Не знаю, что было в голове у Альберта, а лично я тупо поржал. Нам, демонам, глубоко фиолетово, какого цвета демонёнок появился на свет и есть ли у него хоть какие-то общие черты с родителями. Наши дети, в свою очередь, стараются побыстрее сориентироваться в пространстве и уползти, пока их не схарчила собственная мамочка.
– Теперь ты понимаешь, почему мужики в России пьют?
– Это не единственная причина.
– Но одна из самых весомых! Всё идёт от семьи, друг мой.
– Вот с этим не поспоришь. – Альберт одним глотком выпил остывший капучино. – Я устал. Мне нужно сходить в храм, посмотреть на старые иконы, зажечь свечи.
– Насчёт того, что Библия поселяет в мозгу человека инопланетных гусениц с Плутона, читать будем?
– Нет, если не хочешь получить в рог.
– А мне-то за что? Я, что ли, всё это за них придумываю? Вот, сам смотри, мы просто читаем всё то, что женщины открыто и без малейшего стыда выкладывают о себе на форумах и в социальных сетях.
– Абифасдон, не заводи.
– Хрена ли себе?! Они пишут, а в рог бьют меня!
– Какие-то проблемы? – Между нами мгновенно возник некий официант, храбрый и глупый. – Помощь нужна, охрану позвать?
Мы оба поняли, что заигрались, ещё раз честно извинившись за повышение тона. Потом честно расплатились и вызвали такси. Альберт признал, что в таком психологическом состоянии не имеет права садиться за руль. Я мог бы напомнить ему о капучино с коньяком, но не стал, смысл лишний раз вгонять его в краску.
До моего дома было ближе, так что сначала собирались высадить меня. И высадили бы, если б не…
– Прости.
– И ты меня.
– Я виноват больше.
– Ни фига! Я демон и виноват по определению.
– А я ангел, мне положено являть пример кротости и терпимости.
– То есть ты терпила с крылышками?
Короче, к своему подъезду я вылетел, перепахав носом полтора метра асфальтового покрытия. Ерунда. Это не то, из-за чего мы могли бы поссориться.
Главное, что и он, и я дружно решили разобраться с этим страшным форумом. Поймите нас правильно, люди сколько угодно могут гробить себя и своих близких любыми способами, но мы (ангелы и демоны!) хотим жить. Жить, здесь и сейчас!
Тем более что в этом мире предстоит делать первые шаги моему сыну.
Ради него, ради моего друга, ради моей жены…
Всё, «мамкины» модераторы, отсчёт пошёл!
Глава 15
Она была актрисою…
Иногда мне кажется, что люди сходят с ума циклично, в каждом веке по-своему. То верующие, то атеисты, то учёные, то экстремалы, то пьяницы, то скучающие книгочеи, то интернет-зависимые дрыщи, то есть очень и очень разнообразный народ.
Вопреки распространённому заблуждению чаще всего душу продают не упёртые убийцы или маньяки. Нет, уж поверьте, эта братия, полубандитская-полупсихическая, о религиозных тонкостях вообще не задумывается. Они обычно о душе просто не думают, у них иные заботы и проблемы. Вы можете спорить, но есть ли смысл?
Где мой многовековой опыт и где твои мелкие знания, о человек?! Вот именно. На этом стоит закончить все гипотетические вопли несогласия или протеста. А есть повод поговорить о ещё одной, отдельной и запоминающейся категории, о творцах…
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я с толстой скучающей тёткой в серой униформе. – Могу ли я видеть актрису вашего театра Анну Бжезицкую-Макагоненко? Трижды звонил ей домой, никого нет, видимо, днюет и ночует на работе.
– Нюточка у нас такая, – сурово кивнула охранница.
– Спектакль сдаёте?
– Да уж. А вы ей кто?
– Э-э-э, я её судебный пристав. Нет-нет, ничего такого уж страшного, просто она просрочила платёж.
– Ох, – перекрестилась тётка, так что меня передёрнуло. – Сумма-то большая?
– Для кого как. Мне, положим, вообще неподъёмная.
Охранница сочувственно покивала, пропуская меня через «служебный вход» в святая святых любого театра – за кулисы. Я всегда любил этот странный запах – непередаваемая смесь солоноватой пыли, горячего металла, старого дерева, затёртого бархата, свежей краски и веками устоявшегося привкуса человеческих драм и страстей.
