…На соседней улице картина оказалась ещё хуже: чей-то автомобиль, переехав газон, врезался в частный дом и протаранил собой входную дверь – он въехал по самое лобовое окно. И на этой улице также нашлись валяющиеся прямо на земле, и редкие стоящие на ногах люди…
Какой-то огромный чернокожий амбал попытался выбежать на дорогу, явно желая остановить мой автомобиль, но я вовремя повела рулём вправо, тем самым выехав на соседнюю полосу… Повезло, что ехавшая мне навстречу машина была достаточно далеко, чтобы я смогла вовремя вернуться на свой участок дороги. Прежде чем я успела сравняться с ехавшим мне навстречу автомобилем, он врезался в фонарный столб – за рулём отключился мужчина, на пассажирском сиденье неистово размахивала руками женщина, на заднем сиденье были дети…
Мама…
Мобильный телефон матери, который обычно отвечал на втором-третьем гудке, на сей раз не реагировал на входящий звонок… Пока я на недопустимой скорости мчалась сквозь жилой массив, я раз за разом пыталась дозвониться до одного-единственного номера, но трубку никто не поднимал: ни мать, ни Пегги. Я не заметила, как в голове начало крутиться одно-единственное слово: Атака. Перед глазами всплыл образ вдрызг пьяных, явно сумасшедших учёных ЦТНП… Ну не может того быть! Нет, не может!..
Стоило мне въехать на самую захудалую, крайнюю улицу города, как я сразу же увидела человеческий силуэт, лежащий ничком на неухоженном газоне перед домом моей матери. Сердце мгновенно попыталось выпрыгнуть через горло, но не успело – я с душераздирающим скрипом тормозных колодок затормозила напротив дома, зачем-то заехав прямо на газон, и поняла, что валяется без чувств вовсе не Бриджит…
Из машины не получилось выйти через искаженную водительскую дверь – она заклинила, так что пришлось поспешно вытаскивать себя через пассажирскую…
Пегги лежала у подножия крутой лестницы, ведущей на её чердачный этаж. Подбежав к ней на едва гнущихся ногах, я резко нагнулась, приложила два пальца к её сонной артерии и сразу же обнаружила полное отсутствие пульса. У меня не было времени понять, что именно с ней произошло: то же, что и с другими людьми в городе, или она случайно кубарем скатилась вниз по лестнице и сломала себе шею? За последний вариант говорили её разбросанные в разные стороны тапки: правый балансировал на одной из верхних ступенек лестницы, левый валялся на газоне, в противоположном ногам направлении. Её уже невозможно было спасти. И всё равно я машинально начала набирать номер неотложной помощи, который сразу же начал отвечать мне короткими гудками… Неотложка недоступна?! Разве такое возможно?!
Уже приближаясь к дому, я на ходу повторно набрала экстренный номер… Дрожащей рукой резко отворила никогда не бывшую запертой входную дверь. В следующую же секунду врезалась краем двери в чьё-то голое тело. Я сразу поняла, что это не мать, но растерянность заставила меня остолбенеть: кто это?! Незнакомый и совершенно голый мужчина! Лежит на животе, на голом полу, в луже крови, которая, предположительно, вытекла из его ушей… Это что?! Труп?!.. Ещё один?!
Я не пожелала проверять его пульс… В приложенном к уху мобильном раздались очередные рваные гудки, оповещающие о сорванном звонке… Вызов завершился автоматически, а я всё никак не могла оторвать телефон от уха… Не знаю, сколько бы я так простояла, ошарашенно пялясь на голый труп незнакомца, если бы из глубины дома вдруг не начали раздаваться сжатые возгласы…
– Мама?.. – не своим голосом вдруг прохрипела я. – Мама!
Едва не перепрыгнув, но вовремя обойдя по кругу труп незнакомца, я бросилась в сторону гостиной-мастерской, из которой доносились душераздирающие всхлипы…
Она сидела на полу, забившись в дальний угол комнаты, с поджатыми ногами и прижатыми к ушам предплечьями. Я за секунду оказалась напротив нее и сразу же начала трясти её за плечи:
– Мама! Мама, ты как?!
