Для нее дело было решенное, для меня – нет. Я продолжала сопротивляться.

Тем временем, дорога свернула на запад, мне пришлось надеть очки, чтобы солнце не слепило. Я откинула прядь длинных русых волос за спину и поправила очки на переносице. Осень в этих местах еще не вступила в свои права, было по-летнему тепло, а деревья до сих пор хранили свою зелень на ветвях. Лиза пообещала, что созвонится со знакомым, который проводит меня к самому дому.

– Он будет тебя ждать в кафе у съезда. Ты не заблудишься, там оно одно на многие километры. Спросишь там Егора, он довольно… заметный, – она усмехнулась.

В мыслях я уже нарисовала себе маленький деревянный домик с резными ставнями крашеными в зелень, как в старых деревнях, какой был у моей бабули.

Я поискала радиостанцию с музыкой. В ответ услышала лишь помехи. Всю дорогу я хотела позвонить подруге и узнать у нее, есть ли в старом доме ее деда телевизор, но всякий раз боялась вызвать у нее гнев. Если Лиза сумела найти мне провожатого, то наверняка она распорядилась и насчет телевизора, чтобы меня от рисования ничего не отвлекало. Я не помнила, когда успела ей рассказать о художественной школе, наверное, в те бессонные ночи, когда мы зубрили билеты для экзамена, иногда прерываясь, чтобы выпить кофе на крошечной кухне. Благодаря бабушке я окончила художественную школу в своем городке, но последний раз брала в руки карандаши и кисти где-то в десятом классе. Лиза верила, что это отвлечет меня и сумела-таки убедить в этом.

Я избежала суда, и даже сохранила права на машину, несмотря на аварию. Я знала, что через несколько месяцев все забудут обо всем и найдут новые темы для сплетен. Но каждый раз, садясь за руль, мыслями я буду возвращаться к тому роковому вечеру.

Телегин, явившийся в гости только на третий день, от идеи Лизы тоже оказался не в восторге.

– Ты уедешь, и Агапов тебя заменит.

Агапов Аркадий Никифорович, старый режиссер еще советской закалки, был создателем сериала, в котором играла я. Костя держался за него, как за свой спасательный круг, и даже пытался подбивать колья к его внучке и помощнице – Анфисе. Анфиса, миловидная девушка двадцати трех лет, еще училась на филфаке, но дед уверенно втянул ее в киноиндустрию и планировал ее дальнейшее обучение. Анфису любили все в труппе, где я играла. Она бегала по нашим поручениям, помогала одеваться, если костюмер была занята, и была всегда на связи. Именно через нее я держала связь с Агаповым. Он знал о моем решении отдохнуть, но не выразил озабоченности, понимая мою ситуацию, с тем условием, конечно же, что я вернусь в срок.

– Сейчас нужно сделать каменное лицо и выйти в люди, – продолжал Телегин, – хватит прятаться. Ты не виновата и знаешь это. Люди знают это, чтобы там ни писали «желтые» газетенки. Это досадное происшествие, и только.

– Досадное? – я усмехнулась, вспомнив, что и сама накануне назвала все «ерундой».

– Ты сильная, справишься. Работа – лучшее лекарство от хандры. Когда все будут досматривать очередной сезон про Алису Волкову, забудут обо всех неприятностях, которые произошли.

– Достала она меня, Волкова эта.

– Не произноси этих слов даже в мыслях, – глаза Кости округлились.

Он провел рукой по редкой рыжей бороде, выглянул на улицу через окно, у которого стоял с тех пор, как вошел на кухню нашего с Лизой обиталища.

Он разбудил нас рано утром. Удивленная подруга побрела открывать дверь, а когда поняла, кто пришел, поскорее оделась и убежала, сославшись на раннюю репетицию в театре.

– Ненавижу этого типа, – шепнула она мне на ухо перед уходом.

Надо сказать, их неприязнь была обоюдной. Костя представлял интересы Лизы до меня, и ссор между ними было предостаточно. Тогда я не знала, что отношения между ними были крайне близкими, и разбежались они после измены Елизаветы. Лиза так и не призналась в этом, обо всем я догадалась по некоторым неаккуратным словам самого Кости.

Осмотрев с некоторым пренебрежением и толикой брезгливости наше жилище, он обосновался у окна, от кофе отказался. Я же, в пижаме, не став переодеваться, завтракала.

