— Не понимаю, — разозлилась я. — Джинны не могут «этим» заниматься?

— Нет, т. е. могут конечно! — он тряхнул головой, словно сбрасывая с себя последние остатки возбуждения.

— Тогда в чем дело? — мое тело покрылось мурашками. Я начинала замерзать, несмотря палящую на жару.

Алан молчал. Теперь он даже не смотрел на меня.

— Я поняла, — нервно усмехнулась я, нарушая молчание. — Ты играешь со мной. Сначала соблазняешь, потом отталкиваешь. Какая же я глупая!

— Дело не в этом, ты очень желанная и мне очень сложно сдерживаться, поверь, — джинн подошел и взял за руку, заглядывая прямо в глаза.

По его глазам я увидела, он не врал. Было что-то такое, чего ему нельзя было говорить. И это причиняло ему невероятную боль. Я хотела ему верить, но стоило ли? Однажды мне уже довелось довериться человеку, которого я хорошо знала, и он в итоге предал меня. Нет, с Аланом все было по-другому. Он был другим. Я это чувствовала.

— Кира, есть то, о чем я не имею права тебе рассказывать — с нескрываемой болью в голосе произнес он. — Не хочу, чтобы ты страдала.

Я была растеряна. Моя интуиция не подвела. Обязательно должна быть веская причина его противоречивого поведения. Глаза не могли врать, ведь мы оба хотели большего.

— Идем, я хочу показать тебе одно место, — сглотнул Алан, меняя тему.

Я не стала с ним спорить, надеясь со временем получить все ответы. Мы вышли из воды. Мокрое нижнее белье теперь просвечивало, платье валялось на песке слишком далеко. Мое смущение не осталось не замеченным.

— Вот, держи. Накинь.

Отвернувшись, джинн передал мне свежую белую рубашку, внезапно оказавшуюся в его руке. Рубашка приятно пахла мандарином и мятой.

Он взял меня за руку, переплел наши пальцы и повел в сторону скал. Мне было приятно идти с ним вот так и чувствовать себя с ним безмятежно. Хоть я немного злилась на него, в душе понимала, есть некоторые обстоятельства, находящиеся выше наших собственных желаний. Несмотря на неловкую ситуацию в океане, мне было очень важно, чтобы он был рядом.

Алан держал меня за руку нежно и бережно. К подобным его прикосновениям мое сердце реагировало с трепетом, лелея такие моменты. Я давно поймала себя на мысли, что не отношусь к нему как к какому-то сверхъестественному существу, для меня он был человеком. Его противоречивый характер, насмешливая улыбка, запах бергамота и мандарина, дразнящие прикосновения, медовые глаза — все это являлось таким привычным, таким родным в последнее время. Если раньше у меня правда не было желаний, то сейчас они появились и были связаны с ним. Я в него влюблялась.

Мы шли молча, не проронив ни слова, слушали прекрасные звуки природы. Вдалеке черной точкой виднелись скалы, так я думала изначально, но стоило нам подойти ближе, я поняла — это пещера. Причем не совсем обычная.

— Где же вход? — спросила я, осмотревшись.

— Наверху, идем.

Алан помог мне взобраться на верх пещеры. Аккуратно, боясь оступиться, босыми ногами я ступала на грубую, шероховатую поверхность. Поднявшись на самый верх, я увидела большую зиявшую дыру, которая уходила вниз, открывая взору белоснежный песок.

Я опустилась на колени и, упираясь ладонями о твердую, местами острую поверхность, попыталась получше рассмотреть содержимое пещеры. До меня донесся шум журчащей воды.

— Вода в пещере? — удивилась я.

— Да, — кивнул он безэмоционально.

Алан взял меня на руки, и мы оказались внизу. Я сразу ощутила запах сырости и серы, а прохладный воздух буквально обволакивал нас с ног до головы. Небольшое прозрачное озеро с ярко-изумрудным оттенком, уходившее дальше вглубь пещеры, открывало взору каменистое дно. Настоящий восторг! Я чувствовала себя маленькой девочкой при виде такой природной красоты, сравнимой с райским великолепием.

Джинн не торопился меня отпускать.

— Из-за обильных осадков вода проникает в глубокие слои почвы. Здесь есть впадина, поэтому тут собирается вода, образуя под землей озеро, — объяснил Алан.

