Я разглядела доску и шахматные фигуры на столе перед ним.

– А очки зачем? – вырвалось у меня.

– Это привычка. Он практически ослеп год назад, свет раздражает его, а очки надевает по старой памяти, – ответила она и снова выключила свет в гостиной. – Пройдемте на кухню, вы наверняка голодны.

Слепой старик, играющий в шахматы сам с собой в темноте, застыл картинкой у меня в голове, но свой вопрос я задать не успела. Удивление, застывшее на моем лице, не укрылось от женщины.

– Мой отец известный шахматист, даже награды имеются, я могу показать позже, если хотите. До слепоты проводил мастер-классы в поселке, учил детей, сейчас все чаще играет сам с собой, все на ощупь, – в голосе хозяйки промелькнула горечь. – Если вы интересовались шахматами, то должны помнить о нем. Калинин.

Я неуверенно кивнула.

– Когда-то давно и меня учили, еще в школе.

– Отец бы с удовольствием сыграл с вами, – тепло ответила она.

– Я плохо играю.

– Меня Мила зовут. Эта гостиница – мой дом. Люди со стороны к нам редко заезжают, но я держу всегда свободные комнаты в чистоте и порядке.

Я подтвердила, что моя комната образец порядка и уюта. Мила, как мне показалось, даже покраснела от удовольствия.

Мы прошли по коридору и оказались в светлой кухне, полной невероятного аромата чего-то готовящегося. Размером она едва уступала той комнате, где я проснулась, но была необыкновенно уютной и теплой. За неплотной занавеской я отметила небольшой дворик, высокие деревья и забор, за ним – полоску синевы – знаменитое озеро, о котором Лиза мне все уши прожужжала. Мила усадила меня у окна за круглый стол с белой скатертью. Сама же она поставила на плиту чайник и что-то перевернула на сковороде. В животе заурчало.

– Надеюсь, вы не будете против сырников на завтрак?

Я закивала. Сырники, боже, я их с детства не ела!

Она налила мне кофе в узорную кружку и поставила передо мной тарелку с горячими сырниками.

– Вы не видели мой телефон? – как можно нейтральнее, чтобы не обидеть, спросила я. – Не могу найти его.

Она охнула и кивнула на окно.

– Вчера вы так быстро уснули. Сёма решил позвонить кому-то из ваших родных, но, увы, батарея на нем села. Благо, моя зарядка подошла, с утра я зарядила его и он в вашем распоряжении. Наверняка ваши родные волнуются за вас.

Я вытерла руки салфеткой и взяла из рук Милы свой телефон. Три вызова от Кости – вот и все, что я пропустила. Говорить с ним не хотелось.

– Никому не позвоните?

Я испуганно задрала голову. На меня почти в упор смотрела Мила, широко открыв каре-зеленые глаза.

– Нет необходимости их волновать, – ответила я, отметив, что проспала почти до вечера – на часах было без четверти пять. – Хотелось бы узнать, как моя машина. Дед Семён не заходил сегодня?

– Как позавтракаете, я могу показать гараж Дани. Они с Сёмой возятся с ней с утра.

Эта новость порадовала меня.

– Но не вижу смысла вам туда идти. Мужские дела, зачем они вам. Сёма скоро должен прийти на ужин, вы можете его подождать здесь. Он расскажет, как поживает ваш автомобиль.

– Время не терпит, хочу сегодня поехать в дом.

Лицо Милы немного омрачилось. Она отвернулась к плите и как бы невзначай спросила:

– В дом старика Захара?

– Наверное. Меня пригласила погостить в нем подруга.

– Лизавета?

– Вы знакомы?

Мила снова отвернулась к плите, но я успела заметить на ее лице беспокойство.

– Видела ее еще ребенком, когда-то давно. Дом пустует после смерти Захара.

– Я собираюсь провести там отпуск. Хотелось бы заселиться поскорее.

– Куда спешить, могли бы пару дней пожить здесь, осмотреть наш прекрасный поселок. Познакомиться с соседями.

– В другой раз, быть может.

Я с ужасом поняла, что местные уже знают о моем приезде. Надеясь, что среди них нет фанатов сериала о Волковой, я осторожно поинтересовалась:

– Поселок большой?

– Да какой там! – Мила присела на стул рядом со мной. – Мы и поселком зовемся только промеж собою, да и то в шутку. Улица в пять домов, если можно так сказать. Единственная больница почти в ста километрах от нас. А вы, значит, дружите с Лизой? – спросила она, перескочив на другую тему. – Давно?

