— Жаль — не знал о музее. Я побывал во многих местах и странах. С Индии мог бы что-нибудь привезти, — говорил, Игорь.

— С какого выпуска?

— 198…. Группа Г- 4??

— Огуреева? Умерла в 1984.

— Земля ей пухом.

— Чем занимаешься?

— Пишу романы.

— А, Ковальчук был директором. Он не с вашей группы?

— С параллельной.

— С преподавателей уже почти никого не осталось. Разве, что Петрунько? Он, кстати, здесь. Не хочешь встретиться?

— Нет, — холодно, отозвался он, уточнив для ясности: — Не хочу.

Игорь не желал видеться с альфа-сексотом. Петрунько подымался по комсомольской линии, как агент. Такие, изрядно подпортили ему жизнь, начав, ему казалось, слежку за ним еще со школы. Они вели его, регулярно вмешиваясь в его судьбу.

Уже в первые годы сознательной жизни, Игорь познал на своей шкуре их, крысиную, прыть. Он потерял девушку из-за таких, которую очень любил. Это привело его в литературу. Каждый год он привозил из практик негативные характеристики от таких же сексотов. Каждый год он приносил головную боль Петрунько. Это не прощается, никогда.

Это случилось до того времени, когда его попытались вербовать. У Петрунько была своя агентурная сеть в техникуме, которой он пытался проникнуть во все сферы жизни. Он начинал комсомольским вождем, но уже тогда примерялся к более высоким должностям (он будет уже руководителем Первого отдела). В то время, Игорь имел намерение поступать в Лит. Институт и пытался заполучить вкладыш, который ему не вложили, по забывчивости? Петрунько? То, что Игорь пишет хорошие стихи и посылает их в Москву, знал один из его комсоргов, Миша, (осведомитель), семенящий по коридорам их общежития. Игорь читал свои стихи немногим; но Миша откуда-то узнал, что он пишет стихи. Они начали разговаривать о поэзии. Игорь как-то нелицеприятно высказался о поэзии, официального, Р. Рождественского. Тогда Миша, по пути к Палацу «Украина», на длинной улице Щорса, читал Игорю: «Балладу о зенитчицах». Однажды, «безобиднейшего» Мишу припечатал кулаком к стене пьяный негр, и Миша, спасаясь от продолжения бессмысленной экзекуции, убежал к Игорю в блок (две параллельные комнаты с небольшим залом и санузлом); Миша держался за ушибленную щеку, а, потом, долго еще светил лиловым фенгалом под глазом, вызывая у всех снисходительную улыбку. Миша, постоянно был, весь, в комсомольских делах, и, вот тебе, — схлопотал от дружественных африканцев. Главное, что повлиять на негра было, практически, невозможно. Об этом всегда предупреждали всех студентов. В их группе — бывший пограничник и будущий староста, Ваня Ковалец, тоже, работал на Петрунько. К Ване Ковалец они ездили в гости, под Киев. Напились самогонки, и отправились в местный клуб, где Ваня, предположительно, хотел выяснить с кем-то отношения. Игорь удерживал обоих противников в уже начавшейся драке. Однажды, Ваня попросит его заангажировать на вечер одну даму из их группы; увлечь ее в кино, в кинотеатр Ватутина, на самый поздний киносеанс, — старосту группы из молдавского Приднестровья. Сам он, обязался обихаживать профорга, Настю. После недолгих уговоров, им удалось вытянуть обеих девушек из общежития № 1, и увлечь в сторону Красноармейской. Компания остановилась возле телефонных будок. Девушки собирались кому-то звонить, а они принялись караулить их рядом; Ваня стал посматривать на часы, а, потом, неожиданно скомандовал, Игорю, сержантским тоном: «Уходим». Игорь, еще не понимал, в чем состоял сей замысел, и спросил у Вани: «Куда?» — «Домой. В общагу», — спокойно, ответил Ваня. Оставленные девушки, следовали за ними по улице Федорова, и грязно ругались им в спину. Дорогой, Игорь, узнает от Вани, в чем суть интриги: у девок сих, была намечена любовная встреча с неграми. Похоже, это Петрунько, надоумил своего сексота, вмешаться в эту ситуацию. Ваня не придумал ничего иного, чем позвать девушек в кино. Угреватое, мясистое лицо, старосты Тани, Игорю не нравилось (от слова — совсем!), но он не смог отказать Ване. Оказалось, что это же личико Тани очень понравилось игривому Полю из бывшего бельгийского Конго, в комнату которого, Игорь часто уходил смотреть хоккей или футбол. Поль предложил Игорю фарцевать, — но он вежливо отказался продавать красивые женские сапожки; чем выгодно отличался от жителей Ссср, которые не упускали такой возможности, чем часто пользовались вербовщики. Фарцовка была запрещенным ремеслом в стране развитого социализма. Девушки записывались на проходной к ним, а уходили тогда к неграм. Негры давали Игорю жвачки, чтоб он пропускал их в общежитие, но не говорили, что дают «бубль гум» за девушек. Полю и Мишелю нужен был Игорь, в целях знакомства. Поль ходил по Киеву в кепке с провокационной надписью «US ARMY», и общался дикими, идиоматическими, выражениями. Поль так и не дал Игорю поносить свою кепку, лишь указав пальцем на общежитие кагэбэшников.

