– Этого я не говорил, но Ирина знала об этом, она бы его поняла, как это было всегда. Матвей любил Ирину по-настоящему. А эти измены для него ничего не значили, просто у него натура была такая. Ирина не пыталась его переделать, за что Матя и ценил ее. Так что я не думаю, что из-за угрозы обнародования его измен Саликов прыгнул из окна. Нет, что-то здесь не сходится, а что именно, не знаю.

– Вы же были лучшими друзьями, не верится, что тебе ничего не известно.

– После того, как Матвей бросил военное училище, наши пути с ним разошлись, мы, конечно, остались друзьями, но в дела друг друга не лезли. Правда, однажды на моем дне рождения Матвей попросил у меня в долг пять тысяч.

– Когда это было? – оживилась я.

– Говорю же – на моем дне рождения, четырнадцатого июля сего года, мне как раз тридцать три года стукнуло, возраст Христа, умирать пора, да только Матя это сделал за меня, ему еще почти год до этих лет бы жить.

– А зачем он попросил у тебя эти деньги?

– Лиля, я не спрашивал. Друг попросил у меня пять тысяч баксов, значит, они ему нужны, если он захочет отчитаться передо мной, на что желает их потратить, он это делает, если нет, не мое это дело.

– Ты ему дал пять штук баксов и даже не спросил на что?

– Дал! Матвей меня тоже не раз выручал. Если до конца разобраться, то я ему был должен больше, чем пять тысяч баксов. Можно сказать, что это лишь часть моего долга. А на что он их собирался потратить, еще раз повторяю – не мое это дело. У нас с Матей не было принято требовать друг у друга отчета. Если нужен совет – пожалуйста, а нет, так и не стоит совать нос в чужие дела.

– Где же ты такие деньжищи нашел за короткий срок? Если сейчас моя лучшая подруга попросит у меня такую сумму взаймы, то я просто не смогу ее дать, потому что у меня нет пяти тысяч баксов!

– Фу-у-ух, – тяжело выдохнул Алексей. – Какие же вы, бабы, дотошные, все бы вам плешь выискать, чтобы потом проесть ее. Я в то время как раз продал свою машину, Матвей знал об этом, поэтому и попросил.

– А если бы ты не дал? – не отставала я от Качанова.

– Он знал, что я ему не откажу, ведь долг платежом красен. А за что я ему должен был, это уже вас не ка-са-ет-ся.

Последние слова Алексей проговорил таким тоном, что я поняла – больше не стоит давить на больную мозоль. Если это действительно важно, то Марго мне скажет об этом, и уж тогда я от Качанова ни за какие коврижки не отстану.

И все-таки странная у Качанова и Саликова была дружба, хотя, с другой стороны, в отношениях Ирины и Матвея я тоже многого не понимала.

– Алексей, ну неужели ты совсем ничего не знаешь о делах Матвея, так ведь не бывает. К тому же, если он у тебя попросил взаймы, значит, у него были какие-то трудности.

– Лиля, скажи, а ты в детективов давно играешь?

– Не очень, но определенные результаты есть, – призналась я.

– В этом я ничуть не сомневаюсь, судя по тому, с каким пристрастием ты меня допрашиваешь.

– Я не допрашиваю, а просто интересуюсь.

– Ладно, не оправдывайся, – махнул рукой Алексей. – Мне кажется, что копать надо в его казино. Все оттуда тянется. Он как устроился работать крупье, так сразу изменился. Совсем другим человеком стал. Но нам это не мешало быть друзьями, потому что с первых дней знакомства у нас с ним было заведено не соваться туда, куда не просят. Лиля, а давай выпьем.

– Нет, спасибо, не хочется мне, – отказалась я.

– Ну, как знаешь, а я выпью.

Качанов одним махом осушил полстакана. Меня аж передернуло от такого зрелища.

– Смешная ты, Лилька, – заржал Качанов, – я пью, а ты морщишься.

– Какая есть, – огрызнулась я. – Значит, больше ничего интересного ты мне о Матвее сообщить не можешь?

– Если тебя не интересует, как мы с ним во времена нашей бурной молодости по девчонкам бегали, то, пожалуй, мне больше нечего тебе сообщить. Хотя, знаешь, я чувствую вину за смерть Матвея.

– Это еще почему?

