Едва Ингельда закончила с горячностью произносить свою речь, как в дверь снова постучали. Мне пришлось быстро спрятаться в спальне, оставив небольшой проем для подслушивания и подглядывания. Снаружи в коридоре, одетый в салатовую ливрею с золотыми пуговицами стоял лакей. Глядя немного высокомерно, он протянул моей служанке небольшую резную шкатулку и, чуть приоткрывая губы, скупо произнес:

— Лиджев Аксельрод желает гостье Круга приятного дня и просит передать эликсиры. Всего хорошего.

И развернувшись, мужчина удалился, тихо ступая по начищенному деревянному паркету. Ингельда прикрыла дверь, робко вошла внутрь спальни, водрузила ящичек на небольшой столик возле ширмы и, слегка поклонившись, отправилась «подготавливать утренний туалет». Как я и ожидала, внутри лежал десяток склянок, наполненных той самой отвратительной жижей, что должна была починить и вернуть искалеченные магические силы.

— Ну и чего ты ждешь? — вполголоса поинтересовался Себастьян, выбравшийся наконец из-под кровати, где до этого прятался от незнакомки. Я же продолжала вертеть в руках флакон с розовой субстанцией, не решаясь откупорить. Кот, как всегда, аргументы «за» нашел быстрее. — Сейчас придет твоя новая подружка, увидит, как ты корчишься, как объяснять будем?

— Ты прав, — только и смогла выдавить.

В нос снова ударил знакомый ужасный запах, от его шлейфа даже кот решил держаться подальше. Выдохнув, я влила в себя снадобье так, чтобы максимально не почувствовать вкуса. Чуть не захлебнулась. Не в силах сделать ни единого вдоха из-за удушающего, резкого кашля, я сползла на пол. Из глаз, заливая сорочку, градом брызнули слезы. Тело свело судорогой, суставы прожгло огнем, хотелось пошевелиться, вправить их на место, но ни в одной клеточке пальца не было достаточно сил, чтобы просто пошевелиться. Рядом находился Себастьян, что-то урчал и тихонько бодал меня в бок, отчего под ребрами расходились опаляющие волны жара.

Через какое-то время медленно и неспешно, но боль, сковавшая все части тела, начала отступать. Дышать стало легче, горло больше не разрывало, в онемевшие пальцы медленно возвращалось тепло. Если бы звериные мордочки могли выражать эмоции, ручаюсь, всегда спокойный Себастьян сейчас выглядел бы напуганным.

— Кажется, в этот раз тебе было хуже, чем вчера, — подвел итог процедуры кот. Я смогла лишь кивнуть, вытирая с щек слезы.

Когда в спальню вошла Ингельда, я вполне ожила и даже нашла силы выбрать из запасенной одежды приличный дневной костюм. Более закрытый и скромный. Девушка метнула в его сторону быстрый одобрительный взгляд и вызвалась сопровождать в ванную комнату.

Одна из дверей передней, оказывается, вела прямиком в просторную уборную. Комната, симпатичная и опрятная, была отделана панелями светлого дерева, по площади стен тут и там тянулись вьющиеся растения с мелкими белыми цветками, а пол — выложен каменными плитами. Ступать босыми ногами по ним, наверное, достаточно холодно. В самом центре на постаменте стояла белоснежная мраморная ванна от которой шел густой клубящийся пар. В воздухе витал аромат хвои и еще чего-то легкого, цитрусового… Пока я стояла, замерев от удовольствия, и вдыхала на всю глубину легких лесное благоухание, растворяясь в его чистоте и свежести — Ингельда уже успела кончиками пальцев попробовать температуру воды, одобрительно покивать и, подойдя поближе, стесняясь спросить:

— Лиджи, позвольте мне вас раздеть и тогда вы сможете принять ванну.

Подкупающее новизной предложение застигло врасплох. Какое-то седьмое чувство подсказало утром снять и спрятать неподходящее для данной работы нижнее белье, привезенное с собой из Империи, и теперь под ночной сорочкой совершенно ничего не было надето.

— Наверное, я и сама могу, спасибо…

— Как скажете, лиджи, — Ингельда чуть отступила, но сдаваться не собиралась. — Но вам все равно потребуется моя помощь. Чтобы привести в порядок ваши чудесные волосы, обтереться, зацепить все крючки на платье. Каждой благородной Правительнице помогает целый штат горничных!

