– Фейри всегда убивают магов.

– А маги разве не убивают фейри? – я позволила себе усмехнуться. – И пять минут назад вы сами молили меня о смерти. Разве не так?

Перед мысленным взором вновь и вновь вставало видение пылающего дома и темное пятно, расплывающееся на груди моего отца. Снова и снова я слышала треск балок, испуганное ржание Пегги и чувствовала в своей ладони холодеющие пальцы самого близкого человека. Чувство беспомощности и отчаяния захлестнуло меня с такой силой, словно и не было всех этих дней сумасшедшего бегства, не было всех этих безумных событий, наслаивавшихся одно на другое будто снежный ком. Я опять стояла у себя во дворе, глядя на черные плащи дознавателей, и знала, что вот-вот все потеряю…

– Вы… нелюди! – прохрипел маг, и по его лицу прошла судорога, искривляя изящные черты в грубую маску.

– Тогда приготовься, – я не могла отказать себе в этой маленькой мести, – теперь ты будешь обязан нелюдю жизнью!

Золотистое сияние охватило мои руки. Я слышала голос эриллиума, направляющий и подбадривающий меня. Он рассказывал и объяснял, что и как надо делать, чтобы осторожно подцепить и удалить эту черную дрянь, называемую меткой дознавателя.

"Его величество хочет создать армию из самых сильных магов во всех человеческих землях, и хочет их подчинить своей воле, – бормотал артефакт, пока я опутывала серебристой паутиной магическую пиявку. – Это же так очевидно. Все эти школы, академии, строгий учет и отбор. Слабых – на вылет, сильных – сделать еще сильнее. Боевые маги Гленнимора – достойный противник для любого фейри. В схватке один на один невозможно предугадать, кто уйдет с поля боя живым. Но его величество слишком умен, чтобы оставить такую силу без контроля. Он же понимает, что если маги повернут против своего творца, от Гленнимора не останется камня на камне. Нужен способ удержать их в узде. Вот для чего эта метка. Она контролирует магов! Линн, ты меня слышишь?"

"Что? А? Не мешай", – отмахнулась я, не прислушиваясь к тому, что говорил эриллиум. Сейчас мне было совсем не до этого.

Очень осторожно я подцепила краешек черной субстанции и потянула. От напряжения даже перестала дышать, боялась, что рука дрогнет и эта гадость сорвется с крючка. Нити натянулись, метка сопротивлялась. Она, словно червяк в землю, пыталась уползти глубже, спрятаться под сердцем. Там бы я ее не достала.

Закусив губу, вглядываясь до рези в глазах, я травила серебристые нити, переплетая их с золотистыми нитями исцеляющей магии и желто-коричневыми обрывками, из которых состояла аура дознавателя. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем метка наконец-то поддалась с громким чавкающим звуком. Этот звук был всего лишь плодом моего воображения, но я будто услышала его наяву. Чужеродная субстанция начала таять буквально на глазах, будто снежный ком на солнце, растекаясь в разные стороны безобразным чернильным пятном. И я ловила эти потеки в серебристую сеть, заполняла образовавшуюся пустоту живительной энергией, пока не почувствовала, что все, дело сделано. Больше моя помощь здесь не нужна.

– Зачем? – напряженный мужской голос заставил меня очнуться. – Зачем ты это сделала?

Я моргнула пару раз, возвращая себе ясность зрения, и обнаружила, что продолжаю сидеть на кровати, положив руки на обнаженную грудь незнакомца. Ожога больше не было, он затянулся. Только нежная розоватая кожа в том месте напоминала о прежней ране. Но взгляд мужчины, полный неприкрытого подозрения, буквально буравил меня.

Мужчина глубоко вдохнул, и я отдернула руки. Нет, как целителю, мне довольно часто приходилось видеть и трогать обнаженных людей, что мужчин, что женщин, что детей, и никакой неловкости при этом я не испытывала, ведь они для меня были всего лишь страдальцами, которым нужна моя помощь. Но сейчас мне показалось, будто кожа мага оставила на моих ладонях свой отпечаток. Я буквально ощущала его запах – горько-пряный аромат полыни, можжевельника и кедровой коры, едва уловимый под тошнотворной вонью немытого тела и застарелого пота. Где бы маг ни находился до того, как сюда попал, но воды для омовений там точно не было.

– Простите? – нахмурилась я. – Вы недовольны тем, что я вас спасла? Или тем, что убрала метку? Вы вообще знаете, где находитесь и как сюда попали?

