Она пошла вдоль оранжевых песочных островков, выглядевших обманчиво спокойно. Поляна цветогоров выглядела, как одно огромное пушистое солнце, упавшее на землю. Махровое желтое, почти светящееся облако цветов, вызывающее стойкую аналогию с земными одуванчиками, клубилось почти до горизонта.

— Держитесь около меня, — сказала Ясмин. — Перемычка между Лабиринтом раздора и нейтральной территорией очень тонка. Вчера мы уже ощутили на себе действие поля приказа, не нужно рисковать и ссориться заранее.

— Можно подумать, что мы можем существовать мирно, — усмехнулся номер Два.

Вместо ответа Ясмин вручила ему пакет:

— Сначала цветы, потом истерики.

Слуга не выдержал, усмехнулся. Зато номер Два взвился, как отличница на экзамене:

— Я боец, а не собиратель!

Ясмин, подспудно рассчитывающая на его неуравновешенность и мягко ее провоцирующая, тут же ухватилась за фразу.

— Давай-ка проверим твою профпригодность, боец, — ласково пропела она. — Назови три качества, присущие идеальному бойцу. И какой твой любимый цвет, кстати?

На этот раз она поумнела и задала вопросы скопом. Номер Два слишком любопытен, чтобы оставить ее без ответа, а себя без диагноза.

Ну что за ребёнок.

Слуга аккуратно срезал целую охапку цветогоров, и те легли канареечного цвета подушкой в плотный пакет. Ясмин погладила пакетик, но так и не идентифицировала материал. Плотнее полиэтилена, не шуршит, по ощущениям ближе всего к подкладочной ткани, но полностью лишенный нитяного плетения. Интересно, как это вообще возможно?

— Хладнокровный, терпеливый, склонный к быстрой и верной оценке обстоятельств, — ответил номер Два.

Почти угадал.

Но правда в том, что люди никогда не называют правильные качества, они называет те, которыми восхищаются и которые хотят иметь. Но редко имеют. Фактически, номер Два только что назвал все свои слабые места. Действительно, совершенный ребёнок, хотя и очень злой.

— А ты, — с интересом спросила она Слугу.

— А ты? — тут же вернул она ответ.

— Давай так, я отвечаю, и ты отвечаешь, пойдёт? — Ясмин не особенно боялась, она прекрасно обходила эту систему.

Слуга внимательно разглядывал и молчал. И стоял слишком близко. Давил своим чертовым биополем на все рецепторы. Особенно на фоторецепторы. Взгляд блуждал по высокомерному лицу, считывая искры в темных глазах, лаская веер ресниц, опускался в гнездо ключицы.

— Я назову любимый цвет, — наконец, решил Слуга. А потом наклонился, почти тронув пряди у виска и шепнул: — Чёрный.

Ясмин вздрогнула. Ее любимым цветом был зелёный, но вряд ли в этом мире он значил то, что значил в ее. А чёрный везде был одинаково тревожен.

— У меня серый, — хмуро сказал номер Два, наблюдая за ними.

Он успел набрать больше половины пакета.

Ясмин нахмурилась.

— Мастер узнала что-то полезное? — спросил Слуга с улыбкой.

Скорее, что-то страшное. И что гораздо хуже, Ясмин всего одна, а их двое. И с такими предпочтениями… Хотелось вытащить метку из груди и как следует поцеловать. А она на неё ещё и жаловалась, и даже хотела отдать этим опасным людям с негативной энергетикой.

Да никогда.

— У вас депрессия, — сказала с убежденностью. — Вам положены витамины, отдых и сквиши. Комната сквишей.

И амбарный замок на дверь комнаты.

К позднему утру номер Шесть закончил перекачку, и их компания дополнилась серьезным объемом воды. Слуга убрал ее в свой откровенно безразмерный вещдок.

— Как пойдём?

Он взглянул на Ясмин, и та на всякий случай увеличила расстояние между ними. Ну его к черту с такими странными способностями и цветовыми предпочтениями. Даром, что красота необыкновенная.

— Друг за другом, — любезно ответила Ясмин.

Ясмин охотно бы пропустила вперёд любого из троих, но они наверняка погибнут. Они ведут ее на смерть, и уличить их в чистоте помыслов невозможно.

— Я пойду первой, — она со вздохом поднялась и поправила плащ.

Слуга кивнул с явной готовностью, что значило верный выбор.

