Литмир - Электронная Библиотека

– Не думаю, что имею право лишать господина Сансзорея этих друзей. – Лант едва заметно поморщился, потому что любой разговор обе красавицы – и Медея, и Мелисса – сводили к постельным (земным, водяным и даже небесным) утехам, а он отлично помнил первый наш день в этом мире и если и реагировал на такие намёки, то только слегка бледнея и оглядываясь в поиске возможного пути бегства. Я не смеюсь: у меня на местных кавалеров был такой же условный рефлекс, поддерживавшийся необходимостью хотя бы иногда общаться с Адонисом и Уиткинсом с подчинёнными. Последних урезонить было проще: грубые вояки отлично понимали силу, и мне хватало показать им специально сделанный пистолетик, стрелявший временно отбивающими мужскую охоту пулями-ампулами. С Адонисом было сложнее. Хорошо, что сталкивалась я с ним обычно перед игрой и с огромным удовольствием придавала Гэотуэю-младшему максимальное ускорение в сторону главного босса игры.

– Что вы, Виктор, от нас хотите? – подошёл к нам один из бутресков.

– С кем имею честь беседовать? – переключился на него Лант.

– Не имеет значения, мы все равны перед высшей силой. – Бутреск смотрел на Ланта чистыми голубыми глазами. – Кто вы?

– Меня зовут Лант, я хозяин сегодняшнего вечера и хотел просить вашей помощи. Нам нужно определить состав команд, которые будут участвовать в игре. Не могли бы вы тянуть жребий?

– Что? – Бутреск с со сдерживаемым возмущением уставился на Ланта. – Играть, тратя энергию на бессмысленные развлечения?

– Но вы тоже пользуетесь этой энергией, – возразила я. – А нам на самом деле нужна ваша помощь.

После долгого монолога о немыслимой растрате энергии и ограничении потребностей самым необходимым – этот монолог очень позабавил окружающих, воспринимавших его чем-то вроде выступления стендапера, – бутреск всё-таки согласился. Жребий тянули он и четыре его спутника, а пятый (и шестой по счёту в их общине) перенял эстафету морализаторства, здорово напоминая мне героев старинных историй об ограниченных ревнителях традиций. Зато жребий меня, да и остальных, повеселил. Мэд Менгель и Лисси Зеферино оказывались в одной команде бойцами, а Адонис – магом той же команды. Громадному Сансзорею досталась роль вора.

Наконец все сто пять человек отправились к началу локаций, а нам пришлось общаться с занудными бутресками.

– Скажите, зачем нужно это ваше самоограничение? – После ухода команд Лант с облегчением перешёл от слащаво-напыщенной к обычной, а то и грубоватой манере,

– Траты всегда должны быть обоснованы, – ответил один из бутресков. – Мы нищие, мы берём энергию у Вселенной и должны быть рачительными хозяевами.

– С этим я согласен. – Лант взглянул на меня, прося вмешаться в разговор. – Но этот мир, кажется, тратит не так уж много энергии. Или вы хотите засадить всех в голые комнаты с сухпайком вместо нормальной еды?

– Вы не понимаете, – ответил уже другой бутреск. – Чтобы жить, мы должны работать, ничто не даётся даром.

– Не спорю, – согласилась я. – Но что вы понимаете под самоограничением?

Через некоторое время я, иногда задавая наводящие вопросы, с удивлением поняла, что эти комичные существа – совсем не такие гротескные тупицы, какими их описали в книге. Они были занудны, ограничены, но… практичны и доброжелательны. Они не молились о гибели мира, как те, книжные бутрески, а довольно разумно говорили, что людям не нужно роскоши, если есть то, что полностью обеспечивает их существование. Также они считали, что и секс не нужен, потому что воспроизводство давно уже взяли на себя медицинские технологии, а в Петле это вообще не имеет смысла, поэтому подобные занятия и привязанности – пустая трата времени. Этот взгляд настолько противоречил обычаям Петли Времени, что бутрески оказались изгоями даже среди обитателей резервации, хотя их соседи по заключению тоже совсем не одобряли этих обычаев, предпочитая закрытость резервации угрозам своему телу. Фантазии у бутресков не существовало в принципе, и, насколько я знала, за всё время они ни разу не подвергались приступам безумия. Они были рациональны и спокойны, напоминая мне простых обывателей, на которых во многом и держится мир. Их идеал заключался в трудолюбии и жизни по средствам, под которой они понимали скромность во всём, но отнюдь не аскетизм. Для них не существовало искусства, но они не были против того, чтобы при наличии достаточных средств кто-то «игрался», если это не мешало основным обязанностям. У них была всего одна безусловно неприятная черта: они не имели оторванных от сиюминутных потребностей целей, ставя перед собой исключительно тактические задачи – сделать то-то и то-то, дожить до такого-то момента с таким-то запасом еды и инструментов, и всё. Абсолютно приземлённые существа. Но при этом искренне добрые и не признающие никакого пресмыкательства перед сильными или высокомерия перед слабыми.

