В 1941-1952 годах из Литвы было депортировано 132 000 человек. На 1 января 1953 года в местах депортации оставалось 98 000 человек. Хотя от практики депортаций отказались после смерти Сталина, в 1954-1955 годах депортированные освобождались очень медленно, особенно жители Прибалтики. Привилегия свободы была впервые предоставлена депортированным из России. В 1953 году начальник депортационного управления МВД В. Алидин предложила министру внутренних дел Сергею Круглову освободить депортированных женщин, «если их мужья — русские или представители других недепортированных наций». Литовцы были из «депортированных наций». Когда генеральный прокурор Советского Союза Роман Руденко и министр внутренних дел Круглов планировали освободить от депортации лиц старше 55-60 лет, неизлечимо больных и инвалидов, литовцам и западным украинцам пришлось остаться в депортации — ради «безопасности общества».
В 1954 году Совет министров ССР Литвы получил право пересматривать дела депортированных. Депортированные были нежелательны в Литве. В 1954 году было освобождено 735 человек (из них 510 — по решению Совета министров ЛССР ), в 1955 году было освобождено 1779 человек (из них 1147 — по решению Совета министров ЛССР), а в 1956 году было освобождено 15 879 литовцев................... Однако 17 сентября, 24 ноября 1955 года и 12 марта 1956 года Президиум Верховного Совета СССР принял решения, разрешающие большинству репрессированных советских людей вернуться домой. Люди, все еще находящиеся в депортации, были разделены на пять групп («бандиты и националисты», «члены семей бандитов и националистов», «сторонники бандитов», «члены семей сторонников бандитов» и «кулацкие националисты и их семьи») и практически не были освобождены. Их дела были официально рассмотрены, а апелляции отклонены. Процент литовцев в ГУЛАГЕ быстро рос. В 1953 году литовцы составляли всего 3,5% всех советских депортированных, в то время как на 1 июля 1957 года они составляли уже 29%, то есть каждый третий депортированный был литовцем. На 1 июля 1957 года 54 866 взрослых литовцев все еще находились в состоянии депортации.
Тем не менее, времена изменились, и Москва не могла продолжать потакать литовским коммунистам. 19 мая 1958 года Президиум Верховного Совета СССР обнародовал указ, согласно которому только участники сопротивления и члены их семей оставались в депортации, в то время как остальные были освобождены от депортации. Однако процесс возвращения последнего был более контролируемым. Только марионеточный Совет министров Литовской ССР мог разрешить бывшим депортированным поселиться в Литве. Для многих бывших депортированных получить такое разрешение было вряд ли возможно или совершенно невозможно, и после их возвращения они всегда сталкивались со множеством препятствий, мешающих их жизни (им отказывали в работе, регистрации и т.д.). Некоторые из 37 505 литовцев (с детьми около 48 000-50000 человек), которые все еще находились в депортации с 1 января 1958 года, таким образом, так и не вернулись в Литву. До конца 1958 года в Литву вернулись 22 200 семей депортированных (всего было депортировано 32 230 семей). Некоторые из последних литовцев были освобождены из мест депортации только после опубликования указа Президиума Верховного Совета СССР от 7 января 1960 года. Согласно ему, депортация была отменена для членов семей бывших участников сопротивления (на 1 января 1959 года таких людей было 3632), а также для последних депортированных 1941 года — «бывших членов буржуазных правительств и политических партий» (их было 279). В указе не упоминалось об освобождении участников антисоветского сопротивления (1275 человек); они были освобождены еще позже — в конце 1963 года. По данным 1970 года, около 80 000 человек вернулись в Литву (20 000 вернулись из тюрем и концентрационных лагерей и 60 000 вернулись из мест депортации): 71 522 из них получили разрешение жить в Литве и 5667 из них были реабилитированы. Остальные депортированные из-за советской дискриминационной политики осели в разных местах СССР.
