— Эй, уродец, прочь с дороги!
Сплюнув рядом на мостовую, носком ботинка меня пинает какой-то проходивший мимо грузчик. Я падаю, утыкаюсь подбородком, кровь брызжет на холодные камни. Через дрожь и боль приходит ярость. Она заполняет каждую клеточку тела и требует немедленного выхода.
— Что? — поднимаю на него взгляд. Произношу тихо, заглушаемый базарным шумом. Но обидчик слышит, улыбается дерзко и нагло.
— Убирайся с дороги, иначе я тебя…
«…Иначе я тебя уничтожу! Сломаю тебе руки, и больше никогда ты не сможешь рисовать! Будь проклят ты и твоя бесстыдная Богиня!»
— Что ты сказал, чертов прокаженный еретик⁈
Никто не смеет оскорблять мою Богиню! Никогда! Или я не…
«…Не Ариэн Аваджо — верный слуга и раб Превеликой Богини Митары!»
Да будет так!
Я хватаю камень и со всеми возможными силами прикладываю им в висок обидчика. Никто! Никто не смеет даже думать плохо о Богине! Рядом резко затормаживают лошадей наездники. Они что-то кричат, пока я продолжаю бить лежащего обидчика. Хватают меня за руки, я тяну их вниз, вырываюсь и вновь нападаю на поверженного врага. Отбиваюсь как шахриматский лев, защищая честь своей возлюбленной, которой я был отвергнут.
Несколько сильных ударов. По голове, в шею, в солнечное сплетение, в печень. Валюсь на землю, пытаюсь отбиваться, кусать, царапать, но силы постепенно покидают, вместе с вытекающей кровью. Смотрю невидящим взглядом в небо. Высокое, чистое, далекое. Как красиво… Надо мной склоняется женское лицо. Серые глаза. Теплые слезы и громкий крик. Я чувствую ее боль, раздирающую на части. Она тоже чувствует. Кто же она…
Темнота. Вот что меня ожидает впредь. Темнота и одиночество.
Выключите свет… Отпустите… Хватит мучать…
Прости…
Еженедельная газета «Ну́микан На́стемша». Выпуск №43. Раздел Хроники
«На этой неделе жители прекрасного города Асмариана вновь заметили на улицах пропавшего ранее Правителя Ариэна Аваджо. Как сообщили представители его отца лиджев Мариссэна Аваджо, на протяжении полугода лучшие знахари и Друиды 'Приюта» лечили его сына от истощения и разного рода психических расстройств и маний. Магия и припарки медленно, но помогли восстановить пошатнувшееся здоровье мужчины, уменьшив количество гневных припадков и немотивированной агрессии.
Лекари поделились с нами, что во время лечения сам художник шел на контакт только когда ему приносили бумагу и краски. Есть отказывался или принимал пищу очень малыми порциями. Неназваный Друид поделился, что лиджев Ариэн при наблюдателях не общался с некими «голосами», но у него были все основания предполагать, что избавить Правителя целиком от расстройств не удастся. Из частых визитеров наш источник упомянул Воплощающую Воду сердобольную лиджи Тонию Эстеллу и Правительницу, пожелавшую остаться инкогнито. В связи со смертью Воплощающей Землю лиджи Авии Силенты и прекращением выплат за аренду дома, лиджев Аваджо также был выселен с занимаемой им несколько лет небольшой усадьбы в Академическом районе, а его личные вещи были перенесены в семейное поместье.
Итак, поздней осенью сего 3357 года лиджев Ариэн Аваджо был отпущен из больницы с пометкой «может быть опасен для общества, должен держаться подальше от мест большого скопления людей». Мы узнали, что в тот же день, навестив Круг, Ариэн Аваджо поведал о причинах своего поведения и вытребовал себе один день в неделю, в который он мог бы беспрепятственно приходить в Дом Круга, чтобы рисовать портрет самой Богини Митары! Какая неслыханная дерзость! В случае отказа он обещал, что Круг и весь город настигнут рок и лишения. Лиджев Тильгенмайер дал такое разрешение.
