Не хочет. Ой, как не хочет.

Уж Даня как никто другой знает, насколько ма у меня обстоятельная. Она здесь быстро наведёт свои порядки. Тогда не только я после отбоя никуда из дома не выйду, для Дани комендантский час тоже устроят.

– Горошек, ты… ― цедят, обречённо скуля.

– Кто? ― стягивая свитер и оставаясь в топе, ехидно переспрашиваю.

– Заноза ты в заднице, ― вздыхают, устало прилипая к дверному косяку. ― Вот кто.

Отлично. Маме докладываться точно не будут.

– Вовсе нет. Ты сам из всего проблему делаешь.

А Добику нравится купаться. Он прям с таким энтузиазмом ловит пастью воду, льющуюся на него из лейки, что я за минуту сама вся мокрая становлюсь.

– Как думаешь, почему? Ты хоть представляешь, какой контингент в этих барах ошивается?

– Именно по этой причине, во избежание инцидентов, и предусмотрена охрана.

– Хоть охрана есть, и то хорошо. И всё равно мне нужен адрес.

– Зачем?

– Чтобы забирать тебя.

Забирать и контролировать, ага.

– Я и сама прекрасно справлюсь.

– Да уж, вижу, ― кивают на пса. ― Так справляешься, что всех подряд сюда тащишь. Адрес, Сань. Адрес. В твоих же интересах идти на сотрудничество.

– Не скажу.

– Я же всё равно узнаю.

– Может быть, ― отключаю в кране воду и поспешно прикрываю лицо руками, потому что псинка вздумала отряхнуться.

Ааа! Вот это цунами! Весь кафель с зеркалом теперь в брызгах. И не только они…

Знаю, что не стоит, но меня всё равно пробивает на дикий смех при виде обтекающего Дани. Он-то прикрыться не успел.

Ой, ей. Судя по его плотно сжатым губам и вздувшимся венам на скрещенных руках, он едва сдерживается, чтобы меня не придушить.

Нас обоих.

Жду бурю, но её не происходит. Каменное тело приходит в движение, раздражённо вытирает с подбородка стекающие капли и, развернувшись, просто уходит.

– Ты куда? ― озадачиваюсь.

– СПАТЬ! Не забудь отмыть ванную и пол! ― рыкают на всю квартиру и в сердцах хлопают дверью своей комнаты.

Мда-а.

– Вот ты зачем меня подставляешь, а? ― укоряюще грожу пальцем доберману. ― Если хочешь остаться, нужно быть хорошим мальчиком.

А это точно мальчик. Я проверила.

Отчитываю, но в ответ получаю лишь "гав".

"Гав" и всё тут. Эх.

– Ладно, пошли. Найду тебе что-нибудь вкусное, ― отчаявшись достучаться, увожу нового друга на кухню.

Честно говоря, я страшно устала, а глаза и вовсе слипаются, но что я делаю в семь утра? Правильно: лезу в интернет, читая о правильном питании собак.

И да, фарш обламывается. Говорят, он слишком мелкий и выходит транзитом, так что лезу в морозильник за мясом. Пока его разморозишь, пока нарежешь, пока со шваброй попрыгаешь…

Короче, только спустя ещё час, наконец, без сил падаю на постель. Утыкаюсь носом в подушку и моментально проваливаюсь в сон. Такой приятный, бессновиденческий и глубокий, что…

– Саша, мать твою! ― истошный ор, разнёсшийся по квартире, заставляет подорваться, очумело тряся головой. ― Я тебя сейчас убью!!!

Растерянная, вылетаю в коридор, сонно растирая глаза. Что я там опять успела натворить? Дышу, живу, существую?

Ой. Нет. Не я.

– Саня, мать твою! ― взбешенно суют мне под нос изгрызенный кроссовок. ― Следи за своей псиной!

– Как? Я ж спала.

И, видимо, не плотно закрыла дверь. Вот Добик и прошмыгнул.

– Значит, не спи. Привязывай его к батарее. Мне плевать.

– Себя к батарее привяжи, ― сердито бурчу.

Достаточно громко, чтоб Даня услышал.

И взбесился ещё больше.

– Что-что, прости? ― понижают голос, добавляя в интонации не предвещающую ничего хорошего лилейность.

По идее, на этом этапе стоит прикусить язычок и принять вину, но я нифига не выспалась. А потому особенно злая.

– Говорю, себя привяжи. Он же живое существо.

