(*– «Закес» в переводе — «Гриф» — прим.)

(**1 сакаль — примерно 32 грамма– прим.)

Глава 15

Ход 9.

Прошло 180 лет.

Жрецы ждали меня в уже знакомом мне зале, построенном у модуля.

Когда я вошел, жрецы вновь упали ниц. Сказав им подняться, я присел в кресло, обтянутое кожаными ремнями, установленное для меня. Лишь двоих жрецов я видел в прошлый раз — Отти, и еще один жрец, остальными были новые лица, в том числе и два мальчика 10–12 лет.

Загорелые лица с узорами из красно-бурой краски, плащи из грубой серой ткани с такими же, как на лицах, геометрическими красно-бурыми узорами по краю, застежки из меди на плечах. Украшения изменились — если раньше их делали из длинных проволочек, изгибая их завитками, то теперь использовали короткие и прямые проволочки, выполняя из них разные геометрические фигуры. У стариков посохи из темного дерева, один из них поднялся с пола с большим трудом и помощью соседей.

Запах орроа, благовония, которое использовали жрецы, был так силен, что заглушал даже исходивший от присутствующих запах чеснока, употребляемого тут в немыслимых количествах.

Жрецы засуетились, погоняя рабов, вносивших в зал большие деревянные блюда с различной снедью. Тут было и мясо газели на вертеле, и речная рыба, запеченная в глиняной обмазке — и запеченная изумительно; лепешки из ячменной муки с медом и травами, фазан и перепелки, куропатки, корни ямама,жаренные с чесноком, овощи, по вкусу напоминающие баклажан, и блюдо, которое они называюттариока — восхитительная смесь сухофруктов и орехов. Пиво-кашу в этот раз не предлагали — видимо поняли, что такое я не одобряю.

Насколько великолепен был обед, настолько же неутешителен оказался доклад жрецов.

С металлами разразился настоящий, полноценный кризис! Железа становилось все меньше, и хоть изделия из него очень берегли, но все равно они и ломались, и терялись, и ржавели, а новых источников железа всё не находилось.

Иногда разведчики или пастухи еще находят в саванне что то металлическое — однажды например нашли стальную ЛЭП с еще висящим на ней алюминиевым проводом. Провод притащили, а ЛЭП так и стоит там, вдали — как ее разобрать, никто не знает. Слишком большой кусок железа зараз,в кузнечный горн его не засунешь, на куски не разрубишь! Провод лежит теперь у амбара — никто не знает, что можно сделать с этим мягкими, и, видимо, бесполезным металлом. Поначалу люди пытались делать из него украшения, как и из меди. Но алюминий, как известно, очень быстро окисляется и перестает блестеть,к тому же, оставляет на теле и одежде темные пятна, поэтому это дело забросили. Единственное, для чего применяли алюминий — растирали проволочку с известью и получали темно-серые тени для глаз.

Было понятно, что так долго продолжаться не может — мы или научимся выплавлять металл из руд, или вернемся в каменный век. Уже сейчас охотники отказались от металлических наконечников для копий и берут с собой только заостренные на огне буковые дротики; многие предметы стали делать из бычьих костей, полированного камня, просто из твердой древесины.

Пока одним из реально действующих источников металлов была торговля. Из саванны то и дело приходили крупные отряды торговцев, пригонявшие овец, коров. И привозившие металлы, найденные там и сям. Эти отряды часто были, по сути, племенем в полном составе — вся толпа кочевала к нам, торговала. А потом кочевала обратно в свою саванну.

Из их рассказов было ясно что в степи еще оставались крупные куски металла. которые они просто не могут принести.

А ведь железо мне нужно, нужно как никогда. Наемники — ахайры интересовалась прежде всего металлами.