– Несколько лет. Мы жили с ней вместе во время учебы.

Мила кивнула, нахмурилась.

– И все равно, я убедительно прошу вас остаться на денек, пока не станет понятно, что авария не нанесла вам вреда.

– Чувствую себя замечательно, – соврала я.

Как можно скорее я умяла все пять сырников, которые были на моей тарелке, и допила кофе. Мила выключила плиту, вытерла мокрые руки о передник и повела меня к задней двери. Мы вышли в цветущий двор, засаженный цветами. Из всех, которые я видела перед собой, я знала только розы. Я вдохнула свежий воздух с примесью цветочной пыльцы, прелых листьев и ила, которым тянуло с озера.

В обе стороны от дома уходили чужие огороды и дома, огороженные заборами. Мила поздоровалась с соседкой, вынырнувшей из окна своего дома и довольно нелюбезно осматривающей меня с головы до ног.

– Твоя постоялица? – спросила она.

– Привет, Нюра. Ты что-то не выходишь последнее время. И, смотри-ка, двор свой совсем запустила.

– Ноги болят, и по дому-то хожу с трудом.

Я протиснулась мимо хозяйки и поплелась по бетонированной дорожке вдоль дома. Мила нагнала меня уже у калитки. Днем здание гостиницы выглядело меньше и милее: выкрашенный в вишневый цвет кирпич и кустики доцветающих цветов в старых колесах от автомобиля. Я не удержалась и наклонилась понюхать цветы. Пряный и резкий запах пришелся мне по вкусу.

– Бархатцы, – подсказала Мила, – нравятся?

– Приятный аромат. Так куда мне идти?

Мила вскинула руку и указала вдоль улицы.

– Идите прямо до конца улицы пока не уткнетесь в тупик, там идите направо. Гараж Данилы не пропустите, там куча старого хлама и высоченный человек в костюме пугала.

Я удивленно уставилась на Милу, она, смеясь, пояснила:

– Даня почти два метра ростом, а вся одежда на нем сидит, как на чучеле, но он добряк. Если не трудно, передайте мой «пламенный привет» Сёме, пускай идет ужинать, старый пень.

Я улыбнулась Миле и пообещала передать с точностью до запятой.

Мельком взглянув на свое немного примятое после сна платье, я отряхнула его, поправила волосы и стиснула в руке телефон. Несколько сот метров по маленькому поселку. Почти испытание. Наверняка все уже знают о моем приезде, если не от врача и деда Семёна, то от Милы уж точно. Значит, на меня будут бестактно глазеть из всех окон и дворов. Я перешла дорогу, пропустив одну машину и ступила на ровную дорожку вдоль домов, похожих на здание гостиницы, как под копирку. Различия были лишь в цвете фасада и растущих цветах перед домом. Как могла, я ускорила шаг. Боковым зрением порой замечала движение занавесок в окнах, но не оборачивалась. Обещанный Милой тупик я увидела через пару минут своего путешествия. Если это был другой конец поселка, то он был до смешного мал. Несмотря на это, ноги начали болеть, да и голова напомнила о том, что вчера я здорово ударилась. Мне попались несколько человек по пути, которые делали вид, что куда-то спешат, как и я. Украдкой заглядывали в лицо и смущенно здоровались. Полагая, что в таких местах это принято, я здоровалась в ответ.

Дойдя до конца улицы, я свернула и почти сразу оказалась на кладбище старых авто, пребывающих в разных стадиях разложения. Неподалеку стоял старенький УАЗ Семёна, а за ним – ГАЗ с лебедкой: выглядел он как ровесник динозавров. Наверняка именно им мою машину тащили до гаража. Обойдя два искореженных авто, один из которых стоял на крыше другого, я заметила открытые ворота гаража и услышала приглушенные голоса.

6

– Что, совсем не отремонтировать? Как же я теперь без машины?

Я с ужасом смотрела на свою «японку». Оба передних крыла отсутствовали, капот был погнут, открывая покалеченные внутренности. Водительская дверь висела чуть набок, замок на ней был сломан, а сама она держалась лишь на тряпице, которой ее примотали, чтобы отбуксировать. Передние колеса вывернуты под странным углом. Боковые и лобовое стекла разбиты, осколки я видела внутри салона, где остались лежать бутылки из-под воды да пустой пакет от яблок, а белая подушка безопасности блином свисала с руля.