— Ты хотела бы служить при какой-нибудь благородной Правительнице? — спросила невзначай, снимая через голову сорочку. Беглый взгляд в сторону стоявшего на ножках большого зеркала сообщил, что следов от ночного падения и синяков удалось избежать. Хотя видок, конечно, весьма потрепанный.

— О, конечно! Многие об этом мечтают! — пропела Ингельда, набирая из ванны воду в медный кувшин. — Прислуживать в Доме Круга — это несомненно огромная честь, но здесь всегда так скучно…

Опустив истерзанное и уставшее тело в горячую воду, я, наконец, почувствовала настоящее расслабление. Растворенные эфирные масла и соли делали свое дело — помогали забыть о тревогах, усталости, далеком пути и неопределенном будущем. Обо всем можно подумать немного позже. В конце концов, беседа с местными аборигенами — тоже, своего рода, часть работы.

— Но ведь вчера тут было так весело… — почти прошептала, опускаясь в воду по самый подбородок. — Ты была на маскараде?

— О, нет, что вы, лиджи! Только самые благородные лиджев со своими прекрасными супругами имеют право посетить праздник. Даже прислужников для Бахад Мунташей отбирают специально и задолго до самих гуляний. Я пока не подхожу, ни по чину, ни по возрасту. Да и не очень-то хотелось.

Рассказывая, Ингельда даже поморщилась при упоминании о специальном отборе. Для нее это было личное. Присев со своим кувшином на краешек ванной, девушка с интересом меня рассматривала. В какой-то момент в голове даже промелькнула мысль, нет ни на моем теле каких-нибудь подозрительных магических узоров — дани моде, быстро промелькнувшей и схлынувшей в стенах Школы.

— А у кого из Правительниц тебе хотелось бы работать?

Глаза Ингельды загорелись. Кажется, она много думала об этом, сравнивала местных благородных дам, прикидывала, собирала сплетни и собиралась ринуться по первому зову. Взмахнув кувшинчиком, девушка промолвила:

— Если лиджи никуда не торопится и искренне интересуется желаниями такой мелкой и ничтожной сэ́ньи, как я…

— Конечно, ты ведь обещала рассказать об обычаях местной публики.

Дважды просить не пришлось.

— Лиджи Оливия-Сантима Гиланджи-Максвелл — одна из моих любимиц! Она такая красивая, воздушная, грациозная! Она владелица собственного театра «Леку́р», вот так! Правда, ей театр муж подарил, лиджев Пьетер, но она вознесла его сама, своими руками. Там сейчас ставят такие представления — едут даже с самого-самого юга Болот. Жаль только, к ней почти не пробиться, ее горничные — самые замкнутые и самые богатые служанки всего Асмариана…

Оливия и Пьетер?.. Какие знакомые имена. Не тот ли самый Пьетер, с которым мы вчера вечером так прекрасно побеседовали?

— Лиджев Пьетер? Хмм… Такой черноволосый, чуть седоватый мужчина, владелец Банка?

— Вы с ним знакомы? — Ингельда заулыбалась еще шире.

— Совсем немного… Он показался мне весьма приятным мужчиной.

— О да! По отзывам слуг — он самый добрый, самый прекрасный хозяин, которого только можно желать. Не скупится на жалование, не бьет — и даже дает только родившим девушкам несколько дней отдыха!

Надо же — минимальные социальные гарантии… Видимо именно то, что не бьют и иногда позволяют короткую передышку — казалось юной служанке высшей из добродетелей.

— А у кого еще из Правительниц ты бы хотела работать?

— Возможно — у Викандры Ривер. Она немного взбалмошна и требовательна, но точно не будет бить. У лиджи Нибэ́ллы Тезо́нии, говорят, работать невозможно тяжело — она ужасно требовательна к своему костюму, все ее горничные должны не только уметь чинить платье, но и самостоятельно обшивать свою лиджи по последнему модному почину. А в сторону семьи У́лиев никто в здравом уме даже и не смотрит! Нет, находятся, конечно, крепкие нервами…

— Ты выбираешь очень громкие фамилии… — заметила, чуть хитро прищурившись, ведь все перечисленные дамы не страдали от безденежья и малой родовитости. Еще на Болоте Аксельрод называл некоторые из фамилий, требуя уделить представителям пристальное внимание. И попала в точку — Ингельда зарделась, смутилась, свободной рукой принялась теребить косичку.