Мы начали набор в разведывательные части, предназначенные для долгих походов в неизведанных землях. Они должны были исследовать все вокруг, как можно дальше и подробнее. Всеисследованные земли они должны были описать как можно подробнее. Найденные редкости– все необычное — должны были принести мне на осмотр. По итогам похода им следовало щедрое вознаграждение — таковым считалась, например, пластинка меди весом в сакаль, красивая заколка на плащ, железный наконечник для копья, или новые сандалии.И в бою ахайры показали свою незаменимость.

Только вот, у меня нет средств содержать такие отряды. Даже 20–30 кг меди — это очень, очень много.

Другой, не самой приятной новостью стала обозначившаяся вдруг нехватка пахотных земель. Численность населения сильно выросла — и из-за миграции, и сама по себе — а пригодной для земледелия, орошаемой разливом Станубиса земли оказалось не так уж и много.

Похоже, назрела потребность в переселении части жителей города на другие земли. Окрестностей уже не хватает для всех желающих.

Прежде всего, я затребовал информацию об окружающих землях. Отряд разведчиков,снаряженный по моему оракулу 20 лет назад, исследовал Станубис до самого впадения в океан. Реки, в бассейне которых мы проживали, в целом имели направление с запада на восток. Исключение составляла самая южная река, Ара, которая, взяв начало из большого пресного озера с болотистыми берегами, сначала текла на северо-восток, а потом, резко изгибаясь, шла на юг. На юго-западе мы достигли берега моря, куда она и изливалась, образуя широкое устье. От нашей столицы, располагавшейся на берегу самой северной реки, Станубис, до моря было примерно 13–14 дней пути на плоту, идущему по течению. Течение Станубиса на взгляд было около 2 км/ч — в два раза медленнее скорости пешехода. Принимая коэффициент 1,5 на учет изгибов реки, получалось, что по прямой отстолицы до берега моря около 400 км, или, 100 фарсангов, как тут принято мерить расстояние.

Разведчики хорошо изучили и южное пограничье. К югу и юго-западу от Станубиса лежит обширная холмистая равнина. За ней, в 10–12 днях пути,течет еще одна река — местные называют ее Реона. Местность там более лесистая, много бамбуковых рощ, за Реоной уже растут пальмы.

Местность южнее Станубиса оказалась очень благоприятна для скотоводства, и, при условии организации орошения, вполне подходила для земледелия. Население было редким, и занималось в основном охотой. Обсудив полученные знания с вождями, жрецами и фаррахами, я решил, что именно в этих направлениях следовало осуществлять нашу экспансию.

* * *

Разведка местности позволила нам принять решение о переселении части жителей в новый город. Адажион сильно разросся. Изгородь уже не вмещала дома горожан, которые теснились уже вплотную друг к другу. Кроме известных ранее 6 «братств», живших как бы отдельными кварталами, в городе появился район из бывших кочевников, принятых мною 20 лет назад,и два района местных. Конечно же, начались столкновения между «старыми» и «новыми» жителями. Напряжение было столь велико, что жрецы стали говорить о возможном поджоге одних кварталов жителями других! Как обычно, зачинщиками выступали группы молодежи со всех трех сторон.

Я уже давно подумывал о необходимости постройки новых городов. Местность, лежащая в пойме Станубиса, плодородна, но требует орошения. Климат довольно жаркий, получить урожай можно только с поливом. А полив не везде можно наладить. В долине реки это возможно — достаточно прокопать небольшие каналы, но стоит подняться из долины, как все меняется — вода далеко (или глубоко, в колодцах).

Город не следует делать слишком большим. Это создает очень большое давление на местные ресурсы. Почти все горожане держат коров или овец. Большие стада вытаптывают пастбища, выпасать их скоро станет негде. А выпасы увеличивать невозможно — чем дальше от реки, тем сложнее добыть воду. Я бы наоборот сократил выпасы вокруг города и отдал бы их под пашни, но сейчас это невозможно — просто начнется очередной бунт.

Есть прекрасные места для городов и севернее, и южнее. Города мы строим на холмах, так что ничьи поля они не займут. Достаточно изречь «оракул», и население отправится в путь.