Несмотря на довольно интересный разговор, через полчаса мы мечтали засунуть всю шестёрку в изолятор со звуконепроницаемыми стенами – так нас достало их занудство и однообразно-бесполые голоса, словно у дешёвого звукового движка. Наверное, Виктор Сансзорей специально изменил не только их внешность, но и голос, чтобы сразу было понятно, что это совсем не сторонники окружающего нас рая. Впрочем, они на самом деле не были против такого изменения и отзывались о Сансзорее скорее как о друге, чем как о хозяине. Когда-то, до катастрофы, они были негласно гонимыми обществом сектантами, предпочитая жить в нелегальных деревнях без коммуникаций – практически преступление против общества потребления, зависимости всех от поставщиков услуг, то есть новой аристократии, и идей свободы тела и секса. Как община попала в Петлю, в книге толком не описывалось, теперь же стало понятно, что им помог именно Сансзорей – когда-то учившийся на биолога, но из-за запрета аристократических родственников не сумевший стать учёным. Любовь к ботанике у него осталась, на чём он и сошёлся с бутресками, в тайне от родни возясь на грядках и выводя новые сорта каких-то овощей. В Петле скрыть свои увлечения было проще, потому что никто не требовал обязательного присутствия на официальных приёмах и лощёного внешнего вида. Сансзорей изменил и себя, чтобы никто не замечал огрубевших рук и обгорелой на солнце кожи. Вот почему он так необщителен и при этом устойчив к волнам сумасшествия: он просто нашёл себе нормальное дело, предпочитая физический и умственный труд общественным обязанностям. И поэтому он сошёлся со странными бутресками, став для них кем-то вроде ангела-хранителя.

– Чего их тут не любят? – Лант сидел в нашей маленькой столовой, ужиная сёмгой с овощами. Бутрески уже давно устроились ночевать в одном из залов, а мы немного засиделись, наблюдая, как гости проходят игру. Пока что все пятнадцать команд застряли на том самом Емеле – они не могли догадаться, как с ним правильно общаться.

– Не знаю. Но они совсем не похожи на книжных персонажей. Вообще здесь только Камелия более-менее соответствует книжному описанию. С бутресками вообще странно. Их должна быть довольно большая община, здесь же их всего шестеро. И все общаются с миром одинаково, хотя в книге были только два активных лидера, об остальных лишь упоминалось.

– Ты можешь об этом судить, а я – нет. – Он устало вздохнул. – Но кое в чём эти бутрески правы: если у человека есть цель, он с ума не сойдёт. Только ограничивать себя такой целью, как у них, нельзя.

***

Утром мы проверили, как продвигаются дела у игроков, и вытерпели официальный визит Вольдемара Гребникова – жуткого ограниченного зануды. Он напоминал мне средневекового шарлатана-алхимика, который доказывает, что может сделать золото из коровьей лепёшки, только «звёзды не так расположены». У Гребникова отговоркой были не звёзды (здесь их не существовало и ночи на наш взгляд выглядели совсем скучными), но такое же глупое: «В Петле Времени даже простое исследование проводить невозможно». И говорил-то он об обычном изучении архивов Лорнов. Когда-то Вольдемар был Властелиной – психологом, экстрасенсом, энергетическим целителем, адептом креационизма и одновременно всякого бреда вроде Велесовой книги. Пользовалась популярностью в инфосетях, приглашалась на всякие элитные тусовки, потом вошла в свиту кого-то из аристократов и таким образом попала в Петлю Времени. Здесь переделала себя в Вольдемара – единственный случай, насколько знаю, остальные предпочитали свой врождённый пол, потому что природу никакая мода не переделает. Экстрасенсы в Петле никому не были нужны, как и адепты тайных писаний, так что Вольдемар превратился в обычного тусовщика с экстравагантно-высокомерными манерами, презрением к тем, кто сомневался в его авторитете, и театральными нотками в голосе. Его нервное отношение к своему величию напоминало поведение Прайпа, но без грубости последнего, потому что шарлатаны всегда зависят от окружающих, им нельзя слишком зарываться даже в Петле Времени, а то Кольцо отберут и отправят в резервацию, из которой в своё время и выпустили.

17
{"b":"897305","o":1}