После того как мои родители поженились, они жили в Афинах. Ровно через месяц после моего рождения отец ненадолго перебрался в Таиланд, а потом мы переехали в Америку и обосновались в Ковине, штат Калифорния. За время службы в армии мой отец принимал участие во Второй мировой войне и в войне в Корее. После его смерти мама подарила мне все его награды. А еще он был масоном. Вниманию всех масонов: пожалуйста, не волнуйтесь, он мне ничего об этом не рассказывал. Он ходил на их собрания, а я все время расспрашивал его, что значит быть масоном и чем масоны занимаются на этих собраниях, но он ни слова мне не сказал. Так что ваши секреты в полной безопасности!

Моя сестра Афина родилась на два года позже меня, в 1964 году. В юные годы родители каждое лето возили нас в Грецию, в гости к семье моей матери. Позже, когда мы подросли – мне было около десяти, а ей около восьми, – нас отправляли туда, вместо того чтобы посылать в летний лагерь. Да, это было намного лучше, чем озера и бревенчатые домики. Позвольте мне сказать, что провести лето в Греции значило получить самый диковинный опыт, на который только мог рассчитывать ребенок. Крыши домов в Греции плоские, и летом, в страшную жару, все спят на этих крышах. Хотя мои родственники жили в Афинах, огромном городе по любым меркам, по ночам там было так темно, что в небе можно было увидеть тысячи звезд. Тогда, в начале семидесятых, в Афинах не было уличных фонарей, закрывающих ночное небо, и я не мог глазам своим поверить, насколько там было красиво. Каждую ночь я наслаждался этим зрелищем, пока не засыпал. В Ковине небо выглядело совершенно иначе. Я с нетерпением ждал возможности лечь спать – а где и какой ребенок с нетерпением этого ждет? Для меня же каждая ночь была похожа на поход в летнем лагере. При этом все мои родственники – и сестра, и двоюродные братья, и тетя с дядей – лежали на своих кроватях и смотрели в открытое небо.

И такое же большое счастье я испытывал каждое утро. Солнце медленно будило меня, освещая небо; свою роль в этом играл и аромат свежевыпеченного хлеба, доносившийся из пекарни, расположенной неподалеку на нашей улице. Когда все просыпались, бабушка давала мне немного денег и отправляла в пекарню за маленькими буханками хлеба, которые мы ели на завтрак. Это была моя работа, и, в отличие от большинства детей, которые не любят исполнять какие-либо обязанности, я был полностью поглощен этой работой.

Лето с самого начала учило меня тому, что мир огромен. Мне нравилось находиться где-то вне дома. Мне нравилось ходить в пекарню и смотреть на стариков, которые сидели в уличных кафе и играли в домино и карты, потягивая мутный греческий кофе. Уже тогда я осознавал, что жизнь там была гораздо более спокойной, чем у нас дома. Это лето в одиночестве заставило меня быстро повзрослеть. Наша мать учила нас дома греческому языку, но и без ее помощи я бы постепенно научился говорить по-гречески, потому что здесь никто не говорил по-английски.

Но не все было так идиллически. На второе лето мы с сестрой серьезно подружились с милым маленьким кроликом, который жил в доме моего дяди. Дома у нас была маленькая обезьянка по имени Нитной, которую однажды принес нам отец. Она была очень забавной, когда в подгузниках прыгала с люстры на люстру. Но кролик – это совсем другая история. Мы очень любили этого белого маленького пушистого пацана и проводили с ним день за днем почти месяц. Но однажды мой дядя залез в клетку, схватил кролика за задние лапы и ударил его по шее ребром ладони, как в карате. Я сильно испугался. Я понятия не имел, почему он это сделал, и поэтому спросил сестру: «Может быть, он не хотел, чтобы мы с ним играли?» Так или иначе, мы заплакали, убежали, спрятались в чулане и не выходили оттуда до обеда. Это была большая ошибка, потому что когда мы все-таки вышли, то свежеприготовленный кролик уже лежал на блюде на столе. Мы с сестрой смотрели, как взрослые копались в этом кушанье, как будто ничего особенного не произошло, и старались снова не заплакать.

