Вдруг дриадинты замерли. Почтительно расступившись, они пропустили вперёд одну – более высокую и статную, ступающую уверенно и несущую мудрость в отблеске своих янтарных глаз. Подобные ей назывались среди лесного народа Провидицами, более тонко чувствуя Эфир и лучше понимая волю Атуры. Однако, эта дриадинта выделялась даже на фоне своих соратниц по ремеслу – а потому именно она оказалась удостоена чести встать сегодня перед одним из Древ.

Провидица приблизилась к необъятным корням Первого Вяза, едва слышно шурша тканью своего платья. Пошитое из зелёных листьев, его покрывали сложные узоры, подобные тем, что иногда можно было разглядеть на лике Роуны. Мелкие листья были вплетены и в зелёные волосы дриадинты, не давая понять, где заканчивается украшение и начинается причёска. На её шее висели косточки мелких птиц, а скулы украшали собой шрамы, похожие на следы от удара молнии.

– Эа’Лиам! – провозгласила Провидица звучным голосом, вскинув вверх руку, сжимающую узловатый посох. В тон её глазам, навершие этого оружия и инструмента украшали собой камни янтаря.

– Эа’Лиам! – повторили вслед за дриадинтой её сёстры одна за другой, сливая свои голоса в единый хор. Произнесённое на языке Кельда, имя Древа и само зазвучало как будто бы песней, пришедшей из другого мира.

Кроны деревьев вокруг зашумели, присоединяясь к хору. Прожилки на необъятном стволе Первого Вяза пульсировали, расширяясь и сужаясь, наполненные тусклым зелёным мерцанием. Биение жизненных соков Древа смешивалось с более тонкой, колдовской энергией Эфира, несущей в себе послание из-за границ материального мира. Воля Атуры проталкивалась через величайшие из её творений, дабы в очередной раз протянуть своему народу руку помощи, в которой тот нуждался.

«Мы почитаем павших…» – подумала Провидица, по-прежнему стоящая во главе ритуала. Теперь её глаза, как и глаза её сестёр, и камни в их украшениях, тоже отсвечивали зелёным.

«Воины и охотники Кельда хороши, но даже они иногда уходят навсегда», – это мысль отдалась клубком воспоминаний и смутным отзвуком боли в шрамах дриадинты. Разумеется, внешне та даже не поморщилась, не говоря уже о том, чтобы нарушить порядок своих действий.

«Но вслед за Смертью неминуемо приходит и Жизнь, и всё, что Лес делает своей частью, так или иначе возвращается», – губы Провидицы изогнулись в улыбке, когда она ощутила, как потоки Эфира мягко обволакивают всё её тело.

Её соратницы по ремеслу, а также полупрозрачные фигуры, носящие имя Духов Кельда, равно как и простые Воины и Лучницы – все они внимали шёпоту Леса и ветрам Эфира, что сгустились вокруг Первого Вяза. Прислушались к изменению атмосферы вокруг и воинственные обычно Кентавры, что охраняли подходы к священной поляне. Бегущие за Ветром, как и их хищные скакуны, замерли и вгляделись в ствол Древа. Даже Защитники Саженцев, ходячими щитами стоящие по периметру, повернули в ту сторону свои безглазые маски.

Множество светлячков начали слетаться к Первому Вязу со всех сторон, явившись будто бы из ниоткуда. Также обладая необычным зелёным оттенком их света, маленькие насекомые образовали рой, который закрутился спиралью вокруг Древа, будто воронка смерча. Наконец, успокоившись, светлячки выстроились в определённом порядке, окутав Первый Вяз сияющей аурой, видимой даже обычным глазом.

– Лес щедр! – вновь заговорила всё та же Провидица, – Природа благостна!! Жизнь священна!!!

Она вновь воздела вверх посох, и часть из сверкающего зелёного роя бросилась к нему навстречу, формируя вокруг фигуры дриадинты меньший смерч.

– Всё живое приходит в этот мир! Всё живое растёт! Роуна! Атура!! Эа’Лиам!!!

– Эа’Лиам!!! – слаженно вторил ей хор, действуя, будто единое живое существо. Эфирный и материальный миры соприкоснулись, обмениваясь чем-то, что было нужно обеим сторонам. Волна зелёной энергии родилась в сердцевине Древа и хлынула наружу, озаряя народ Кельда. Народ, что явился сюда, чтобы получить от своего прародителя величайшие дары.

