Выбиваясь из последних сил, Рейчел смогла выбраться из подвала через задний проход, поскольку его никто не запер, списав её со счетов. Она смогла добраться до соседнего дома и позвонить в дверь, после чего упала замертво.

Эта сцена: как его отца сажают в полицейскую машину, мать закрывают в черный трупный мешок, а Мари кричит и плачет, обвиняя отца Дилана в убийстве, – снятая каким-то любителем, долго гуляла по сети, оттуда парень и узнал историю начала своей жизни.

***

Во время перерыва очередного хоккейного матча Сан-Диего Галз в раздевалку команды ворвалось восемь вооруженных до зубов головорезов, двух он узнал сразу, Рико и Аарона, последнее время их часто показывали в новостных выпусках. Схватив Дилана, они двинулись к выходу, волоча его за собой. Парень помнил, как за него вступился Эндрю, отчаянно пытаясь сбить с ног Рико, но последовал резкий рывок, послышался громкий хруст сломанных костей, а затем подростка оглушил леденящий душу крик. Это был Эндрю, Дилан увидел, как его правая рука неестественно повисла, сгибаясь в нескольких местах, где не должна было этого делать. После чего голову Дилана пронзила острая боль, а конечности стали ватными, и парень отключился, но перед этим он услышал обещание, которое дал Эндрю больше самому себе, чем ему: «Я найду тебя. Найду и вытащу…».

Похищенный пришел в себя на следующий день на старом диване в абсолютно пустой комнате без окон – подвале, сразу понял Дилан. Пытаясь вспомнить произошедшее, он напряг память, но его голова раскалывалась от боли, словно шайба влетела шлем, расколов его на две части.

Однако вспышки воспоминаний позволили частично восстановить вечер: переломанный Эндрю; коридор, ведущий от раздевалки к запасному выходу со стадиона; крики Мари, пытающейся его отбить у громил; а потом выстрел и через мгновение бездыханное тело бабушки, однако Дилан навсегда запомнил её последние слова.

– Борись, беги и борись, никогда не оглядывайся, будь кем угодно, только не свои отцом, – с хрипом произнесла она, а потом беззвучно повторяла «Беги и борись» одними губами, пока остатки сил не покинули её.

Эти слова словно записались на подкорку сознания парня и подогревали желание выбраться на свободу и исчезнуть. Стереть себя с лица этого мира стало его целью.

Отца Дилан так и не видел, за ним постоянно следили всадники смерти. Единственный раз ему удалось связаться с внешним миром, когда один из его охранников оставил свой телефон в комнате парня, похожей на психиатрическую палату, в которую был переделан подвал: абсолютно белые стены, обитые звукоизолирующим материалом, в левом углу стоял старый потрёпанный диван, к которому насильно были пришиты ремни, видимо, чтобы фиксировать особо буйных пленников; напротив – стоял стол, привинченный к полу, и стул, а в другом конце помещения – раковина и ведро для нужды. На одной из стен за толстой плетённой решёткой весело разнообразное оружие: клинки, пистолеты, скальпели. Парень пытался подобраться к нему, но увесистый замок постоянно рушил все его планы.

В тот раз он успел проверить новости того злополучного дня, Эндрю пришлось расторгнуть договор с командой из-за полученного перелома руки. Врачи делают ставки, что он вряд ли вернется на лёд в качестве игрока, при этом не было некролога о смерти Мари. Глубоко в душе Дилана затеплилась надежда, что она ещё жива, но она также быстро развеялась, когда в голове вновь прозвенел тот выстрел.

– Так, попался крысёныш! – схватив его за руку, прошипел Рико.

Дилан не услышал, как он вошёл в комнату, но попытался высвободиться из крепкой хватки охранника.

– Пусти, – с жалобным стоном простонал Дилан.

Рико отпустил его, с силой толкнув в сторону. Дилан упал, ударившись головой и снова отключился. Придя в себя, он понял, что потерял счёт времени. В замкнутом пространстве без часов невозможно было понять, что сейчас снаружи: день или ночь. Лето или осень.

