– Еле заставили ее есть. – Папа сел напротив нас и положил ногу на ногу, Киллиан встал за его спиной. – Помогло только зелье против тошноты.

– Вы ее какими-то зельями поили? Они не опасны для нее?

Они, что? Понимают друг друга? Мама знает караланский? Тогда почему она не говорила на нем на Земле? Какого х…

– Вы друг друга понимаете? – озвучила я вопрос. Вместо ответа мама показала черный блестящий камешек на цепочке, надетый на ее шею, который изнутри светился красным.

– Этот камень помогает понимать мне вашу речь, а вам – мою. – Приемная мама снова повернулась к папе. – Так что там с зельями?

Да, мама все же бизнес леди, мгновенно переключается с одной темы на другую, которая больше всего интересует именно ее саму, а не кого-то другого.

– Я бы не подверг свою дочь опасности. Тем более там была обычная вода.

– Что?! В смысле, вода? Вы мне врали все это время?

Киллиан на секунду закрыл рот кулаком и чуть согнулся, но вскоре выпрямился и снова стал серьезным.

– Это была вынужденная мера. Нет таких зельев и лекарств в Мирами, которые можно принимать каждый день по несколько раз. Поэтому нам пришлось заставить тебя думать, что там не вода, а настоящее зелье. То, что тебе она помогала – лишь самовнушение.

Я подняла глаза на Киллиана и долго смотрела на него, на что генерал виновато улыбнулся и опустил голову, не выдержав мой взгляд.

– И да, Киллиан тоже знал об этом. – Сказал он с хитрой улыбкой, когда заметил куда обращены мои глаза. – Ты сама знаешь, почему я не буду его выгораживать.

Киллиан зажмурился и повернул голову в сторону, его губы изогнулись в нервной улыбке. Он знал, что с ним будет. Иногда, особенно когда вдыхаю запах смивак, я становлюсь похожей на папу. Не завидую я Киллиану… И раньше я не могла осмотреть его как следует, но сейчас вижу темные круги под глазами. Сколько он не спал? Неужели папа загрузил его работой из-за того разговора о прошлой жизни?

После него папа явно стал недолюбливать Киллиана. И он это заметил, не просто же так у него было чувство, что папа хочет его убить. Но если это так, почему он продолжает доверять мою безопасность именно Киллиану, а не, например, Владу? Они же на одном уровне, могут одинаково меня защитить.

– Кто этот Киллиан? – спросила мама.

Папа просто указал большим пальцем с обручальным кольцом за свою спину. Киллиан легко наклонил голову, когда взгляд мамы переместился на него.

– Он хоть не даркиец? И что с глазом?

Глаза Киллиана широко раскрылись, брови поднялись так высоко, что казалось они скоро дойдут до линии роста волос. Мы втроем переглянулись друг с другом, едва сдерживая смех. Киллиан сдался первым, он издал легкий смешок, закрыв рот кулаком.

– Эм-м, мисс, я даркиец. А глаз – побочное действие одного зелья. Этот эффект…

– Ты представил к ней даркийца? – Перебила Киллиана мама. – Одного из тех, кто ненавидит женщин?

– Соблюдайте приличия, мисс Фокс. – Сказал Киллиан убийственно спокойным тоном. – Вы на территории иного мира, и вы говорите с королем Каралана, а не с равным себе.

– Еще бы я слушала даркийца.

– Мисс Фокс. – Обратился к ней папа. – Я вынужден согласиться с генералом моей армии и по совместительству моим вторым Советником. Вам следует научиться соблюдать приличия с вышестоящими людьми. Пока генерал Форс находится на территории моего королевства, он не имеет права вести себя так, как ведут себя даркийцы, иначе вылетит из дворца с пинком под зад. Приставил я его и генерала Калиса к дочери только потому, что они сильнейшие среди всех моих солдат, и только они смогут ее действительно защитить. И если кто-нибудь из них посмеет каким-либо образом причинить ей вред – я лично отрублю ему голову, а перед этим подвергну всевозможным пыткам на глазах всей армии и обычных жителей. Все прекрасно об этом знают. Поэтому вам больше следует бояться меня, а не их. Я больший псих.

