Потом Ина смеялась неуклюжести другого принца, которого играла девушка из выпускного. И радовалась за бродячих комедиантов. Но когда появлялся Радик – забывала, как дышать. И не только она. Все зрители на премьере были поражены талантом Радика.

Ина хотела после спектакля зайти к артистам, чтобы поздравить их, может, даже посидеть с ними, ведь была там своей. Но когда затихли аплодисменты, поняла, что у неё не хватит сил даже просто улыбаться. Хорошо ещё, что не разревелась в самом конце, смогла сдержаться.

Она протолкалась к Юлии Максимовне.

– Спасибо вам! И всем! Поздравьте их от меня. Я не смогу. Голова сильно разболелась.

Юлия Максимовна поняла её состояние:

– Хорошо, Ина. И тебе спасибо за помощь. Мы тридцать первого снова играть будем, приходи.

Ина молча кивнула и выскользнула из зала, делая вид, что никого не замечает.

Она смогла прийти в себя только на улице, вдохнув влажный холодный воздух. Конец марта, а погода почти зимняя. Хорошо, что светлеет теперь раньше, на улице вечерние сумерки и можно спокойно дойти до дома.

Она шла по заледенелым тротуарам и вспоминала только что увиденную пьесу. Не похожую ни на оригинальную, ни на фильм, который Ина специально посмотрела. В фильме ей больше нравились комедианты и, как это ни удивительно, король. А в спектакле Юлии Максимовны главным был принц Патрик. Нет, Радик. Всё держалось именно на нём. На его таланте и искренности. Бледное лицо с огромными синими глазами, тёмные вьющиеся волосы, которые он специально не подстригал три месяца. И мягкий глубокий голос в конце пьесы, когда немота принца прошла. Радик жил на сцене.

В то же время Ину не покидало странное чувство. Когда он играл без слов, она верила ему полностью. Когда же говорил… Вроде всё было точно так же, как и в предыдущих сценах. Но Ину иногда снова словно бы легко кололи тоненькие иголочки. Не вонзались, но раздражали. Это не было неискренностью Радика. Это было что-то другое. Непонятное.

***

Весенние каникулы оказались настолько насыщенными, что Ина совсем забыла о следующем спектакле. Уже на утро после премьеры в гости приехал дедушка Гриша. А вечером позвонил Кирилл и сказал, что приехал Ромка и можно потренироваться вместе.

Теперь у Кирилла имелось очень удобное место для тренировок: он расчистил старый кирпичный сарай и поставил там два обогревателя. Конечно, тепло там не было, но даже в самые холодные дни зимы в сарае температура не опускалась ниже нуля. Если тренироваться в полной защите, то в самый раз.

Дедушка Гриша очень хотел посмотреть на тренировки и даже попросил разрешения немного позаниматься с Кириллом. Но быстро устал, ведь ему уже семьдесят исполнилось. Зато Ина с Ромкой помахали мечами от души. А потом ещё и борьбой позанимались. Не спортивной, а боевой. Кирилл показал, как уходить от удара на неровной или скользкой земле. В спортзале этому не научат.

Дедушка Гриша и в мастерскую, где работал Кирилл, съездил. Как консультант. Он был не только хорошим преподавателем, но и отличным слесарем и токарем. И очень жалел, что пришлось уйти на пенсию.

***

Разговаривая с дедом или Кириллом, Ина почему-то чувствовала себя маленькой. Никогда у неё не было такого ощущения, тем более в общении с Кириллом. Но теперь оно появилось, неожиданно для неё самой. Только в последний день каникул, проводив дедушку и Ромку, она поняла, в чём дело. Она не стала маленькой, а, наоборот, хотела поскорее повзрослеть. Быть не пострелёнком, как её до сих пор называл дедушка, и не другом, сестрой, какой была для Кирилла и Ромки. Она хотела нравиться и слышать комплименты. Видеть горящие восторгом глаза ребят. Пусть даже одноклассников, которых всё равно не считала интересными для себя.

Но этого не было. Никогда. Была теплота дружбы, которую Ина ценила как одно из самых больших сокровищ в мире. Но не тот восторг, который вызывает в глазах ребят красивая и привлекательная девочка… девушка.

