– Это что ли? – указала она на мои инструменты. – ЦУП утвердил. Эти предметы есть в списке.

– Нет их! – воскликнул инспектор-стажёр.

Дама сложила руки на груди и едко пропела:

– Внизу списка нажмите на кликабельную сноску.

Стажёр побледнел, нажал и пошёл пятнами.

– Убедился?

– И-извините…

– Бывает, – сказала беззлобно.

Вояка озадачено потёр шею.

Наконец, я прошла досмотр.

– Меня зовут Анна Кировна. Идите за мной, – улыбнулась она мне. – Мы уже начали волноваться, что вас нет. Все уже в сборе.

– Кстати, а вы смелая. Я видела с каким арктическим спокойствием вы общались с нашими сотрудниками, уж простите их. Просто перед нашими инспекторами все всегда робеют, – сказала Анна и посмотрела на меня оценивающим взглядом. – Северу Демидовичу такой ассистент и нужен. Точнее, нужна. Непробиваемая.

И засмеялась, словно сказала невероятно смешную шутку.

Я нахмурилась. Не до конца поняла, это она серьёзно или реально пошутила.

– Надевай, – кивнули мне на новое снаряжение. – Потом выходи на платформу.

В раздевалке я осталась одна.

Белого цвета тугое и плотное трико-подкладку я с пыхтением и мысленными ругательствами натягивала минут десять.

Справилась. И всё-таки чуток позабыла, как это маетно надевать космическое снаряжение.

Для справки. Все-все врачи проходят раз в три года обучающие тренировки. От таких примитивных, как надевать скафандр и снимать. Обязательно тренировки в центрифуге с последующей фиксацией уровня выносливости. Тренировка в невесомости в воздухе на современном сверхзвуковом самолёте.

Мелкая моторика у всех врачей развита на отлично, у хирургов тем более. Но мы проходили и обучения в скафандрах.

Вот попробуйте проделать какую-то мелкую работу в невесомости, например, сделать ровный разрез обычным скальпелем, а потом аккуратно сшить (благо есть сшивательные портативные машинки) и всё это в скафандре.

Скафандры хоть и удобные, они подстраиваются под твоё тело, но всё равно, сложная это задача.

Проходили мы тренировки и при разном давлении – низком, высоком, нулевом.

И так каждые три года. Все врачи в обязательном порядке всё вышесказанное должны уметь и знать.

Вся суть таких тренировок рассчитана не для космической станции. Все эти тренировки нужны для запуска и спуска.

Космосу не нужны наши тела в супер-пупер скафандрах. Космос с удовольствием бы человека поглотил, сожрал. И не подавился бы.

Последняя моя тренировка была год назад. Мои показатели и результаты на уровне. Потому мою кандидатуру утвердили без проволочек.

После трико надела лёгкую конструкцию, похожую на сеть – это аварийный скафандр. По своим свойствам он сильно уступал основному, но в случае аварии, сработает и займёт место поломки. Например, продырявил космонавт свой скафандр, аварийный тут же заполнит собой брешь.

Следом начала надевать уже сам скафандр.

Он новый и после меня никто его использовать уже не сможет. Он подстроится именно под моё тело, примет мои формы, настроит всю систему жизнеобеспечения под мои индивидуальные показатели.

Скафандр состоял из нескольких частей. Отдельно штаны с сапогами, отдельно «куртка». Зажимы защёлкнулись сами. «Клац», «клац» и уже тотальная герметичность.

Воздух зашипел. Всё шло, как положено.

Перчатки и шлем надевались в самую последнюю очередь.

Если вам интересно, то вот несколько фактов о скафандре. Он противометеорный, огнестойкий, с защитой от радиации, да и вообще способен выдержать все тяготы космоса. В нём не жарко, потому как оснащён охлаждающей системой.

Полностью экипировавшись, закрепила перчатки за карабин на бедре. Шлем от скафандра зажала под мышкой. Взяла свою сумку и направилась на платформу.

В закрытом помещении перед выходом на стартовую площадку уже собрался весь экипаж.

Сотрудники космопорта перепроверяли не только состав экипажа. Производили последние манипуляции, в основном проверяли, как на каждом надет скафандр. Уточняли, как самочувствие. Давали последние рекомендации и монотонно рассказывали правила поведения на борту.