Спектакль – это всегда магия, сами актёры подобны богам древнегреческого пантеона, а их общий дом воистину достоин называться храмом всех искусств. Даже у нас в Аду есть свой театр, наш Владыка любит порой тиснуть пьеску-другую. Вот эстрады своей нет, всё перенесли на Землю, как говорится, от попсы черти дохнут.
– И самое главное, что именно актёры в последние годы уверенно держат пальму первенства по факту продажи души, – удовлетворённо хмыкнул я, пересекая пустую сцену.
Судя по слабому аромату дешёвого коньяка, гримёрные находились в левом крыле. Я правильно рассчитал время, народу было немного, рабочие сцены и декораторы не обращали на меня никакого внимания. Две молоденькие актрисы с распущенными волосами, курящие в уголке у пожарного выхода, пытались строить мне глазки, но я отрицательно покачал головой, не за вами пришёл, девочки. Встретимся лет через двадцать-тридцать, если не передумаете.
– Госпожа Бжезицкая-Макагоненко? – Я вежливо постучал в фанерную дверь.
– Да-а… кто та-ам? Зачем вам бедная, усталая женщина-а…
– У вас неоплаченный счёт за сотовый.
– Глупости-и… – Дверь распахнулась, и на пороге возникла чуть растрёпанная дама лет пятидесяти, худая до скелетообразности, ресницы наклеены, к впалой груди прижалась засаленная книжица «Ромео и Джульетта».
– Видите ли-и… я сейчас несколько в образе-е… вечером премьера-а…
– Понимаю, что отвлекаю по пустякам, но такая у меня работа. Могу войти?
– Без цветофф и шампа-анскага к актрисам входить не бла-го-славляется-а!
Клянусь, даже Сара Бернар подавилась бы чёрной завистью за один такой тон, голос и позу. Но и я не первый день из Пекла выполз.
– Нам ваши шалости известны. – Я открыл свой портфель, доставая бутылку недорогого виски и подтаявшую плитку горького шоколада.
– Ваше имя, мужчина-а?
– Могу войти?
– Вы еврей?
– Неужели?
– Да заходите уже-е…
Госпожа Нюта, цапнув за грудки, едва ли не силой втянула меня в свой «будуар» и захлопнула дверь с лязгом охотничьего капкана. Птичка в клетке! По крайней мере, в её глазах мелькнуло хищно-сладострастное выражение.
– Ну-у? Что же вы вцепились в эту бутылку? Ставьте-е уже её на стол, искуситель…
По-моему, она выглохтала почти половину ещё до того, как я вообще попытался объяснить ей суть моего визита.
– О, так вы мой давний поклонник, правда-а?
– Нет.
– Вы не любите-е театр? Впрочем, я тоже его не люблю. Настоящее искусство должно быть лишено-о пошлости человеческих чувств, они лживы наскво-озь.
Я долго не мог придумать, как промолчать так, чтобы и вежливо, и в тему. В озвученном ответе пригласившая меня дама не нуждалась, поскольку пила из горла. Актёры, они такие…
– А хотите знать, как ко мне пришло-о понимание моей роли-и?
– Нет, честно говоря, у меня…
– Я вам расскажу, но только-о вам!
– Не надо, я по другому вопросу. Я из…
– Мне было достаточно взять в руки пла-атье Джульетты. – Непьянеющая актриса посмотрела на меня сквозь зелёное стекло бутылки. – Я вдохнула запах и-и услышала голос. Не в голове-е, в сердце-е. Только сердце-ем можно пытаться прикоснуться к душе-е этой девочки-и…
– Простите. – Я сунул руку в пиджак, доставая и разворачивая перед ней жёлтый лист договора. – Вы подписали эту бумагу, согласно которой получаете право на роли, какие вам только заблагорассудится. А с любой наглой претенденткой или хотя бы дублёршей непременно происходит несчастный случай. Тоже по вашему выбору и желанию.
– Какие смешные вещи вы говорите-е… Я никому не желала-а зла-а! Право, я выше всего этого. Я так давно хочу-у уйти отсюда, уехать далеко-далеко на закат, чтобы вздохнуть наконец всей грудью! А эти девчонки-и, ничего в голове, ни души, ни сердца, только грудь. Тугая-а, молодая-а грудь! Вам не понять… вы кто?
