Последовавший за этим удар коленом по голове, отключил Дилана.

***

Парень пришёл в себя, а в его сознание ворвался шум воды. Открыть глаза с первого раза не получилось. Солнечный свет отзывался в них болью. Постепенно Дилан обрёл сознание и контроль над собой. Открыв глаза, осмотрелся.

Вокруг не было ни души, лес и река – всё, что окружало. Не помня, как он тут оказался, парень напряг память, чтобы понять, что произошло. Час ночи… Задний двор «Волчьей луны»… Удар… Темнота…

Постепенно в голове всплывали сцены. Руки связаны хомутами. Черный ящик, где жутко мало места. Через мгновение сцена в памяти сменилась, и вот его уже вытаскивают из багажника автомобиля. Плёнка продолжала крутиться. Фантомная боль настигла его ребра, когда картинка сменилась: Дилан лежит с перевязанными руками и ногами недалеко от багажника, перед его лицом чьи-то ноги и бита. Она на несколько секунд исчезает из поля зрения, а потом припечатывается в ребра, ещё раз и ещё раз. Снова тьма… Новая сцена: его рот наполнен какой-то жидкостью, а солоноватый привкус меди не оставил сомнений что это. Дилан сплюнул сгусток крови на землю. Его глаза были закрыты, потому что мозг терял контроль над телом, которое становилось слишком тяжёлым.

Новая вспышка: шёпот «не возвращайся, если выживешь»; хруст… пронзающая боль в руке, на которой уже сломан палец. Единственное, что отчётливо запомнил парень – черные как ночь глаза, искрящиеся ненавистью.

С криком Дилан открыл глаза и подорвался. «Слишком реальный кошмар», – пронеслось у него в голове, но в следующий момент он понял, что это взаправду. Всё тело пронзила невыносимая боль. Парень подполз к реке и заглянул в воду. Речная гладь показала ему какого-то монстра. Лицо представляло жуткое месиво: фиолетовые синяки под обоими глазами. Правый глаз заплыл и не открывался. Судя по неестественному положению челюсти, она была вывихнута. Под носом запекшаяся кровь, перемешанная с соплями и грязью. Взгляд Дилана упал ниже. Глаза расширились, а сердце бешено заколотилось.

Шею поперёк пересекало пять параллельных неглубоких, но болезненных, порезов, такие же он позже заметил на левой скуле. Руки были не лучше, вернее кисти. Видимо в бессознательном состоянии он всё ещё старался сопротивляться. Там, где, как он помнил, были хомуты, теперь красовались содранные почти до мяса куски кожи, висевшие лоскутами и прилипающие к рукам.

Паника снова охватила его, в голове с каждым ударом сердца отзывалось «Борись. Беги». Первой мыслью было так и поступить. Дать дёру – самое простое, что можно сделать, но вернуться за вещами и деньгами нужно в любом случае, но прежде нужно оказать себе помощь – вправить челюсть.

Собравшись с силами, Дилан поднялся и, перехватив себя поперёк рёбер, поплёлся в сторону, как он думал, города. Немного остыв, парень понял, что бежать он устал. У него появилась какое-то подобие нормальной жизни. Нужно защитить себя. В этом городе все складывалось так, как никогда ещё: работа, каток, крыша над головой, люди, которым не всё равно на него.

– Я должен вернуться, – прошептал он себе под нос.

Мари бы такого не оценила. Вероятно, она за шиворот выволокла бы его из города и отправила на другой конец страны. Наверное, она сейчас наблюдает за ним и грубо матерится, строя трёхсложные конструкции из явно бранных слов.

Найти дорогу оказалось не сложно. На днях прошёл дождь, поэтому в лесу было сыро, а по местам, которым его тащили, всё ещё остались следы и борозды, Судя по всему, Клинтон был один.

Дилан вышел на дорогу напротив указателя «Верт – 3 км», кротко втянув воздух, он пошёл по направлению указателя.

Когда парень вошёл в город солнце заходило за горизонт, уступая место ночной мгле. Он направился к «Волчьей луне».

Подходя к кафе его мутило, перед глазами начало плыть. Тело слабело с каждой секундой, но неестественный уровень гнева позволял удержаться на плаву. Войдя в кафе, он увидел Кристиана, стоявшего спиной к нему и болтающего с кем-то. Подойдя ближе, он облокотился на барную стойку и прохрипел, пересохшими губами:

– Позови, Лену.