После этого я не стал бояться своего дяди, не возненавидел его и не почувствовал ничего такого в этом роде. Я просто подумал: «Ух ты, он убил кролика, вот так». Он даже ни на секунду не задумался о том, что кролик стал нашим другом. Все оказалось очень просто: пришло время поесть, вот и все.

Мой дядя знал пару слов по-английски, у него в Афинах была большая мебельная фабрика. Он брал меня с собой на работу и позволял лакировать мебель, а иногда посылал покупать работникам колу. Я часто наводил порядок в магазине, а он позволял мне возиться с деревом и с инструментами – если я захочу. Так получилось, что единственная работа, которую я в своей жизни освоил помимо исполнения музыки, была покраска домов, и впервые я попробовал это дело все на той же дядиной фабрике. Кстати, я до сих пор могу покрасить комнату как профессионал, причем делаю это чертовски быстро. В этом году я покрасил дом друга – это было моим подарком на новоселье, – и качество работы его потрясло. Никаких капель, никаких подтеков, никаких огрехов. Так что навыки маляра я пока не потерял – уж поверьте мне!

Мои родители полностью поддерживали все, что мы с сестрой делали. Если они видели, что у нас есть интерес к чему-то, будь то чечетка или игра на аккордеоне, фортепиано, барабанах или гитаре, они находили способ поддержать этот интерес. Наша семья принадлежала к среднему классу, и мой отец очень много работал. Мама иногда подрабатывала уборщицей в нескольких частных домах и чувствовала себя очень неловко, когда ее вынуждали в этом признаться. (Прости, мама!)

Мой отец был управляющим одного из подразделений крупного предприятия, которое принадлежало департаменту строительства автодорог округа Лос-Анджелес. Конкретнее, он руководил цехом, обслуживавшим все те огромные тракторы, грейдеры и самосвалы, что использовались при ремонтах дорог. У отца были золотые руки в том смысле, что он мог починить все что угодно. В армии он в звании сержанта служил на автобазе и получил профессию слесаря по ремонту дизельных двигателей. Он настолько здорово разбирался в любых механизмах, что в нашем доме никто и никогда не видел ремонтников. Когда ломалась стиральная машина, то папа полностью ее разбирал, раскладывал все детали по полу гаража, чинил сломанную деталь и собирал машину обратно. Вы щелкали выключателем – и вуаля! Машина снова работала.

Мои родители с самого начала понимали, что для меня в этой жизни будут важны лишь несколько предметов, и первым среди них была музыка. Они поддерживали мой интерес, но были в этом отношении и очень строги. Так, если я выбирал какой-либо инструмент, то они не позволяли мне отказаться от занятий до тех пор, пока я его не освою. Хуже всего обстояло дело с фортепиано. Сколько раз я ругал себя последними словами за то, что связался с этим инструментом, потому что мне приходилось снова и снова играть эти проклятые гаммы и каждую неделю сдавать задания. Позвольте вам сказать, что очень скоро все это надоело до чертиков. Мне хотелось играть рок, я хотел зажигать, а мне вместо этого подсовывали весь этот отстой. Я хотел исполнять популярные песни, но очень скоро обнаружил, что пианино – не самый крутой инструмент для этого. Конечно, я выучил песенку о Мэри и ее ягненке, но мне хотелось сыграть что-то более серьезное, например, Stairway to Heaven. Сейчас, конечно, я научился ценить рояль, это прекрасный инструмент, но тогда мне казалось, что если вы не Джерри Ли Льюис, то рояль никогда не станет для вас таким же крутым инструментом, как гитара или барабанная установка.

В детстве мы с сестрой все делали вместе, даже посещали кружок чечетки и уроки балета, что, конечно, выглядело чертовски странно. Я занимался танцами столько, сколько мог, потому что мне нравилось танцевать с девчонками, но занятия балетом – это уже был полный финиш. Если не считать того, что ты танцуешь с такими симпатичными чиками, все остальное в балете казалось мне полным отстоем. Чечетка же была крутой, потому что она была ритмичной; именно ее приемы я взял с собой, когда начал играть на барабанах, и теперь эти навыки останутся со мной навсегда. В старшей школе ничего особо не изменилось – я просто не стал одним из тех парней, которые полностью увлекались футболом или тусовались с ребятами.