С возвращением на улицы бездомного и нелюдимого Ариэна, поползли новые упорные слухи о безумии наследника Аваджо и о том, что род, должно быть, проклят за свою чрезмерно богатую и беззаботную жизнь. Весь город обеспокоен этим обстоятельством и требует Круг и лично Правителя Мариссэна Аваджо обезопасить граждан Асмариана. Кто-то пустил весьма удачную шутку, назвав юношу «Безумцем» и множество людей ее подхватило. Так или иначе, но семью Аваджо давно преследуют неудачи и беды. Должно быть богохульное желание создать портрет Богини лишь усугубило их положение…
Старший обозреватель «Ну́микан На́стемша» Бро́хлид Сараго́н'
* * *
26 ку́бат 3360 год Друидского календаря. Асмариан. Дом Круга. Вечер
В городе постепенно теплело — это весна начинала разворачиваться в полную силу. Теперь, так называемое, «возрождение богини» ощущалось не только в Храмовом Районе и Районе Круга, защищенных от холодов, но и в других уголках города. Серые одинокие ветки деревьев покрывались тонкими наростами почек, которые собирались прорвать свои узкие тюрьмы в самом скором времени. Трава и цветы, искусственно поддерживаемые Друидами, а также вечнозеленые растения, приятно радовали глаз. Впрочем, после пышной зелени Дома Круга, маленькие радости природы казались совсем обычными.
Рассказ Тонии завершился уже во второй половине дня и вызвал у меня довольно противоречивые эмоции. С одной стороны, я поняла, что вообще не стоило даже пытаться общаться с этим больным человеком, а при первой же вспышке агрессии нужно было бежать. С другой, я сочувствовала этому парню. Так свихнуться на идее, на абсолютно иллюзорной фантазии! Тония права — как можно изобразить то, чего никто не видел? Конечно, он художник, творец, и все такое — но ведь богов никто не видел. А я даже сомневаюсь в их существовании. Так как можно создать «тот самый» Портрет?.. Однако меня не покидала мысль, что нужно поставить в этом деле решительную точку. И она должна быть поставлена моею рукой. Я должна понять. Поэтому, подгоняемая желанием узнать правду из первых уст, я вышла из Дома, с помощью конюха забралась на Салму и направилась в город. Никто и не подумал задержать меня. Я точно знала, куда мне нужно двигаться и только одного решительно не понимала — что я буду говорить и делать. Что-то вело меня. Чутье? Интуиция? Что-то же в нас вкладывали во время учебы…
Ариэна, который после перебранки с Тонией спешно покинул Дом Круга, я нашла в Храме. Добраться туда оказалось несложно — натренированный мозг быстро составлял и воспроизводил карту незнакомого города. Художник сидел в одиночестве на первом ряду светлых каменных скамей и отрешенно смотрел перед собой. Памятуя о его вспыльчивом нраве, я прошептала несколько защитных заклинаний. Когда они установились, гораздо быстрее и проще, чем раньше, я направилась вперед, шумно и держась на расстоянии, чтобы в случае очередной вспышки гнева быть во всеоружии. Эти предосторожности оказались излишними. Мужчина заговорил первым. Казалось, будто он ждал. Ждал именно меня.
— Ты ведь Минати, да? Ученица лиджев Тильгенмайера? Прости, я плохо запоминаю имена… — он все также невидяще смотрел в пространство, не двигаясь, не обернувшись в мою сторону. Впрочем, я тоже замерла на месте, чуть позади.
— Да, это я, — попыталась придать своему дрогнувшему голосу спокойствия и твердости. — А вы — Ариэн Аваджо? Художник?
— Да… Ариэн… — сильно тряхнув головой так, что длинные сальные локоны взметнулись и снова опали на плечи, он будто пришел в себя и, повернувшись ко мне с вымученной улыбкой, предложил: — Присядешь?
— А вы драться больше не будете? — ну что я несу? Пришла ведь мириться! От этой фразы и самому мужчине стало будто неловко.
— Прости… Я иногда не контролирую себя… Но ты можешь быть уверена, что сейчас я держу себя в руках и не причиню тебе вреда, — и он указал на место рядом, немного пододвинувшись на край, наверное, чтобы мне было удобнее.
Я аккуратно села, на всякий случай, вспомнив еще парочку несложных заклинаний. Мало ли, он захочет добавить мне синяков к уже залеченному Тонией… Ожидая продолжения разговора, я повернулась к Ариэну, но он вновь пребывал в молчании, уставившись потухшим взглядом на статуи, установленные за пюпитром. Наверное, этот мужчина когда-то был красив. Острые скулы, аристократичные черты лица, тонкие губы… Он определенно должен был гордиться своей внешностью. Судя по словам Тонии — он гордился. Но теперь Ариэн являл собой мрачный призрак, тень былого сильного человека, уставшую и измученную. Даже горящие невероятным зеленым пламенем глаза, показавшиеся мне такими выразительными утром, сейчас будто выцвели и побледнели.