– Я ведь говорила тебе не называть меня мамой! – следующие слова она почти прорычала с присущей её биполярному расстройству злобой: – Я тебе Бриджит!
– Бриджит, что с тобой?! – я оторвала её руки от ушей и, к своему облегчению, сначала не заметила на них крови, но уже через мгновение увидела свежее бордовое пятнышко на правом рукаве её белой блузки, надетой под растянутую и распахнутую старую тунику. – Уходим!
– Нет!
– Идём! Сейчас же! – мне пришлось насильно поднимать её, дергая за обе руки. В итоге она всё-таки встала и относительно быстрым шагом потащилась вслед за мной.
– Он был таким страстным… – шагая за моей спиной неровным шагом, Бриджит вдруг неожиданно жалостливо всхлипнула, и её руки потянулись в сторону коридора, в котором лежал труп мужчины, мимо которого я не собиралась проводить её – мы шли к чёрному ходу, через прохудившееся крыльцо и мимо её любимого кресла-качалки.
– Его не спасти!
– О-о-о не-е-ет! – из её горла вырвалась безумная горечь.
– Идём! Идём! – я буквально насильно вытолкала её на улицу, но стоило нам оказаться на газоне, как её сразу же накрыла новая волна истерики.
– Пегги! Нет! Нет! Нет!!! Пегги!!! – она бросилась к трупу Пегги, и на сей раз я не смогла бы остановить её, но вдруг… Она резко и как-то по-детски неуклюже завалилась набок. Сначала я подумала, что она споткнулась, но, услышав её истошный крик, поняла, что дело в другом: Это снова началось!
Глава 8
Вторая волна продлилась около минуты, по истечению которой мать едва не сорвала себе горло, так сильно она кричала…
Валяясь на газоне, я обнимала её за плечи, но от моих объятий ей не было легче: казалось, ещё чуть-чуть, и она не выдержит муки, которая терзает её уши – она всё пыталась заткнуть свои уши! Я никак не могла оценить общую обстановку – на сей раз Это происходит только с ней или снова со всеми? – потому что дом матери стоит на отшибе, и соседей у неё практически нет – всего один жилой дом по соседству, и тот, в большинстве случаев, пустующий.
Как только её отпустило – она так резко прекратила кричать, что я испугалась того, не умерла ли она от разрыва сердца или разрыва ещё чего-нибудь! – я перевернула её на спину. На сей раз из её правого уха текла заметная струйка крови. Стоило ей замолчать, и я сразу же услышала, как гулко колотится сердце в моей грудной клетке, и пульсирует кровь в моих ушах… Она лежала, смотря в небо почти пугающим, пустым взглядом.
– Эй! Бриджит! Эй! – я встряхнула её, на что она отреагировала, один раз моргнув.
– Нужно вернуться в дом… – её дыхание стало надрывным. – Домой… Там должно быть безопаснее…
– Нет… Нет, там не безопаснее, – поднимаясь с колен, я пыталась выбросить из памяти образ голого мужского трупа, лежащего посреди тёмного коридора дома, в который теперь я ни под каким предлогом не захочу войти повторно. – Ты ведь первый раз в доме кричала, помнишь?.. – я потянула её за левую руку, заставляя встать. Она слабо поддавалась. – Ну же, вставай… Нам нужно идти… – в этот момент я увидела машину, припаркованную возле нашего дома: пикап старого образца. В голове непроизвольно всплыли безумные слова Сомерсета Гриффина: “Один серьёзный минус: рискует заглохнуть вся техника… Не сразу, конечно, но большое количество таких волн подряд добьют всю серьёзную технику, за исключением той, которая работает от определённого рода заряда…”.
Я бросила взгляд на свой электрический автомобиль с искореженной в хлам водительской дверью – эта машина долго не прослужит. Аккумуляторы старых образцов надежнее…
– Чья это машина? – закидывая руку матери себе за шею и придерживая её за талию, громко поинтересовалась я, отчего Бриджит сразу же поморщилась. Она ответила потерянным голосом человека, как будто только что вышедшего из криосна:
