Аксельрод замолчал, оценивая воздействие политбеседы. Я подобралась и внимала каждому слову. Колдун, не бывавший на родине, наверное, больше тридцати лет, ассимилировавшийся в чужом обществе, на удивление хорошо знал современную ситуацию в Империи и разбирался в геополитике. Судя по всему, именно за этот бесконечный профессионализм Аксельрода так уважали в Министерстве. Толика уважения проклюнулась и у меня. Придавленная словами «война», «революция» и «повстанцы».
— Предстоящее служение будет долгим, — соединив кончики пальцев начал объяснения Друид. — Нам предстоит пробудить Богиню. Не смотри на меня так. За неверие тут многие лишились жизни. Тебе во время всей церемонии придется стоять на коленях рядом с алтарем. Не шелохнувшись, не зевнув. Несколько часов. Молитвы тебе повторять не обязательно — послушник обычно молчит. В этом, конечно, плюс твоего положения. Заранее предупреждаю, если ты что-нибудь испортишь, то я с тобой окончательно разберусь — будь в этом уверена.
— Я должна исполнять роль послушника на служении во время воскрешения богини? — я медленно обдирала лепестки с цветка, выпавшего из прически. Испуг не желал уходить, пока все детали не станут понятны.
— Ты святотатствуешь и не выказываешь должного почтения богине, — закатил глаза Аксельрод. — Чем скорее ты привыкнешь к мысли о том, что вера и всеблагая богиня Митара с этого дня будут присутствовать во всех сферах твоей жизни, тем быстрее ты адаптируешься в этом городе.
— А верить обязательно?
— Да! — рявкнул теряющий самообладание Друид. — Перестань задавать глупые вопросы, они не делают тебе чести. Прежде чем мы выйдем на поверхность — задай оставшиеся, потому что потом времени на них не будет.
— Я — сирота?.. — тихо промолвила я, спотыкаясь на каждом слоге.
— Так было проще выправить тебе документы. Лиджи И́нгрид — моя добрая знакомая, а директор Чертога находится передо мной в неоплачиваемом долгу, — чуть вздернул нос Друид.
— А нельзя ли вернуть моих родителей? Ведь это же ложь…
— Нельзя. Документы об их смерти хранятся в архивах Пелепленеса, а могилы выкопаны на кладбище города. Это законченная история. Еще вопросы?
— Но мои настоящие родители… Они живы…
— Хватит! — Аксельрод вскочил с кресла и принялся мерить комнату шагами. — Они умерли для тебя, умерли! У всех нас когда-то были родители. Но попадая на болота, ты забываешь про них. Забываешь про свою прежнюю жизнь, старые увлечения, покинутых друзей и любовников. С того самого момента, как ты вступила в город — ты стала собственностью Империи. Ее орудием, бесы тебя забери! Ты служишь высшей цели! И чем лучше ты будешь служить, тем легче и беззаботнее будут жить твои любимые на родине. Провалишься — и утянешь их за собой. Я ясно объясняю?
Едва сдерживая слезы, я слегка кивнула. Немного промолчав, решилась на последний вопрос.
— Какое будущее меня ждет?
— А это, дорогая моя, правильный вопрос, — чуть успокоившись, ответил Друид. — Ты станешь моей ученицей и начнешь изучать природную магию. Пройдешь парочку испытаний, может быть… Я постоянно буду рядом, буду следить за тобой. Но не думай, что удержу от падения в случае, если ты сама будешь в этом виновата. Учись справляться сама. Все на этом. Нам пора. Время не ждет.
Поднимаясь по опасной лестнице, я украдкой снимала слезинки…
* * *
— Веди себя тихо, Минати. Не разговаривай ни с кем. Можешь сейчас просто подняться по ступеням Храма и уже встать на колени у алтаря. Вперед! — пробурчал сквозь сжатые зубы Аксельрод. Повторять дважды не нужно было, я и так хотела уйти от него подальше.
— Ооо, лиджев Ма́ксвелл, какая приятная встреча! — слышала я за своей спиной сладкий смех Аксельрода и дружеское похлопывание по плечу, — Как поживает лиджи Оли́вия?.. Захворала?
Воспользовавшись временным отсутствием прихожан в Храме, они дожидались приглашения на нижней площадке, я решила внимательнее осмотреться. А осматривать было что. Прежде всего — круглый, богато украшенный фонтан, располагавшийся прямо перед небольшой лестницей. В книгах писали, что это — Фонтан Молодости, подаренный самой Митарой, «продлевающий жизнь, отсрочивающий старость». Его более крупная копия, устроенная на фундаменте, журчала во внутреннем дворике. Далее следовали ряды резных скамеек, на которых прихожане сидели строго в соответствии со своим рангом и «весом» в городе. Цветов и здесь, к моему удивлению, было немного. Наверное, весь садоводческий запал у людей, следящих за Храмом, ушел на сады вокруг него.
