я, у меня болит грудь при мысли о том, что моя лучшая подруга делает мне кольцо. — Теперь я хочу это увидеть.

— Ты увидишь. Когда придет время, — уверяет он меня.

Я сияю, поворачиваясь в его руках и прислоняясь к его груди. Некоторое время мы молчим, глядя на чистое ночное небо.

— Твой отец гордится тобой, Роман, — говорю я, нарушая молчание. Я чувствую, как он напрягается позади меня. — Возможно, ему не удалось произнести эти слова, но тебя более чем достаточно. Ты вдвойне тот человек, каким он хотел тебя видеть. Я знаю это. Я видела, как ты яростно защищаешь свою семью. Я видела, как ты защищал его наследие. Он не может не гордиться тобой. Тебя не может быть недостаточно.

Роман молчит полсекунды. Затем его голос наполняет мое ухо, когда он наклоняется ближе.

— Тебя тоже более чем достаточно, волчонок.

— Я знаю, что это так. Потому что у меня есть ты. И у меня есть Кэсси. И наша семья. И несмотря на то, насколько невероятно безумным я это считаю, ты любишь меня. И, к сожалению, я тоже тебя люблю.

Воздух вокруг нас, кажется, замер, когда слова слетают с моих губ. Руки Романа сжимаются вокруг меня.

— К сожалению? — сухо повторяет он.

— Что? Это правда. Я почти уверена, что мы будем чертовски раздражать друг друга каждый божий день до конца нашей жизни.

— Но мы проведем это время вместе, — говорит Роман.

Его слова — это обещание, клятва.

— Всегда и навсегда, — говорю я, тоже давая клятву.

Когда я поворачиваюсь, чтобы встретиться с его губами, меня охватывает уверенность: наши сердца бьются в совершенной гармонии.

Он мой, и я, несомненно, его. Так задумано судьбой.

Невероятно осознавать, что самая чистая форма любви возникла после одной запретной ночи страсти с лучшим другом моего брата, которая привела к тайному ребенку для безжалостного дона.