– Да ладно? А я и не знал. А ты в курсе, что живые существа не только жрут, но и гадят? И их надо выгуливать? ― второй "найк" торжественно всучивается мне вместе с первым. И если первый просто превратился в решето с отклеенной подошвой, то второй, внешне целый, сразу ударяет по обонянию едким запашком. ― Лужу за своим дьявольским отродьем подотри. А это, ― кивок на кроссы. ― На помойку. Прямиком на улицу, иначе вся квартира провоняет.

– Какие мы нежные. Подумаешь, ботиночки обписали и чутка покушали. Пёсик первый день на новом месте. У него акклиматизация.

Тьфу. Да что ж меня несёт-то?

– Акклиматизация? А ну иди сюда, сатана ушастая, ― ловят за загривок добермана, отбуксовывая тушку в мою комнату. Семеню следом, держа на вытянутой руках оружие массового поражения. ― Смотри, какой пир. Кушай, не обляпайся, ― с высоко поднятыми бровями наблюдаю, как старательно науськивают пса на выставленную под окном обувь. Мою обувь. ― Только набойками не подавись. Не-не-не. Куда пошёл? Ешь, говорю. Вот эти вообще с ремешками. Ммм, вкуснятина.

Кадр, просто кадр. И что я должна, по его мнению, сделать? Бежать к ним с воплями: "не трогайте казённое имущество?"

– Детский сад, ― вместо этого тихо хмыкаю, отставляя найки подальше и залезая в шкаф за одеждой. Пускай развлекаются.

– Что ты делаешь? ― прилетает мне в обнажённую спину. Обнажённую, потому что топ я сняла.

– Не видно? ― вывернув локти, застёгиваю под лопатками крючки лифчика. ― Переодеваюсь.

– А попросить, чтоб я вышел, нельзя?

– Да ты там так занят вредительством, зачем отвлекать? Я ж отвернулась.

– Не хочу тебя разочаровывать, но дверцы ЗЕРКАЛЬНЫЕ, а не стеклянные.

– Ну, значит, не смотри.

– Слышь, Горошек. Не перебор, не?

– А что не так? ― невинно уточняю, натягивая лямки на плечи.

– Да всё, блин, не так!

– Конкретнее, товарищ, ― насмешливо салютую ему в отражение. ― Конкретнее.

Ууу. Рычание, вырвавшееся из Дани, больше напоминает предсмертный хрип зверя. Очень рада, что его кулаки сейчас стискивают всего лишь воздух, а не мою шею.

– В комнате уберись. А то развела свинарник, ― сердито пинают раскрытый чемодан, заменяющий мне отсутствующую тут тумбу, и вылетают из комнаты. Правда почти сразу из ванной доносится шум воды и очередной ор. ― Саша, чтоб тебя! Когда ты научишься переключать лейку?!

– Видимо, тогда же, когда он научится мыть после себя раковину и опускать стульчак, ― невесело замечаю, подставляя ладонь любопытному мокрому носу. ― И я не Саша. Я Александра, ― согласное "гав" хоть немножко мотивирует. Как славно, когда хоть кто-то с тобой солидарен. ― Гулять пойдёшь?

Ещё одно "гав" и виляние обрубленным хвостиком.

Что за хозяева были у бедняги? Конченные садисты? Зачем было купировать уши с хвостом? Ради эстетики? Чтоб пёс более "грозным" смотрелся? Или собирались его на собачьи бои отправить? Им бы самим что-нибудь отрезать.

Натягиваю джинсы, лёгкую блузу и, пока Шмелёв тихо матерится, самостоятельно решив отмыть впитывающуюся в швы ламината лужу, быстренько прошмыгиваю с доберманом к лифту.

На улице хорошо. Тучи, видимо, выжали из себя всю влагу, а выглянувшее днём, пока я ещё спала, солнце успело подсушить дороги. Гуляем по тропинкам, пока пёсик делает свои дела на ровненько подстриженном газоне, после чего сворачиваем к ближайшему зоомагазину.

Выходим оттуда только минут через двадцать и с полной сумкой. Наверное, я с ума свела бедную продавщицу, которая и сама толком ничего не знала. Пришлось лезть во всемогущую интернет-паутину, зато теперь мы во всеоружии.

Обзавелись игрушками, лучшим по мнению пользователей сайта мойпитомец.ру кормом, пакетами для собирания экскрементов, а самое главное ― ошейником с поводком. А то мне уже несколько мамочек успело по мозгам съездить за то, что такая опасная псина ходит не только без намордника, но ещё и на спуске.

Опасная псина. Ха!

Да эта опасная псина сама боится её бешеных детей! Вот уж на кого точно намордник надо нацепить, так на них: чтобы не налетали коршунами и не махали палками, тыкая их в собачью морду и злясь, что тот играть с ними, видите ли, не хочет.