Ина видела этот восторг в глазах парней, когда они смотрели на её одноклассниц. Особенно на модных и симпатичных Иру и Катю. Ира была лучше одета, умело и незаметно пользовалась косметикой. Так, чтобы учителя не придирались. А Катя была более привлекательной. Высокая, стройная, с не очень правильным лицом, напоминающим слегка рябенькое от веснушек яичко, с пышными пшеничными волосами. За ней с седьмого класса бегали многие мальчишки, даже из старших классов. Она вела себя сдержанно, никого вроде бы не выделяла. Но поклонники около неё вились всегда. Почему?

Почему одни девочки, не особо красивые и умные, привлекают ребят, а другие – нет? Что в них такого? Может, потому что они более современные?

Ина сначала подумала об этом. Она современной не была. Носила в свободное от уроков время старенькие джинсы и простую футболку, не интересовалась косметикой – на её и так ярком лице даже простенькая помада выглядела клоунским гримом – и не фанатела по модным группам и певцам. Не любила иногда устраиваемые в школе дискотеки и тем более клубы, куда изредка пускали школьников. Она была несовременная.

Но это ведь очень простое объяснение. И неправильное. Ина вспомнила книги, которые читала. Разные, написанные в совсем разные годы и даже в разных странах. В этих книгах часто говорилось о хороших героях, которые старомодные и поэтому честные. Даже в школе на литературе это проходили. У Фонвизина в «Недоросле» правильный герой говорит, что вот, раньше было лучше, люди были честнее, чувства чище. Два с половиной века прошло, как пьеса написана, и ничего не изменилось. Всегда модники смеялись над прошлым, а взрослые или тем более старые люди говорили, что старомодность лучше, чище. Когда была маленькой баба Риса, приличные девочки носили юбки, а модные – джинсы. Теперь наоборот, джинсы носят скромные, конечно, если эти джинсы не дорогущие рваные. А вот поведение мало меняется. Всегда есть модные и нравящиеся ребятам. А есть… И вот что делать последним?

Ина сидела в своей комнате и думала о том, что с ней происходит. Да, взрослеют все. И все хотят нравиться. Но ведь не на пустом месте у неё возникли такие мысли. В секциях всё без изменений, в классе тоже. Может быть только одна причина – Радик. Высокий и красивый, за которым бегает теперь полшколы. А после спектаклей наверняка полгорода бегать будет.

Нравился ли он ей? И спрашивать нечего. Хотела ли она нравиться ему? Она не знала. Ей было приятно, когда он обращал на неё внимание. Ей было приятно, когда он хвалил её доклады в кружке. Но хотелось другого. Чего?

Ина вспомнила давний разговор с бабушкой. Когда та рассказывала, как познакомились мама Саша и папа Вика. Он ведь тоже красивый и был москвичом, модником, за ним девушки бегали. И старше мамы. Но приехал за ней сюда. Даже подрался с местными гопниками. Тогда, слушая бабушкин рассказ, она подумала, что хочет того же самого. Чтобы кто-то приехал за ней вот сюда. Или как Арис. Он искал Риану по всему миру. И нашёл.

Полузабытая тетрадь вспомнилась так ярко, будто Ина держала её в руках. Запахло пряностями и морем.

– Ина, к тебе можно? – раздался за дверью голос бабы Валеры. Ина удивилась. Лестница в мезонин крутая, бабушка давно по ней не поднималась. Что же случилось.

– Конечно!

Бабушка вошла в комнату, ненадолго опёрлась о косяк двери, восстанавливая силы, потом села на кровать.

– У тебя всё хорошо?

– Да, всё хорошо. – Ина удивилась ещё больше. Бабушка была добрая и мудрая, но такие вопросы задавала редко. Чаще это спрашивала мама. Особенно в последний год. И иногда заговаривала о мальчиках. Ина маму понимала, как и то, что её равнодушие к ребятам маму и волнует. А вот бабушка говорила совсем о других вещах. И вдруг пришла спросить о том же. Даже поднялась по лестнице.

– Ты хотела о Ромке спросить? Как я с ним дружу?

– Нет. – Бабушка осмотрела небольшую уютную комнату, мебель в которую сама и подбирала. И очень точно угадала. Ина комнату любила. – Нет, не о Ромке. И не о мальчиках. Я волнуюсь о тебе. Что-то происходит. Будь поосторожнее.