– Съемки уже скоро, что я скажу Агапову, если ты не вернешься к началу съемок?

– Вернусь. Я уезжаю отдохнуть, а не переселяюсь на другой континент или на другую планету. Всего какая-то тысяча с лишним километров. Никуда эта Волкова не убежит, – я засмеялась.

– Что ты будешь делать в этой глуши? Рыбу ловить? Ягоды и грибы собирать?

– А хоть бы и рыбку ловить.

Костя неодобрительно покачал головой. В такие моменты он напоминал старичка, дряхлого такого, мнящего себя умудренным опытом. Но выглядел при этом просто дряхлым.

– Ты хоть знаешь, какой стороной удочку держать?

– Займусь живописью, – сказала я.

Телегин терпеливо вздохнул и медленно выдохнул прежде, чем заговорить вновь. Я была уверена, что он сделал это с закрытыми глазами и успел досчитать до десяти, хотя в этот момент сидела спиной к нему, намазывала очередной кусок хлеба сливочным сыром. Я затылком почувствовала, что Телегин подошел ближе, затем на мое плечо опустилась его ладонь.

– Я же все понимаю. Это был сильный стресс: авария, потом больница, а после ты узнала о трагедии. Тебе нужен кто-то, кто тебя выслушает, обнимет, скажет, что все хорошо.

Он сжал мое плечо.

– Руку убери, – тихо сказала я.

Телегин сразу отошел обратно к окну и тяжело вздохнул.

Я обернулась к нему. Уши у Кости горели, как красный знак светофора, побелевшие губы сжаты в тонкую линию, отчего подбородок поехал чуть вперед и вверх. Порой он напоминал мне Ленина, но был еще не настолько лыс.

– Мне нужен отдых.

– Хотя бы скажи, куда ты едешь, – попросил он, стараясь не глядеть мне в глаза.

– Знает только Лиза, и этого достаточно. Агапову я сообщила о своем отъезде, с Анфисой я на связи всегда. Мой телефон у тебя есть, звони в любое время, если так волнуешься за меня. До съемок я вернусь. Обещаю.

– Так и знал, что это идея Сироткиной, – прошипел Костя. – Я первый обо всем должен знать, а не Анфиса. Кто она такая? Анфиса… – он сердито что-то пробормотал себе под нос. – Нельзя тебе в деревню, ты городская, ты там пропадешь.

– Я из маленького городка. Что ты вообще знаешь обо мне, Телегин?

– Только необходимое, – парировал он. – Ты вернешься в срок и больше никаких подобных разговоров о Волковой. Договорились?

Я согласно кивнула.

Сезон за сезоном я ловила выдуманных преступников, щеголяла в полицейской форме и была любимицей не только домохозяек, но и их мужей. Костя часто говорил, что когда выходит новый сезон, то даже фанаты хоккейной сборной переключают канал, чтобы узнать, кого на этот раз Волкова виртуозно «выведет на чистую воду». Мне же эта роль осточертела.

3

Обе стороны узкой дороги подпирали поля, засеянные подсолнухами, уже пожухлыми в это время года и готовыми к уборке, когда навигатор радостно сообщил мне, что я на месте.

Осмотревшись, я постучала пальцами по «баранке», снова взглянула на дисплей навигатора перед собой, затем обвела взглядом поля, словно ожидала, что сейчас передо мной откроется еще одна дорога или я сумею разглядеть где-то за ними притаившийся городок, но ничего такого не произошло.

Я вышла из машины. Плотная стена полей и редкие лесочки позади них, и даже намека на кафе не было поблизости, ни огонька, ни указателя. Мимо меня пронесся большегруз, я проследила за ним взглядом, пока он не превратился в точку на дороге, других машин не было.

Первой мыслью было позвонить Лизе, но полагая, что это будет так же бесполезно, как пару часов назад, я села в машину и выехала на дорогу. Навигатор продолжал нагло врать мне, и я отключила его.

Решив ехать на малой скорости, чтобы не пропустить кафе или сам съезд к городу, вдалеке я увидела тот самый КамАЗ, который теперь стоял под деревьями на обочине слева. Не став раздумывать, для чего он остановился, мне ведь надо было узнать дорогу, я свернула налево и мне открылась грунтовая дорога среди деревьев, в глубине светилось одноэтажное здание, я подъехала к нему, лавируя между припаркованными по краям узкой дороги машинами.