За красной ковровой дорожкой и алтарем мирно устроилось три изваяния. Центральная, самая большая и красивая — изображала очаровательную девушку с длинными волосами, прикрывавшую наготу свободно ниспадающей накидкой. Ее губы трогала легкая, но довольно жесткая усмешка. По бокам от Митары стояли две скульптуры поменьше и попроще, сложившие руки в молитве — Адада и Сунис. Помня слова Аксельрода, я вглядывалась в изображение богини, пыталась представить ее существующей, обладающей силой, способной держать в подчинении целый народ. Но поняла лишь, что Митара мне не нравится и все на этом. Ее усмешка, властность, недобрый взгляд, и, конечно, подчиненное положение сестер давали все основания предположить, что сама верховная богиня была той еще штучкой.
Еще немного помявшись перед алтарем, я встала на колени сбоку от него, аккуратно сложила руки перед собой и уже намеревалась закрыть глаза, как довольно интересная мысль пришла мне в голову. Я прошептала слова простенького заклинания, и сон как рукой сняло. Заодно мне очень захотелось стоять на коленях и молиться. Забавно, кто бы мог подумать, что заклинание, сочиненное моим одногруппником — рьяным верующим (да, в Ордвейг изредка попадались и такие, правда они тщательно скрывались), и когда-то подслушанное, внезапно пригодится.
Храм начали заполнять прихожане. Конечно, большая их часть разместилась на дальних скамьях. На один из первых рядов, предназначенных для высокопоставленных особ, значимых гостей и Членов Круга, уселся только один лиджев Сарботти и тут же, опустив голову на грудь, задремал. Я усмехнулась. Как это похоже на людей. Приходить в Храм, чтобы очистить совесть и убить несколько часов времени.
И как только я вдоволь посмеялась над человечеством и его пороками, к первым рядам начали проходить аристократы. Их невозможно было ни с кем спутать — красивые, разодетые, гордые, они двигались медленно, с невероятным достоинством. Подтянутые мужчины вели под руки нарядных дам, помогали найти свободное место, держали перчатки, целовали руки. На секунду я будто оказалась в модном галантном салоне, наполненном жестами, вздохами и флиртом. Утонченная молодежь не нуждалась в проповеди — они желали праздника и толики расслабленной дозволенности. Их родители хотели немного свободы, одиночества и успешных торговых сделок. Но все разговоры разом смолкли, когда по дорожке к алтарю двинулся огонь. Точнее огненно-рыжая женщина, одетая в плотное черное платье, оставляющее покатые плечи оголенно-вызывающими. Наряд оказался зачарованным — яркими всполохами по нему медленно взбиралось и опадало жаркое пламя. Тонкие кисти затянуты в такие же темные перчатки, а шею украшала бархотка из искусно сплетенных в узор рубинов. Глаза, окруженные сонмом густых ресниц, представлялись такими же черными, как и все одеяние. А взгляд был надменен. Высокие скулы и чуть впалые щеки, соединяясь с худобой, создавали впечатление аристократичной болезненности. Чтобы с такой подружиться, подумалось мне, нужно убить дракона в логове и принести его печень на закуску, не иначе. Под едва различимый шепоток «Воплощающая», девушка заняла место в первом ряду. И легко кивнула Аксельроду, уже стоявшему позади алтаря.
Друид ответил на кивок (я это заметила, хоть и запрещено мотать головой по сторонам), поправил свои белоснежные одежды и раскрыл огромный фолиант. Люди засуетились, полезли в карманы и достали из маленьких чехольчиков тонкие деревянные палочки. Установив их между зажатыми ладонями, прихожане молитвенно опустили головы. Раздался зычный голос Аксельрода, читающий нараспев какие-то непонятные слова, лишь совсем издалека напоминавшие метарикон. Через какое-то время мне жутко захотелось почесать нос, поправить волосы, зевнуть, станцевать вальс, покататься на слоне или просто сбежать отсюда как можно дальше. Слушать завывания было невыносимо, и даже произнесенное заклинание плохо спасало. Что там говорил Аксельрод про «несколько часов» Молитвы? Ох, если я этого не выдержу, он меня уничтожит! Подавляя все более частые зевки, я начала считать количество трещин в полу.