Я из этой жизни наверняка вмешалась бы, чтобы выгородить каждого, но то, что просыпалось во мне после вдыхания запаха смивак, заставляло меня просто сидеть и смотреть. Не вмешиваться, сами разберутся, не маленькие. Но эффект постепенно переставал действовать, желание вмешаться все нарастало. Я неосознанно положила левую руку к лицу и в нос снова ударил запах, оставшийся на пальцах.

– Долго вы будете вести себя как кошка с собакой? – спросила я непривычно высокомерным тоном и, откинувшись на спинку дивана, скрестила руки на груди. Все замолчали и удивленно посмотрели на меня разом.

– Когда ты успела стать такой смелой? – спросила приемная мама.

– Ты снова дышала им? – спросил папа, повторив мою позу, теперь мы еще больше похожи на отца и дочь. Киллиан благоразумно молчал и не вмешивался, понимая, что ему может влететь от каждого из нас троих, обреченно выдохнул с видом мученика. И в его глазах отчетливо читалось: «Куда я попал?».

– Если ты настолько внимательный, что не заметил, как я пролила немного экстракта на пальцы, когда его открывала, то понятно, почему ты перекидываешь свою работу на других при любой возможности.

Киллиан отвернулся в сторону, сжав челюсти, но быстро взял себя в руки, но улыбка не сошла с его лица. Папа перевел глаза в его сторону, но не повернул голову, затем его взгляд, из-за которого у каждого всегда возникали небольшой страх или волнение, переместился на улыбающуюся меня, которая молча радовалась, что впервые не прогнулась под ним.

– Тебе надо регулярно дышать им, когда мы будем в зале. Я хочу увидеть, как ты будешь посылать аристократов.

– Про что вы только что говорили? Чем она дышала, что так изменилась.

– Экстракт одного цветка. Ничего опасного в этом нет. Мы проверяли.

– Это ваш вид наркотиков? И вы ей это позволяете?!

– Это не наркотик. От этого запаха не бывает никаких галлюцинаций. Вероника одна из немногих людей, у которых меняется характер при вдыхании его запаха. Зависимости у нее быть не может. Иммунитет не позволит.

– Какой еще иммунитет? – спросили мы одновременно с мамой.

– Я тебе не говорил? – спросил папа, обратив на меня взгляд.

– Сам как думаешь, раз я спрашиваю тебя об этом?

– Точно не говорил. Забыл. Ну теперь ты знаешь.

– Я еще больше убеждаюсь, что ты перекидываешь свою работу на других не только из-за своей вредности и личной неприязни.

Киллиан закрыл глаза и старательно сдерживал смех, кусая нижнюю губу.

– Почему этот парень так реагирует, когда дело заходит о ВАШЕЙ работе? – Мама выделила предпоследнее слово. Киллиан моментально выпрямился и стал серьезным.

– Видишь мешки под его глазами? – спросила я у нее. – Перед тобой как раз тот самый человек, на которого папа скидывает всю свою работу.

– Не всю. Аккуратнее со словами, Вера.

– Не всю, но большую ее часть. – Ответила я.

Стук в дверь отвлек нас от разговора.

– Ваше величество, можно? – раздался голос Влада за дверью.

– Входи.

Дверь начала дергаться, но не поддавалась. Влад продолжал дергать ручку. Папа закатил глаза и откинулся на спинку дивана, наблюдая за раскрывающимся шоу.

– От себя! – крикнул Киллиан. Через секунду тишины дверь медленно открылась. И внутрь вошел Влад, облаченный в неизменный черный кожаный камзол, с зажатой в руке корзинкой, в которой лежало что-то хрупкое, раз Влад старался, чтобы она не соприкоснулась с любой поверхностью.

– Ты почти четыре года живешь в этом дворце, но до сих пор не знаешь, в какую сторону открывается дверь в мой кабинет… – сказал папа, сдерживая смех. Он владел собой намного лучше Киллиана, но улыбка все равно не сходила с лица.

– Думаю, лет через десять запомню. – В своей привычной манере ответил Влад.

– Если вообще доживешь до этого момента. – Сказал Киллиан. – Не удивлюсь, если ты умрешь, из-за того, что прольешь на себя детское питание Милы так, что умудришься им захлебнутся, а ты это можешь. Либо потеряешься в собственной комнате, где проживешь много лет. Ну или ты захлебнешься чаем. Одно из трех.