Положение депортированных, вернувшихся в Литву, было тяжелым. Хотя к ним не применялись особые санкции, как к участникам сопротивления, но они также считались неблагонадежными, им было запрещено проживать в районах, из которых они были депортированы, их имущество было конфисковано и национализировано, им не разрешалось занимать высокие посты, выезжать за границу и т.д. Для них был составлен целый список запрещенных профессий — они не могли работать на военно-морском флоте и в 70 других промышленных компаниях и учреждениях. Это было открытым нарушением прав человека. 20 июня 1959 года ЦК ЛКП и ЛССР Совет Министров принял решение «принять меры в отношении лиц, которые вернулись из специального депортации на их старые места жительства». Он рекомендовал органам местного самоуправления не регистрировать по месту рождения вернувшихся депортированных, которым не вернули дома (их было 86%). Недвижимость считалась «законно» конфискованной, и, следовательно, бывшие депортированные не смогли вернуть себе свои дома и были вынуждены искать жилье в другом районе, городе или другой республике. До 1988 года только выселение 3 998 семей (12 342 человека) было признано необоснованным. До восстановления независимости Литвы только девять процентов всех депортированных имели официальное право вернуть часть своего имущества. У бывших политических заключенных также не было даже очень ограниченных возможностей вернуть часть своего имущества.
Акции политического протеста и подполье
В 1955-1958 годах тенденции антисоветской деятельности, на которые повлияли не только политические реформы в Советском Союзе, но и события в Польше в 1955 году и особенно в Венгрии в 1956 году, вновь проявились в Литве. По мере ослабления борьбы партизан за свободу и укрепления убеждения в том, что вооруженная борьба бесперспективна, поскольку угрожает физическому выживанию нации, сформировалось понимание необходимости поиска других, новых форм сопротивления.
Вооруженное сопротивление в Литве сменилось так называемым пассивным сопротивлением, имеющим несколько форм: публичные политические акции протеста, деятельность подпольных организаций и зарождающееся диссидентское движение (публичная критика коммунистического режима и оппозиция правительству, стремление модернизировать или изменить существующий порядок). Католическая церковь обозначила свой особый метод сопротивления. Пассивное сопротивление было в основном связано с положениями о неконформизме, преобладавшими среди интеллигенции, поощрявшими их не служить советской системе, пассивно сопротивляться ей и избегать любого сотрудничества. Всплеск национально-патриотических чувств, активное участие молодежи в антисоветских кампаниях вызывали беспокойство у руководства ЛССР. Буквами Снечкус написал в Москву, что наибольшая вина за разжигание антисоветских настроений лежит на бывших политических заключенных и других политически неблагонадежных лицах, но чувства литовского народа, имеющие явный политический антисоветский оттенок, были полностью проигнорированы.
Подпольная стационарная типография, действовавшая с 1988 по 1990 год в Каунасском районе
«Литовский народ выражал свои патриотические, антисоветские и антироссийские чувства различными способами. Люди демонстрировали свое уважение и посещали разрушенные коммунистическим правительством и «официально забытые» исторические и культурно значимые места, отмечали запрещенные национальные и государственные мероприятия, отмечали религиозные праздники, выражали уважение притесняемой католической церкви и духовенству, пели патриотические песни и часто демонстративно отказывались говорить по-русски.
Первая публичная акция протеста после подавления сопротивления состоялась в Каунасе 2 ноября (Католический день поминовения усопших) 1955 года. В тот день группа молодых людей (около 100 человек) исполнила национальные гимны на Военном кладбище и вступила в стычку с советской полицией. В 1956 году День поминовения усопших отмечался не только в Каунасе, но и в Вильнюсе. Празднование Дня поминовения усопших, демонстрации означали открытый вызов режиму, это была публичная форма протеста против запрета отмечать религиозные праздники. Тогдашний второй секретарь Вильнюсской ЛКП Петрас Гришкявичюс потребовал исключить 285 студентов из столичных вузов, но ректор Вильнюсского университета Юозас Булавас и другие ректоры университетов с этим не согласились.