Из Лабиринта раздора, невзирая на простоту, было всего два пути. Мертвым или на чистый дар, не запятнанный негативными эмоциями, который работает маяком для всех остальных. Не умеющих держать свои чувства под контролем.

— Ты? — с недоумением уточнил номер Два.

Смотрел он так, словно у нее выросли рога, да и те уже начали ветвиться.

— А кто? — спросила Ясмин. — Я самый здравомыслящий член группы, а вот где бродят ваши мысли… Быть может, ты замыслил дурное, и именно оно не дает тебе пройти Лабиринт первым?

Это была открытая провокация, но, конечно, бессмысленная. Никто же не скажет, мол, мы убьём тебя, едва доберёмся до солнца, спасибо за помощь, глупая Ясмин.

Она медленно выдохнула, отвернулась и двинулась вперёд. Вдох, выдох. Элементарная медитация работает именно так. Привкус сожаления осел пеплом на языке.

— Будь осторожна, мастер, — шепнул Слуга.

Был ли у этого пожелания подтекст? Кто знает. Благодаря снам, приходившим к Ясмин каждую ночь, перед ней открывались новые архивы знаний. И этот лабиринт мог пройти только человек, чьи мысли чисты и прозрачны, как горная речка, в который виден каждый камень, ребристый ил, рыбка, блестящая чешуей на солнце… Ясмин усилием воли расслабила ум, заставляя мысли течь вдоль длинной зелёной травы с сахарным блеском на тонких сгибах, песка, лежащего мелким оранжевым рисом, просыпанным на дороге неровными сухими лужицами. Вдали мелькали высокие можжевельники, похожие на кучку клириков в зелёном монашеском облачении, и она вбирала их взглядом, оставаясь в настоящем моменте. Не вспоминать о прошлом, не думать о будущем, оставаться внутри той секунды, когда делаешь вздох. Ей потребовалось семь лет, чтобы научиться этому. За фигурами можжевельников маячила освободительная белизна, когда можно будет…

Этой ночью Ясмин к ней не приходила, но она все равно видела сон.

***

Ее привезли из Чернотайи, когда ей исполнилось десять, на два года позже для начала развития дара. Семеро мастеров долго перебирали детей, сутками проводя тесты, испытания, заставляя заполнять стостраничные диагностики и требуя погружаться в глубокую медитация вплоть до истощения.

Ясмин страшно боялась, что выберут не ее и в то же время боялась, что именно ее и выберут. Она была девчонкой, самой слабой из шестерых и к тому же взятая собственной семьей из милости.

Сестру отбросили ещё в самом начале — ей было девять, и она уверено демонстрировала способности будущего Бойца. Сильный цветок им не подходил. Брата забраковали в самом конце, и тогда Ясмин не знала почему. Он был старшим и ужасно слабым. В семье его звали Мечтателем. Детей от побочной ветви Бересклета мать сказала ей не считать, поэтому их она не опасалась. Смешно, но все происходило именно так, как она им рассказывала — ещё до того, как к ним пришли мастера, чтобы взять семя тотема, согласно законам Варды.

Ясмин не знала, рассказывала ли мать об этом ее сестре и брату, но однажды она пришла в ее комнату и сказала, что они будут заниматься. Заниматься, как и обычно, но только неправильно. Ясмин должна будет делать ошибки. Она будет заполнять тест до тех пор, пока количество верных и ложных ответов не сравняются. Мать учила ее медитации, которую нужно прервать на середине, заставив себя вынырнуть из искристой синевы и пожаловаться на рассеянность. Писать быстрым и небрежным почерком, заполняя тест, и застывать мечтательно уставившись в небо и перебарывая концентрацию.

С диагностикой пришлось сложнее всего — мать не учла новейших разработок, но Ясмин действовала по наитию. Она должна была быть хороша лишь на пятьдесят процентов.

Мастер Бамбуковой флейты расположился к ней больше других, был мягок и не ругал за ошибки, но когда пришла пора уходить, ее взяла к себе мастер Белого цветка. Они даже поругались, выбирая, какое ведомство приютит новый цветок. Тогда Ясмин расстроилась.

Мастер Белого цветка оказалась крепкой, похожей на противостоящую ветрам скалу, старухой, плоской и с плохой кожей. Уровень ее дара падал с каждым днём, и она уже не могла поддерживать приятный облик. Зато много позже Ясмин возблагодарила все соцветия, которые были известны истории. Оказалось, мастеру Бамбуковой флейты нравилась не конкретно она, а любые девочки от семи и до тринадцати.