– Понимаешь, после нашей пьянки-гулянки, когда все стали расходиться, я предложил Матвею пропустить еще по стаканчику, Саликов согласился. Мы завалились с ним в бар, неподалеку от его дома. После третьей или четвертой стопочки мы решили, что пора по домам, гладить рубашки и брюки. Матвей тогда сказал, что ему не хочется эту ночь проводить в одиночестве, он предложил мне остаться у него, а я отказался.

– Почему же?

– Потому что знал, что тогда мы возьмем еще бутылку, а наутро от нас будет разить перегарищем и мне станет очень стыдно перед Ириной. Лучше бы я пошел с ним, так получилось, что это вроде бы я не уберег Матю. Теперь я, наверное, главный подозреваемый, только не понимаю, почему за мной еще не пришли.

– Ты думаешь, что за тобой придут? – спросила я.

– Конечно, вряд ли они за такой короткий срок еще кого-нибудь откопают. А так по крайней мере пять человек скажут, что я ушел с Матвеем, а после этого никто живым его больше не видел.

– И ты сидишь и ждешь, когда за тобой придут?!

– А что же мне, бежать, что ли? Зачем? Я не трус, и я ни в чем не виноват, а если смоюсь куда-нибудь, то тогда только докажу им, что виноват.

– Все с тобой ясно. Ладно, спасибо, что не отказался со мной побеседовать, жаль, что ничего нового ты мне не сообщил. Удачи. Пока.

Мне надо было многое рассказать Марго. Я очень торопилась, как будто боялась опоздать. Когда я выбежала из подъезда, то нос к носу столкнулась с Дмитриевым.

– Знаешь, Лиля, я так и думал, что увижу тебя здесь. Ты меня не разочаровала.

– Очень рада, что оправдала твои надежды, – улыбнулась я Дмитриеву.

– Он дома? – спросил Дмитриев, имея в виду Качанова.

– Да. Только он не совсем трезв. И потом, если тебя это интересует, то мне кажется, что Качанов не виноват.

– Спасибо за информацию, но с этим мы сами как-нибудь разберемся.

– Если что интересное узнаешь, то позвонишь?

– Обязательно, – пообещал Дмитриев. – Я же знаю, что в противном случае мне придется вытаскивать тебя из очередной передряги.

– Тогда договорились, – улыбнулась я.

– Пока.

И Андрей со своими сотрудниками вошел в подъезд.

– Марго, ты дома? Марго, ты где?

– Лиля, ну что ты кричишь? Куда я могу деться? – услышала я голос подруги.

– Не знаю, что это я так раскричалась, просто мне показалось, что тебя нет, слишком уж у нас тихо. Вот я и подумала, что тебя украли, – глупо пошутила я.

– Рассказывай, что интересного узнала. Ты все это время провела с Дмитриевым, никак расстаться не могли? – ехидно поинтересовалась подруга.

– Марго, прекрати подкалывать, ты же сама прекрасно знаешь, какие у нас с Андреем отношения, если в далеком прошлом мы с ним были чуть больше, чем просто друзья, то это совсем не значит, что у меня коленки подгибаются, когда я его вижу.

– Да все я знаю, – вздохнула Марго. – Он так тебя любит, а ты… Даже и говорить на эту тему не хочется.

– Вот и не будем, – поддержала я подругу. – К тому же Андрей уже не влюблен в меня, ему просто кажется, что без него я пропаду, вот и печется обо мне, как отец о своей несмышленой малютке.

Весь наш диалог с Марго происходил на повышенных тонах просто потому, что я была еще в прихожей, а Рита продолжала сидеть в своей комнате. Вот мы и кричали на всю квартиру. Благо, что дом старый, то есть звукоизоляция здесь хорошая, и наш громкий разговор не мог потревожить послеобеденный сон соседей-пенсионеров.

– Лиля, ну ты ко мне идешь или нет?

– Уже пришла, – ответила я подруге, присаживаясь на кресло возле компьютера.

– Быстро ты, – довольно хмыкнула Рита. – Выкладывай, что еще накопала.

– В принципе – ничего интересного. Ты все это рассказала еще до того, как я отправилась на встречу с Дмитриевым.

– Ты с Качановым виделась?

– Да, я к нему ездила. Ты себе даже представить не можешь, как далеко он живет.

– Меня больше интересуют подробности его жизни и его версия гибели Матвея.