Теперь нахмурился он. Огляделся. Судя по всему, это помещение он видел впервые, хоть и провел здесь в бреду несколько суток.

– Где я? – спросил он и слегка приподнялся, опираясь плечами на деревянное изголовье. – В плену у фейри?

– Ага, – я состроила кровожадную мину, и наградой мне стало замешательство, на мгновение мелькнувшее в серых глазах мага, – сейчас появятся злобные дуэргары и начнут вас пытать.

Руки мага зашарили по кровати, пальцы сжали простынь, будто он пытался отыскать оружие.

– Я вам ничего не скажу! – выдохнул он с такой ненавистью, что я невольно отшатнулась.

Похоже, стоило заканчивать этот нелепый фарс. Я устала, и у меня не было ни малейшего желания объясняться с этим человеком. Я сделала все, что могла. Мой долг целителя был исполнен.

– Да я у вас ничего и не спрашиваю, – хмыкнув, я поднялась с кровати, поправила подол и ворот рубашки. – Вы абсолютно здоровы и свободны. Можете встать и уйти. Здесь некому вас задержать.

Уже у самых дверей я обернулась. На лице мага каждую секунду менялось выражение: настороженность сменялась недоверием, недоверие – надеждой, надежда – подозрением, и так по кругу. Он не отводил от меня пристального взгляда.

– Кстати, – добавила я, открывая дверь, – люди, которые вас сюда принесли, не знали, с кем имеют дело. Только благодаря этому вы все еще живы. Поэтому не стоит демонстрировать здесь свои способности.

Прежде, чем он успел открыть рот, я переступила порог и захлопнула дверь. И тут же тяжело вздохнула и без сил привалилась к стене. Глаза закрылись сами собой. Все, что я хотела сейчас, это несколько минут тишины.

Только у судьбы, видимо, были на меня другие планы. Мои ноги ослабели, тело начало медленно съезжать вниз, но знакомые крепкие руки подхватили меня, не давая упасть, и голос, который, казалось, будет преследовать меня даже в аду, сердито сказал:

– Не успею отойти, как ты вечно во что-нибудь влипнешь! Привязывать тебя, что ли?

– Этирн Райзен, – не сопротивляясь, я прижалась к его груди, вдыхая чистый, свежий запах здорового мужчины, и мои губы сами собой растянулись в дурацкую улыбку.

– Ладно, что с тебя взять, шелки, – пробурчал дуэргар, и откуда-то я знала, что он совершенно не сердится.

К вечеру план взятия архива был готов, но меня в него не посвящали. Во избежание, как сказал Райзен. Оказывается, пока я расходовала силы, пытаясь спасти королевского мага, мой дуэргар прогулялся до магистрата, осмотрелся по сторонам и накупил целый мешок снеди. Причем не каких-нибудь лепешек из овса, а самых настоящих сдобных булочек из тонкой, как пыль, пшеничной муки, дюжину вареных яиц, увесистый копченый окорок и корзину зимних яблок, от которых исходил одуряющий аромат лета. Яблоки оказались слегка подгнившими, в червоточинках, но наверняка стоили дороже окорока, ведь мало кому удавалось сохранить фрукты до самой весны.

Тирн Менро любезно позволил воспользоваться сундуком, оставшимся на память от супруги. После недолгих раздумий я присвоила себе милое платье из тонкой коричневой шерсти, вязаные чулки, легкие прюнелевые башмачки на толстой кожаной подошве и нижнюю рубашку, расшитую по подолу и вороту красным орнаментом. Неизвестная мастерица искусно вплела в узор древние руны, пророчащие долголетие и достаток, но, как я уже знала, они не спасли жену Менро от преждевременной смерти.

Новое платье пришлось как раз впору, словно было сшито именно для меня. Оска нагрела воды в большом закопченном чане, и я наконец-то смогла помыться. Правда, купаться пришлось в кухне, где было хорошо натоплено, и вместо ванны использовать дубовую бочку, но вода была приятно горячей, домашнее мыло пахло лавандой, а на лавке ждала чистая одежда. Накупавшись вволю, я окатила себя прохладной водичкой из ведра и тщательно вымыла голову. После этого вытерлась, надела рубашку и села у огня, распустив волосы по плечам. Вскоре они высохли и опять превратились в густую длинную массу, лезущую в рот и в глаза. Единственное мое украшение требовало слишком много ухода, поэтому я привычно заплела косу, перевязала конец замшевым шнурком и решила, что этого хватит.