Корни Первого Вяза были похожи на огромные, покрытые мхом коричневые скалы, которые мало что смогло бы сдвинуть с места. Но сейчас они пришли в движение по своей воле – медленно, но неумолимо, будто ленивый зверь, что пошевелился во сне. Мелкие кустарники, которыми поросли склоны этих исполинских корней, начали трещать и падать вниз, а опутавшие их сорняки и лианы – лопаться и бессильно свисать, истекая едким соком. Но то была крошечная цена в обмен на благо, которое было ниспослано Лесу самой Атурой.

Пустоты, которые появились меж корней Древа, стали достаточно большими, чтобы в них смог пролезть человек – и, что самое главное, пустыми они и не были. Воздух поляны наполнился запахами сырой земли, мёда, и лесных цветов, светлячки же, прекратив сновать вокруг, устремились всё выше и выше к самим небесам. Они сыграли свою роль и более здесь не требовались. Теперь вся ответственность лежала на тех дриадинтах, что ответили в этот день на зов Первого Вяза и стали теми, кто приведёт новую жизнь в этот мир.

Неровное пятно тьмы, сгустившееся промеж корней, зашевелилось и пришло в движение, обретая форму. Навстречу рассеянному солнечному свету неуверенно потянулась тонкая зелёная рука и, скользнув пальцами по шершавой коре, взметнулась вверх. Хрупкие на вид кисти уцепились за края разрыва, образовавшегося в необъятном теле Первого Вяза, и с неожиданной силой потянулись наружу. Рывком поднявшись на ноги, под лучами Торгвара встала зелёная фигура, покрытая крошкам земли, росой и мелкими листками. Судорожно расправив плечи, новорождённая дриадинта сделала первый в своей жизни вздох.

И вздох этот оказался далеко не единственным, складываясь в эхо с множеством похожих. Источником большинства этих звуков являлись корни и необъятный ствол Древа, но некоторые отголоски также доносились и с разных концов поляны. Одна за другой всё новые и новые тонкие фигуры поднимались на ноги, отряхивая с себя мелкий сор и зябко поёживаясь в лесной прохладе. Некоторые из них легко справились с этим самостоятельно, другие – с определёнными трудностями, третьим же понадобилась посторонняя помощь. К счастью, здесь было, кому её оказать – да и помощь эта вовсе не была посторонней, ведь это старшие сёстры приветствовали здесь младших.

– Идите к свету, – вторили со всех сторон их голоса, – идите к свету!

Через неровные промежутки времени земля, корни, и всевозможная поросль вокруг приходили в движение. Незримая суть Эфира дрожала и сгущалась, отмечая всё новые и новые места, в которых на свет появлялось очередное поколение дриадинт. Вот босая нога одной из них ступила на землю с танцующей лёгкостью, будто просто прошла через дверь. Другая же зелёная фигура выкарабкалась из промежутка корней, будто из могилы, хотя на самом деле ситуация была обратной. Встретившая её дриадинта из числа тех, что проводили ритуал, помогла новорождённой подняться на ноги и стереть с кожи грязь. Кто-то заключал своих новых сестёр в крепкие объятия, другие же держались более отстранённо, но в целом радость от их появления отчётливо витала в воздухе.

Да, новое поколение народа Кельда появлялось на свет не так, как было заведено у людей и прочих живых существ, состоящих из плоти и крови. И плоть, и кровь у дриадинт были, но всё же в первую очередь они являлись духами, волею Атуры заключёнными в телесную оболочку и посланными в мир Торна. Став смертными, они имели большую часть их свойств, но будто бы пропускали этапы беспомощности и слабости, зависимости от родителей и долгого роста и обучения.

Рождаясь на свет сразу в облике молодых девушек, новорождённые уже могли ходить и разговаривать. Они обладали базовым запасом знаний о мире, в который пришли, и навыками, необходимыми для выживания в лесу. Конечно, им ещё предстояло найти своё место среди племён Кельда и проложить под двумя солнцами собственный путь – но с первых секунд их жизни с ними рядом уже была семья, готовая их поддержать.

Но пусть они и рождались, будто плоды от древа, это вовсе не означало, что все дриадинты были одинаковыми. Нет, лишь похожими, как сёстры, которыми они и являлись. А сёстры могли обладать весьма разными характерами и взглядами на жизнь, разными целями и устремлениями. Всех их шёпот Леса одинаково поддерживал и направлял – а потому и они отвечали взаимностью той силе, что их породила. Дриадинты служили благу своей семьи и своего дома, готовые отдать жизнь ради Кельда, а Кельд – делал всё, чтобы их жизни протекали не напрасно. Каждое новое поколение вносило свой вклад, и это не стало бы исключением. Напротив – это должно было стать особенным, пусть смертные пока об этом и не догадывались.