— Я хочу потрогать ее. Должно быть, она ледяная, — радостно предположила я.

— Прости меня, Кира. — И с этими словами, джинн отпустил меня на песок.

— За что? — улыбаясь, спросила я, вставая на предполагаемый песок. И замерла. Некогда ощутимый восторг уступил место внезапному страху. Страх, смешанный с отвращением, застыл в моих жилах. Кожа по всему телу покрылась мурашками и липким потом, заставляя содрогнуться от ужаса. Каждая клеточка моих ног чувствовала мелкое движение. Ритм сердца нарастал с каждым ударом. Живые, маленькие и мерзкие шевеления вызывали тошноту. Я зажмурилась, не в силах посмотреть вниз. Мне стало трудно дышать. Кожа покрылась холодным потом. Я сжимала кулаки, ногти больно впивались в ладони. Я не могла пошевелиться.

— Что там? — еле слышно спросила я, хватая ртом воздух. Одно лишнее движение, и я вот-вот упаду.

Алан стоял в шаге от меня, не выражая абсолютно никаких эмоций. Он был спокоен.

— Твой страх, Кира, — ответил джинн, избегая моего взгляда.

Мне 10 лет. Я гуляю с другими детьми во дворе. Мальчик по имени Степа с выпученными глазами зовет нас к себе. Он что-то нашел. Сгорая от любопытства, мы всей компанией ребят бежим к нему. Я наклоняю голову и вижу: толстая, серого цвета огромная гусеница с красным ртом и такого же цвета глазами ползет в мою сторону. Она не похожа на тех обычных зеленых гусениц, из которых вылупляются капустные бабочки, она другая. Ее тело не состоит из выпуклых объемных мышц, и она даже не волосатая. На ее спине есть мелкие лапки, которые при движении тоже двигаются. А ее голова! Никогда в жизни я не забуду ее голову. Она двигается и крутится на 360 градусов, обнажая мерзкую пасть, будто состоящую из красных зубов. Гусеница омерзительно улыбается. После такого зрелища, я падаю в обморок. С этого момента у меня появляется сколецифобия0.

Каждый раз при виде червей и гусениц мне становилось плохо. Они вызывали во мне дикий ужас, не сравнимый ни с чем. Кто-то боялся пауков, змей, высоты или замкнутого пространства. Эти страхи находились на психологическом уровне и с ними надо было бороться, но что делать, если на это просто нет сил?

— Что ты чувствуешь, Кира? — услышала я голос Алана сквозь темноту.

— Мне страшно, — прерывисто ответила я, не открывая глаз.

— Что еще? — голос стал громче и требовательнее. — Посмотри вниз, открой глаза.

— Нет, — я замотала головой.

— Открой, — мягко попросил Алан.

И я открыла. Борясь с собой, открыла глаза. Под ногами копошились миллионы белых, толстых личинок. Они ползали повсюду, занимая каждое свободное пространство. Они были подо мной. Омерзительные мелкие шевеления теперь ощущались по всему телу.

Перед глазами все поплыло, последнее, что я запомнила прежде, чем темнота поглотила меня — медовые глаза Алана.

Я проснулась с пульсирующей болью в голове, испытывая навязчивое ощущение, что кто-то нарочно маленькими молоточками стучал по вискам. Издав несколько мучительных стонов, я попыталась понять, где нахожусь. В самом помещении было темно, несколько желтых огоньков за окном подсказывали время суток. Стояла не глубокая ночь. Пока глаза привыкали к темноте, я прислушивалась к запахам. Ощущение комфорта и домашнего уюта. Я находилась в своей съемной квартире и лежала в своей кровати.

— Проснулась? — спросил Алан, садясь рядом со мной на кровать. — Как себя чувствуешь?

В темноте я слышала его взволнованный голос.

— Нормально, — хрипло ответила я.

Хотелось пить. Во рту у меня была настоящая пустыня Сахара.

— Выпей, — джинн заботливо подал мне стакан с холодной водой.

— Спасибо. — Осушив весь стакан, я пролила несколько капель на свою домашнюю футболку, в которую была одета. Скорее всего, Алан переодел меня.

Постепенно я старалась восстановить в памяти последние события, отчего становилось совсем не легче.

— Как мы тут оказались?

— Я перенес нас сюда. Что ты помнишь?