– Приступаем завтра же, – отрезал дядя, и только благодаря мольбам бабушки я послушалась. Вероятно, именно она и упросила его приехать. Узнай кто-нибудь в поселении о произошедшем, я бы не отделалась одними насмешками. Нападение нельзя было назвать обычным, и подозрения неизбежно следовали бы за мной повсюду.

Большую часть времени я ненавидела Мику, но месяцы плавно обернулись годами, а тайные уроки стали своего рода бальзамом для смягчения расцветавшего под кожей гнева.

Сегодня, в день Созыва, я как никогда нуждалась в Мике.

Однако нынешний день не сулил ни тренировки, ни ножей и никаких разбитых в кровь кулаков. Не будет брани и струящегося пота. Подавив желание наброситься на какой-нибудь бедный неодушевленный предмет, я стиснула пальцами ручки двух дымящихся кружек, крадясь по скрипящим доскам в нашу комнату.

Протиснувшись внутрь, сунула кружку в протянутые руки Лиама:

– Держи, дикарь.

Вместо слов благодарности он вновь закатил глаза, а потом практически залпом втянул в себя обжигающую жидкость, прикрыв веки в довольном ликовании.

– Я уже говорил тебе, что ты хорошая сестра? – спросил Лиам, подняв голову, чтобы вздохнуть.

Комплимент? Как необычно.

– Мог бы говорить и почаще. Не повредит. – Игриво пожав плечами, я отпила из своей кружки. Жидкость прилила к краю, теплой горечью смачивая мне губы.

Лиам сделал внушительный глоток и поставил кружку на прикроватный столик с обилием тусклых кольцеобразных пятен на поверхности, поскольку брат никогда не пользовался подставкой. Я уже могла представить себе прищуренные глаза матери.

– Киара, – осторожно начал Лиам, и все внутри покрылось корочкой льда. – Я знаю, что принесет грядущий день. Нет смысла противиться.

Я планировала противиться этому так долго, как только возможно.

– Я готов уехать. Уже даже попрощался.

Со своими друзьями. Нашими соседями. С «будущей-бывшей» жизнью.

– Я люблю тебя, Лиам.

Если мои слова и тронули брата, он не подал виду. Только хмыкнул, прежде чем взять кружку и сжать ручку до побелевших костяшек. Возможно, все дело в неловкости. Или в потрясении. Я люблю тебя. Никогда не произносила эти слова вслух.

Однако Лиам прекрасно знал, почему я сказала их сегодня.

– И я люблю тебя, Ки. – Мы оба нервно сглотнули.

Минуло несколько безмолвных, но уютных мгновений; никто из нас не решался нарушить тишину. Я ощущала привязанность Лиама с другого конца комнаты и молилась, чтобы он почувствовал то, что у меня на душе.

Этого достаточно. Должно было быть достаточно.

– Ки…

Что бы брат ни собирался сказать, его голос заглушил громоподобный топот копыт.

По всему поселению замерцали огни, отбрасывая на улицы желтое, туманное свечение, несколько бледных солнцепалов усеяли дорогу вереницей рыжих огоньков.

Взгляд Лиама ожесточился.

– Похоже, мое время истекло.

Мой клинок пронзил сердце брата, оборвав его непрестанные крики.

Он не был мне братом по крови, но вполне мог им быть. Все мы считали друг друга семьей, сплоченной общей целью – спасти наш народ. Предполагалось, что мы положим конец проклятию. Вернем солнце.

Мне следовало догадаться: семья здесь ничего не значит, только не в проклятых землях. Не в Тумане.

Выдернув кинжал, я наблюдал, как брат рухнул к моим ногам с широко распахнутыми глазами, в которых застыло обвинение. У меня не осталось сил их прикрыть.

Призрачный туман медленно поднимался по моим лодыжкам, обвивал икры и бедра. От него разило отчаянием. Гнилью смерти. Он раздирал мою плоть, вторгался в разум, его слащавый шепот ласкал глубинные части души, о которых я и не подозревал.

