¹²  Нурс – неуправляемый реактивный снаряд.

Позже я узнал, что душманы сбили транспортный Ан-12, вылетевший в Джелалабад. На его борту были новобранцы, летевшие в 66-ую отдельную мотострелковую бригаду, а также большое количество боеприпасов, которые сдетонировали при попадании стингера в борт.

Всех, кто находился на пересылке, оповестили, что в связи с проведением общевойсковой операции вдоль пояса охраны аэропорта Кабула полеты временно прекращены. Моя встреча с Кандагаром откладывалась на неопределенное время.

Ожидание вылета длилось уже пятые сутки, и желающих попасть на борт в Кандагар было значительно больше, чем мог вместить самолет. Дежурный пропускал пассажиров в хронологической последовательности согласно регистрации, но старшие офицеры проходили без очереди, и я оказался в конце списка, рискуя остаться на пересылке в ожидании следующего вылета. Но мне повезло. Едва поднявшись по трапу, я услышал громкий окрик члена экипажа, который контролировал погрузку в самолет:

– Погрузка закончена! Всем отойти от борта!

Я настолько устал от ожидания вылета, что внезапное чувство радости овладело мной, впервые за весь мой долгий путь из Союза в Афганистан. К тому же этот день был последним днем срока моего прибытия в часть. Стоявший за мной офицер истерично закричал:

– Мне срочно надо прибыть в часть сегодня! Если меня не возьмете, будете иметь неприятности на самом высоком уровне!

– Борт перегружен, и это самая большая неприятность, которая может быть у меня,– парировал летчик.

Всех размещали в грузовом отсеке. Только старшие офицеры летели в гермосалоне¹³. Грузовой отсек был заполнен деревянными ящиками, похожими на ящики из-под артиллерийских боеприпасов, разбросанными беспорядочно коробками, перемотанными скотчем. В середине отсека стоял экскаватор и ковшом практически упирался в рампу. Все свободные места в отсеке были заняты пассажирами. Даже в кабине экскаватора сидели двое. Просканировав грузовой отсек, я понял, что единственное свободное место – это ковш. Бросив в него чемодан, я сгруппировался таким образом, что ковш служил мне импровизированным креслом. В таком комичном положении я находился примерно полтора часа – время полета от Кабула до Кандагара.

¹³ Гермосалон – герметичный салон самолета, предназначенный для пе- ревозки пассажиров.

Темнело. Борт оторвался от земли, и сразу погас свет в отсеке. Я услышал щелчки под собой, напоминающие выстрелы из пневматической винтовки в тире – это был отстрел тепловых ракет. В Афганистане до набора безопасной высоты (потолка полета) в темное время суток экипаж выключал все освещение, и производился отстрел тепловых ракет, для создания тепловых помех для средств ПВО¹⁴ моджахедов, а именно американских стингеров (переносных зенитно-ракетных комплексов), которые душманы активно использовали против нашей авиации, начиная с 1986 года. Сбитый на моих глазах в Кабуле Ан-12 был результатом работы стингера.

¹⁴ ПВО – Противовоздушная оборона.

Душманы вели обстрел авиации, находясь в горах, и это давало им дополнительное преимущество по высоте (прицельная дальность стингера пять километров). В связи с этим вокруг аэропортов и аэродромов, где базировалась советская авиация в ДРА, создавали так называемые пояса охранения (пояса безопасности), по периметру которых располагались посты батальонов охраны и постоянно барражировали боевые вертолеты. Самолеты набирали высоту, наматывая круги в пределах пояса безопасности.

В полете я ощутил слабость и тошноту, так как грузовой отсек самолета был негерметичен, и остро ощущалась нехватка кислорода, а еще я испытывал страх перед стреляющими горами и неизвестностью. Нервное напряжение не позволило мне заснуть. Как только я закрывал глаза, передо мной вставала страшная картина – открывается рампа, и я в ковше лечу на землю.

Казалось, мы летим вечность, и в тот момент, когда тошнота сковала меня настолько, что я лихорадочно начал искать пакет, самолет пошел на снижение.

После посадки, как только открылась рампа, горячий и сухой воздух проник в мои легкие. Я вышел из самолета и сел рядом с трапом, так как ноги отказывались твердо стоять на земле. Меня мутило, тело покрылось испариной, на зубах хрустел песок, который висел в воздухе.

«Я в Кандагаре. В аду, наверное, будет также жарко, как здесь!» – подумал я.

Бригада дислоцировалась в провинции Кандагар – южной провинции Афганистана в окрестностях Кандагара (уезд Даман). Так как большую часть провинции Кандагар занимала пустыня Регистан, песок не только лежал под ногами, но и висел в воздухе. Постоянные спутники пустыни: ураганные ветры и сухой, пекущий ветер «афганец»¹⁵ – без устали несли массы соленой пыли и песка, закручивали их в смерчи, сметающие все на своем пути, забивали все щели в помещениях, засоряли воду и пищу.

¹⁵ Ветер «афганец» – сухой, пекущий ветер с пылью и песком. Дует от нескольких суток до нескольких недель. Очень агрессивен. В Афганистане называется кара-буран, что означает «чёрная буря», или боди шурави – «со- ветский ветер».

Однажды начальник медицинской службы бригады сказал мне: «Если ту пыль, которую ты проглотил за два года службы в Афгане спрессовать, то получится два кирпича».

От Кандагарского аэропорта я прибыл на БТР¹⁶ в бригаду. Несмотря на вечернее время, жара стояла за + 40 °C. Мучила жажда. Я добрался до штаба и зашел в отдел кадров.

¹⁶ БТР – бронетранспортер.

Моложавый майор кадровой службы, увидев предписание, пристально посмотрел на меня с таким лицом, как будто провожал в последний путь и поникшим голосом сообщил, что ЗКПЧ¹⁷ 9-й роты старший лейтенант Зенкович, которого я меняю, получил в бою тяжелое ранение в голову и его неделю назад увезли в Союз.

¹⁷ ЗКПЧ – заместитель командира роты по политической части.

А потом, как бы невзначай, добавил:

– А рядовой Касумов, который был рядом с ним – погиб. Так что ты к нам на доукомплектование. Девятая рота, в которой ты будешь служить, у нас боевая и несет потери, потому как находится в одном из самых опасных мест Кандагара – Гундигане. Так что зарабатывай свои ордена и медали, может, тебе повезет… Зайди в особый отдел, тебя там проинструктируют, а затем располагайся в офицерском общежитии во втором модуле и жди, когда за тобой приедут из роты, чтобы увезти на заставу,– подытожил майор.

– Где находится застава? – спросил я.

Далеко, в сорока километрах от бригады, на окраине Кандагара, в районе «Черной площади»… Есть такое злачное место,– ответил майор.

После всего сказанного нервное напряжение возросло. Все для меня было страшной загадкой, которую в ближайшее время придется разгадывать.

Майор, начальник особого отдела бригады, встретил меня с такой широкой улыбкой, что казалось, я приехал менять его, а не кого-то другого. Из разговора с ним выяснилось, что руководство Вооруженных Сил СССР посчитало целесообразным усилить группировку ОКСВА¹⁸ в южной части ДРА (провинциях Кандагар¹⁹ и Гильменд²⁰). Было принято решение о формировании на базе 373-го гвардейского мотострелкового полка и 2-го десантно-штурмового батальона 56-й гвардейской отдельной десантно-штурмовой бригады – 70-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады²¹.