Мощно выглядящему Мишелю, тоже из Конго, но со столицей Браззавиль, нравилась корпулентная Настя. Скоро, об этом узнали все студенты их группы. После чего Ваня и стал старостой вместо Тани. В ханжеском СССР, подобные связи с иностранцами, к тому же с африканцами, не поощрялись.

…В следующий раз они столкнуться с держателем Минералогического музея на входе в «новый корпус». На обязательной прогулке, Игорь подошел к техникуму уже в потемках…

Преподаватель холодно ответил на его приветствие. В этом холодном ответе было все — мол: знаем, знаем: Какой же ты писатель?..

У Игоря теперь не возникало сомнений относительно этого преподавателя. Как и самого колледжа, который все эти годы, держался на связях Петрунько с такими же, как сам, спасителями отечества.

Все, что было не растащено, и не разрушено в разворованной стране, оставалось за сексотами и на сексотах. Они были единственными хозяевами в стране. Они поднялись в статусе: студенты этого колледжа, могли по окончанию быть зачисленными уже на третий курс самого престижного университета страны.

Скоро, Игорь, отправился на войну.

… А пока он гулял в Полицейском садике…

2021-07-22

Макошине

• Школа КГБ при СМ СССР № 204 в мае 1969 г. была преобразована в Курсы усовершенствования руководящего и оперативного состава, в декабре 1975 г. — в Высшие курсы подготовки и усовершенствования руководящего и оперативного состава, в январе 1986 г. — в Высшие курсы КГБ СССР.

Беличанский лес

Проживая в Дании, в связи с последними военными событиями в Киевской области, припомнился мне тот самый довоенный Беличанский лес, что возле городка Ирпень. Как раз в том самом месте, где Беличанский лес, опушкою, выходит к пойме неширокой и болотистой речушки Ирпенки, как раз напротив самого городишка, обязанному ей своим симпатичным названием (у железнодорожного моста).

В свое время, я, очень часто там гулял в этом лесу. Я, полюбил гулять в этом лесу, как только поселился в Ирпене в 2007 году. Ежедневно уходил в этот лес: на несколько километров, на несколько часов в день.

Когда ты пять часов пишешь даже не один, а два романа одновременно, и еще в додачу к ним несколько рассказов и статей, — то эти прогулки стали необходимы мне как возможность помедитировать в одиночестве, находясь среди дубов и осин.

Я углублялся хотя бы на пару километров вглубь леса, передвигаясь по одной и той же, выбранной, дороге. Что происходило на протяжении четырех лет, пока я писал эти романы и рассказы, пока работал в самом городе; старался достигнуть заветного пня, — в полутора километрах от опушки, — на склоне глубокого, заросшего лесом, склона, обращенного впечатляющим амфитеатром к ближайшей ирригационной канаве, на берегу которой, в камышах, иногда, можно было видеть даже сидящих с удочками рыбаков. Пару раз и сам, я, выходил с такой же удочкой на бережок, и тогда в моем меню появлялись бычки и еще какая-то рыбная дребедень.

Я снимал, тогда, комнату в хозяйки, — Анны Степановны, — семидесятилетней полной и прижимистой женщины, проживающей самую обычную жизнь пенсионерки; очень любящую деньги и способную их добывать, содержащую, кроме меня, еще двоих квартиросъемщиков-строителей. Судя по ее словам, ранее она работала на “Антонове”, проработав там едва ли не три десятка лет; похоронившая мужа; имевшая двух замужних дочерей, внучат, и сумевшая обеспечить всех квартирами, продав землю, в Ворзеле. Эта земля была ее вкладом у двоюродного? братца, которому она, в свое время, когда это было возможно (в советское время) настояла купить этот участок — домик с 25 сотками огорода. Брат жил где-то неустроенной жизнью, она настояла чтоб он переехал туда. Потом, оказалось, что она нашла: “мешок с деньгами”. Когда брат умер своею смертью, продала землю и получила, по ее словам… что-то… более 70 тысяч американских денег. “Стол был завален долларами”, — вспоминала она. На эти деньги, она сразу же купила старшей дочери трехкомнатную квартиру. Может тогда она и заболела этой болезнью — стала обожать деньги? Шучу. Это было в ее крови еще из советских времен. Она рассказывала, как они ездили при СССР за огурцами и салом по всему региону, скупая где дешевле….