Взглянув вниз, во мрак, где лежало окутанное дымкой тело брата, я разглядел свои окровавленные руки. Словно насмехаясь надо мной, луна засияла ярче, ее глумливый свет озарил влажные багряные пятна, которые никогда уже не смыть.

Подул легкий ветерок, клубы тумана заплясали по всему телу, словно извращенные прикосновения любовницы. Но шепот – тот, что побуждал меня совершать отвратительные поступки, – рассеивался, ветер уносил хаос и безумие, захватившее разум.

Я моргнул. В груди запульсировала мучительная тяжесть, когда взгляд скользнул по туманному полю.

Я увидел конечности – здесь руку, там отсеченную ногу. Пропитанный кровью сброшенный сапог. Невидящие взоры, ловившие отблески лунного света.

Мертвы. Все мои люди мертвы. И я остался единственным выжившим.

Я выронил кинжал.

И следом сам пал на колени.

– Капитан, – знакомый грубый голос лейтенанта Харлоу оборвал мой кошмар наяву. – Мы почти прибыли.

Я вздрогнул, сидя на своем коне. И удивился, заметив вдали освещенные солнцепалами дома и причудливую площадь – верные признаки традиционного городка Асидии, – а не бесконечные мили открытой местности, которую мы пересекали последние несколько дней, покинув предыдущий город. И предыдущий, и еще один до него.

В каждом поселении мы оставляли после себя пустоту и разбитые сердца.

Сила не станет исключением.

Скорбь и страдания заполонили площадь Силы.

Швея Милли с раскрасневшимися и влажными щеками прижимала к груди своего сына Саймона. Живущая по соседству семейная пара зажала между собой шестнадцатилетнего Тома, мне удалось разглядеть только его торчащие локоны цвета воронова крыла. Даже непоколебимый кузнец Сэмюэль крепко держал за руку своего сына Микаэля, обветренное лицо пожилого мужчины отражало нехарактерные для него эмоции.

Мой взгляд привлекла сестра Микаэля, Лайла, ее прекрасные карие глаза затуманились от слез. Мы с давних пор знали друг друга и все же не разговаривали уже несколько месяцев. Причина мне была прекрасно известна, и она имела прямое отношение к окружавшим меня, точно завеса, слухам…

Держись подальше.

Киара опасна.

Проклята.

Лайла украдкой взглянула на Лиама и закусила нижнюю губу, прежде чем отвернуться. Ее безразличие причиняло боль, но оно не могло превзойти остальные чувства, душившие меня сегодня.

К чести родителей, они сдерживали слезы, но, судя по покрасневшим глазам и темным кругам под ними, все же излили горе прошлой ночью.

Черные волосы матери свободно свисали вниз по спине, а ее голова покоилась на широком плече отца. Изящными пальцами мама сжимала кулон на шее. Цепочка уже давно потускнела, а лицо безымянного бога Луны покрылось пятнами.

Я часто спрашивала о том, зачем она носит амулет бога Луны, если мечтает лишь о дне и солнечном свете. Мама же просто отвечала, что иногда лучше молиться тем богам, которых можно увидеть, потому как существует вероятность, что они тебя услышат.

Но бог Луны не помог нам спасти урожай. Никто из богов этого не сделал. После исчезновения Рейны все боги, казалось, сгинули вместе с ней, оставив нас на произвол судьбы. Покинув проклятый народ и проклятые земли.

Я проследила за темным взглядом отца туда, где Лиам пробирался сквозь плотную толпу зрителей. Глава нашей семьи вздернул подбородок, его глаза, в уголках которых собрались морщинки, излучали гордость, которую он редко демонстрировал по отношению к сыну.

Я стиснула зубы.

Хотя отец никогда бы в этом не признался, я часто замечала проблеск разочарования под его тщательно натянутой улыбкой.

Лиам отыскал меня взглядом, и сверкнувшая в его глазах искра тотчас обогрела место в моем сердце, предназначенное только для брата. Кивнув напоследок, он отвернулся и пошел в строй к остальным.