Я была не единственной женщиной. Помимо меня была ещё одна представительница слабого пола.

– Ребята! Это Агата Громова! – излишне радостно представила меня всем молодая женщина и широко улыбнулась.

Помню в списках значилась некая Ш. Стоун. Ксенобиолог.

Я вздохнула и кивнула.

– Да, это я. Громова.

Ко мне по очереди подошли все члены экипажа. Кого-то я знала, кого-то впервые вижу. Списки имён видела. Но заранее и лично познакомиться не было времени.

Женщина подошла ко мне. Она была темноволосая, кучерявая, смуглая, с чуть раскосыми глазами, высокими скулами и полными губами. Красотка, что тут скажешь. Она тоже зажала подмышкой шлем, держала рюкзак на плече и перчатки на карабине на бедре.

– Вы уже легенда, Агата. На МКС ставки делаются, сколько вы продержитесь, – «обрадовала» меня она. – Кстати, я Шарлотта Стоун. Можно просто Шар.

Протянула мне руку и я пожала тонкую, но сильную ладонь.

Потом я пробормотала:

– И какие ставки лидируют?

Она хмыкнула, наблюдая мою невозмутимость.

– Можно на «ты»? – спросила Шар и, не дождавшись моего ответа, заговорила: – Твоя биография крутая, Агага. Моё мнение такое, я считаю, что предыдущие ассистенты Загорского просто придурки. Знаешь, такие великовозрастные капризные детишки, которые нацепили папины и мамины туфли, шмотки, и пошли во взрослый мир. Но на первом же препятствии грохнулись, разбив коленки и носы. Вот они как дети и бросились обратно к мамкам и папкам с воплями: Загорский плохо-о-о-ой дядя-а-а-а! Вот и ходят теперь, дают интервью, выставляя Севера тираном, а себя жертвами.

Это уже было больше похоже на правду. Мне начинает нравится Шарлотта Стоун.

– То есть, Север Загорский не злой и страшный дядька? – усмехнулась я.

– О-о-о! – протянула она и сделала страшные глаза. – Он хоть и не страшный, но жутко злой. А ты бы не стала злой, если бы тебя всё время окружали одни идиоты?

Я тихо рассмеялась. Идиоты – страшное зло в сложных профессиях, где требуется выдержка, острый и расчётливый ум.

– Можно резюмировать, что господин Загорский ещё терпелив и тактичен. Я бы давно перешла от психологического и эмоционального прессинга к убийствам.

– Класс, – широко улыбнулась Шар. – Думаю, ты станешь его любимицей. Ах, да, ты же спросила, что там со ставками. В лидерах ставка, что ты продержишься три месяца. Второе место, ты продержишься полгода. На третьем месте, что ты уложишь Загорского на лопатки, и он завершит свои исследования и наконец, покинет МКС.

Тоже что ли сделать ставку? Повысить, так сказать, себе мотивацию?

– Где эти ставки делаются? – поинтересовалась у Шар.

– Наши чат специально открыли для этого дела. Анонимный. А что, хочешь поскандалить? – подвигала она бровями.

– Что ты, ни в коем случае. Хочу тоже сделать ставку.

– Ооо…

– Ага.

– Ну, дела…

И в этот момент объявили посадку на шаттл.

– АГАТА —

Вселенная. Космос.

Во время тренировок нам постоянно твердили, что космос – опасное место. Независимо от того, где ты находишься – в шаттле, на космическом корабле или на космической станции, материя вселенной знает тысячу и один способ как тебя убить. Проявишь глупость, лень, невежество, невнимательность, ребячество и ты можешь стать трупом.

Хотя если верить статистике шанс погибнуть в космосе практически равен нулю. Правда, есть одно «но». Реальная опасность всегда исходит от людей. Вот кто главный ключ к вселенскому злу.

Замкнутое пространство с людьми – это вам не просто так. Вот, где кроется реальная опасность.

Хоть и есть у каждого человека на станции своя изолированная комната, ты всё равно не сможешь сбежать куда-то дальше неё. Не прыгнешь по первой своей прихоти и со психу в открытый космос, чтобы сбросить напряжение и гнев.