– Дилан, куда ты пропал, – подпрыгнув от неожиданности, воскликнул официант. Когда Кристиан увидел парня, его глаза расширились, от шока он перестал моргать и дышать, – Дилан, что с тобой чёрт возьми… – начал было он, но заткнулся, как только осознание накрыло его. Повернувшись к своему собеседнику, сказал: – Спасибо Сэм, но парень нашёлся. Думаю, нам понадобится твоя помощь, но немного позже. Я сообщу.

Собеседник кивнул и направился к выходу.

– Это офицер Смит, мой знакомый с детского дома. Как только ты не вышел на работу, я сразу его набрал, – пояснил Кристиан.

– Не нужно полиции. Только без неё, – прохрипел Дилан.

Официант дал ему стакан воды, а тот в свою очередь за два глотка осушил сосуд.

– Боже, Дилан, кто это с тобой сделал? – из-за спины Кристиана появилась Лена и подошла к парню, осматривая его увечья. – Я поняла. Ну, я ему сейчас задам, – на весь зал она произнесла: – Уважаемые посетители! Приношу извинения, но по некоторым причинам мы вынуждены закрыться раньше. Прошу покинуть вас наше заведение. Все блюда за наш счет, в качестве извинений. Будем ждать всех вас уже завтра утром. Возвращайтесь.

Ручеёк людей потёк к выходу, и только после того, как за последним закрылась дверь, Лена перестала скрывать свои эмоции. Её глаза стали отчетливо красными, а в груди зародилось утробное рычание. Сердце Дилана ухнуло в пятки, а кожа залилась холодным потом.

– Клинтон, грёбанный ты мудак, тащи свою задницу сюда, иначе я тебя на клочки порву, – то ли сказала, то ли прорычала она.

– Ой, что сейчас будет, – прикрывая рот ладонью, прошептал Кристиан и встал за Диланом, который попытался подняться.

– Что тебе нужно? – раздалось откуда-то из кухни. Позже за голосом последовал и его обладатель. Клинтон, как ни в чем не бывало, вышел в зал. Найдя взглядом Дилана, он замялся, а глаза опять почернели, как и у Лены, из груди раздался животный рык.

– Я тебя предупреждала, не трогать его. Ты кем себя возомнил, чтобы пойти против приказа твоего альфы? Считаешь, что у меня незаменимых нет? Помнишь, что происходит с бетами, когда их изгоняют? С таким клеймом их не принимают не в одну стаю, и они сдыхают в одиночестве. Я простила тебя, когда ты сделал подобное с Кристианом, дала тебе шанс исправиться, хотя на тебя наплевала прошлая стая. Тебе оказалось этого мало? Давно нужно было это сделать. – Лена подошла в плотную к Клинтону и вонзила нечеловеческие когти ему в рёбра. Вместо крови закапало что-то черное, а его глаза потускнели и стали серыми. – Отныне ты – омега и не достоин быть членом чьей-то стаи. Убирайся отсюда, пока я сама лично не перегрызла тебе шею. Не советую пробовать прибиваться, как минимум, к местным. Я им сообщу, за что тебя изгнали, а если увижу тебя в городе, так просто ты не отделаешься. Я собственными когтями буду сдирать с тебя кожу, ждать пока она восстановится и повторять это действие, пока ты не сойдёшь с ума, а потом кину тебя на порог охотникам и, поверь, они точно не будут такими доброжелательными. Ты будешь молить их о смерти.

Глаза Дилана уже закрывались, он терял контроль над собой, но старался запомнить всё до мелочи, хоть то, что происходило было полнейшем безумием. Он думал об одном: «Продержаться только ещё чуть-чуть».

От слов Лены глаза Клинтона налились страхом и ненавистью, черная жижа капала теперь не только из места, где когти Лены вонзались в его рёбра, но и изо рта. Его лицо не выражало ни одной эмоции, но руки подёргивались в болезненных судорогах.

– Кучка закомплексованных идиотов. Давно нужно было перебить вас всех или тебя, паршивая сука, и стать альфой, – прошипел ей в лицо Клинтон.

С нечеловеческой силой Лена швырнула его в сторону выхода. Он поднялся и было ринулся в нападение, но путь ему преградили Тони и Кристиан. Глаза Кристиана стали зелёными, из его рта виднелись острые, как бритва, клыки. Вместо ногтей появились когти. Тони он не видел, только слышал гневное рычание.