«Борись и беги» проносилось у него в голове, но Дилан был слишком слаб. Голова ещё не оправилась от ударов, а силы словно и не собирались возвращаться. Парень решил пока не высовываться и окрепнуть, параллельно просчитывая план побега.

За три недели ему удалось собрать некоторую информацию. Всадники дежурили по одному, против Аарона и Ганз у него не было шансов, а вот против Рико минимальные, но были. Как-то, во время ужина, он припрятал у себя вилку, пронесло, что Ганз не заметила её пропажу с подноса, когда забирала остатки ужина.

На следующий день было решено бежать. Рико принёс ему ужин, а вернувшись за подносом, получил вилкой чуть ниже основания черепа. Охранник, потеряв сознание, всем весом рухнул на него.

С трудом выбравшись из-под него, Дилан со всех ног рванул к незапертой двери комнаты, протискиваясь по узкому коридору он вышел в большую гостиную и упёрся в огромное от пола до потолка зеркало. С отражения на него смотрел молодой парень невысокого роста, около ста семидесяти сантиметров, под глазом алел уже пожелтевший синяк, а над правым ухом виднелась большая, но не глубокая царапина, словно от легкого пореза. За несколько недель тело потеряло массу, поэтому Дилан с трудом себя узнавал. На этом фоне его тёмно-синие глаза, как у матери, поблекли. Кое-как отведя взгляд, он заметил открытый кабинет, а через дверной проём виднелся не запертый сейф. Рванув туда, он обнаружил небольшое количество денег, и, не задумываясь сунул их в карманы, а затем бегом направился к выходу.

«Бороться и бежать» – отдавалось в голове Дилана с каждым стуком сердца в висках. Ноги гнали его прочь, а легкие старались продержаться как можно дольше.

На задворках сознания Дилан слышал гневные крики Рико, очнувшегося и выбравшегося на улицу.

– Баги, беги, крысёныш, мы тебя найдём. Беги и оборачивайся, мы всегда будем наступать тебе на пятки, а когда найдём, то жить тебе останется недолго, и эти минуты покажутся тебе сущим адом!

Дилан бежал, без оглядки, не чувствуя усталости, пока не запнулся в глубоком лесу о корягу и не упал, встав, он отдышался, и пройдя ещё некоторое время вышел на дорогу, где и поймал попутку.

– Куда тебе, малыш? – отозвался старый дальнобойщик.

– Не подскажите, в какой стороне Нью-Йорк? – ослабевшим и севшим от жажды голосом просипел Дилан.

– Далековато от сюда, но я как раз еду в ту сторону. Запрыгивай, довезу. – устало улыбнувшись, предложил водитель.

– У меня не очень много средств. Боюсь услуги личного водителя мне не по карману, – постарался вежливо отказать подросток.

– А как же ты собрался добраться до Большого яблока? – нахмурившись поинтересовался водитель.

Дилан промолчал и уже собрался идти дальше, как старик произнес:

– Запрыгивай, я не буду задавать вопросы, почему ты, явно младше двадцати одного года, один на трассе. Сразу видно, бежишь. Сам такой был. Бежал от приёмных родителей. Они набирали детей из детдома и заставляли работать на ферме. Я, кстати, Дэвид. Садись, у тебя все равно не большой выбор.

Ещё немного помявшись, он решил довериться Дэвиду, и забрался в кабину.

«Первой остановкой в бегах будет Нью-Йорк» – подумал Дилан, а потом почувствовал, словно его сбил поезд. Усталость пробралась в каждую клеточку его тела. Ноги и руки потяжелели, а, как только голова коснулась спинки сиденья, он провалился в глубокий сон.

***

Гудок автомобиля вывил Дилана из блужданий      по чертогам его памяти. Прошло четыре года с того момента, и вот он, семнадцатилетний парень, один без документов и в совершенно незнакомом городе, через половину страны от своей клетки. Ночевать ему негде, хоть у него и водились деньги, которые он заработал, пока перебивался между официантом и грузчиком, но пойти в мотель он не мог. Несовершеннолетнего парня просто так никто не поселит в комнату официально, слишком много документов нужно предоставить, которых у него попросту нет, а в участке, куда скорее всего его отправят, вероятно, настигнут люди отца и тогда четыре года бегства уйдут коту под хвост.