- Ну и катавасия! Или как это будет правильно: волковасия? Хотя… Волк – это ж «люпус», так? Тогда это будет…

- Артур, – взвизгнул Фигаро, – нас сейчас сожрут!

- Не сожрут. - Мерлин вздохнул. – Потерпите немного, вам полезно, господа. А вам, Фигаро, так тем более… Ага, кажется, вижу. Вон он, красавец. На холме.

Но следователь уже сам почуял знакомую эфирную дрожь и повернул голову туда, где находился ее источник: невероятных размеров волколак снежно-белого окраса. Тварь спокойно сидела, подобрав под себя пушистый хвост, и с легким любопытством наблюдала за происходящим на дороге.

- Далеко, гад! – разочарованно прошипел Артур. – Умная скотина! Ладно, Фигаро, не стойте столбом! Видите, господин инквизитор уже устал. Давайте, давайте, вспоминайте, чему я вас учил!

Следователь вздохнул, сдвинул шапку на затылок и, присвистнув, закрутил лихое заклятье, тут же швырнув его в стену серых туш перед ним. Заклятье без названия, личная наработка Мерлина, слегка «подпиленная» лично им, Фигаро, под свои скромные способности.

Все волколаки попавшие под удар – штук десять – удивленно взвизгнули и взлетели в воздух, беспомощно перебирая лапами, а в следующий момент взрыв разбросал тварей по сторонам. Выживших не было: хаотично меняющиеся гравитационные напряжения разрывали внутренние органы не хуже удара парового молота.

Фигаро рассчитывал, что после такого волколаки разбегутся, поджав хвосты, но куда там! Твари выстроились в некое подобие клина, и скопом навалились на защитный купол Френна. Первый ряд волколаков немедленно забился в электрических судорогах, но их прижимали, выдавливали вперед подступающие сзади, и следователь понял: секунда-другая, и защиту инквизитора сомнут.

Но Артур был наготове. Когда Френн уже был готов упасть от рвущей барабанные перепонки отдачи, Мерлин, резко взмахнув рукой, погасил долбившие по инквизитору компенсирующие напряжения, укрепил защитный купол, закатал рукава и врезал по стае.

Врезал хорошо, с оттяжкой, врезал так, как врезал бы Тот Самый Мерлин, отец-основатель классической школы колдовства, один из Четырех Первых, древний, но все еще неунывающий, въедливый как ярь-медянка колдун.

Удивительно, но следователь даже смог опознать заклятье Артура: сложный невральный деструктор, буквально выжигающий нервную систему жертвы в пепел. Мерлин, похоже, влил в заклинание просто бездну энергии: волколаки валились в снег, словно выключенные автоматоны.

Широкий «язык» заклятья веером прошелся по снежному полю, убивая оборотней, развернулся в полную силу… и погас у лап главной твари, которая все так же сидела на вершине холма.

- Ого! – Артур поднял кустистую бровь; в голосе призрака слышалось уважение. – Погасил, значит. Это демон, Фигаро, и демон сильный, но…

Он не договорил: вожак вскочил на лапы и завыл.

Вой – невероятно тоскливый, до костей пробирающий звук разлился над холмами. И Фигаро услышал, каким-то невероятным образом понял, что говорил вожак стаи – говорил без слов.

...уходите. Уходите отсюда, вам здесь не место, здесь не место никому, не место для людей, здесь от века торит свой путь лишь метель, здесь лед, здесь гаснет последнее тепло, уходите, уходите, или вы ляжете в эту землю навсегда, а это холодная земля, жесткая земля, в которой мертвецы от веку не знают покоя, так что уходите, и уйдете без преград. Пойдете вперед — найдете только смерть. А потом не найдете и смерти. Уходите

И тут произошло нечто настолько невероятное, что остатки волос зашевелились у Фигаро на голове.

Мертвые волки-оборотни вставали.

Серо-белые туши поднимались, покачиваясь точно пьяные, глядя в никуда мутными остекленевшими глазами, вставали и уходили в сторону далеких холмов. Минута, другая, и вот уже вся стая исчезла, растворилась в подступающей тьме.

Огромный белый волколак посмотрел на Фигаро, чуть качнул головой и, подпрыгнув, исчез в вихре снежной пыли.

А на холме, по которому поднималась дорога, вспыхивали огни, и вниз, к следователю и инквизитору, поднимая ногами снежные буруны, уже бежали люди с ружьями и керосиновыми фонарями.

- Ну, господа, – капитан Швайка в восторге хватил по столу ушанкой, – видал я, конечно, всякое, но чтобы два приезжих штатских щегла целую стаю волаков уделали – это, я вам скажу, да! Это, я вам, скажу, ого! Это, я вам скажу…

- Так они же все воскресли. – Фигаро почти сразу сообразил, что «волак» – один из вариантов сокращения «волколак» но все еще не понимал восторгов капитана. – И ушли себе спокойно. Я так понимаю, что будут и дальше нападать?

- Будут, будут, – Швайка махнул рукой, – да только теперь на пару дней залягут. Раны зализывать, надо понимать. Но не в том же дело! Вы, так понимаю, то ли мерлиновы сыночки, то ли сержанта Кувалды племяши, раз так их раскидали! Все, господа хорошие, с этого момента я к вашим полным, так сказать, услугам! Мой дом – ваша крепость, моя сабля – ваша сабля, мой стакан…. Кстати, насчет стакана. Вы, наверное, перемерзли? Вона как одеты: точно на юга собрались! А раз так, то выпить нам срочно надо – для снятия нервозности и здоровья для!

«Начинается», подумал Фигаро, но потом понял что он, в сущности, не имеет ничего против стаканчика и даже трех стаканчиков. Руки следователя тряслись, и причиной было далеко не только переохлаждение.

- Не откажусь, – сказал он, стаскивая шубу, которую немедленно подхватил усатый адъютантик, тут же сгинувший с глаз.

- Присаживайтесь, присаживайтесь, други мои! – Швайка кивнул в сторону широкого кожаного диванчика у огромного камина, в который, похоже, мог бы легко заехать дизельный локомотив. – Грейтесь. А я пока подумаю, что у меня к столу…

Следователь буквально рухнул на диванчик; голова Фигаро кружилась. Он чувствовал себя выжатым лимоном – больше от нервов, чем от физических и колдовских упражнений.

«Вырубаюсь, – подумал он, – как есть вырубаюсь. Сейчас пара рюмок и усну прямо тут. И хрен бы с ним».

Швайка, тем временем, одернул серый мундир, поправил пышные усы и – топ-топ-топ! – перекатился к здоровенному комоду, над которым висело старое мутное зеркало в тяжелой оправе. Капитан весьма забавно перемещался в пространстве, являя собой затянутый в серое сукно куб — квадратная голова и широченные плечи одним коротким срубом переходящие в бедра, ниже которых торчали две ноги-спички в штанах с лампасами и маленьких, чуть ли не женского размера сапожках. Когда комиссару нужно было куда-либо перейти, он как бы наклонялся в ту сторону всем корпусом, а дальше приходили в движение ноги: сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, словно поршни двигателя.

Топ-топ-топ-топ! Швайка подкатился обратно к столу; в его руке смачно булькала большая бутылка темно-коричневого стекла с зеленой этикеткой. Глаза следователя медленно полезли на лоб.

- Это же «Дукат». Зеленый. Сорокалетний. Я такой в последний раз с Фунтиком пил на «Чёрных прудах».

- С Фунтиком, это, стало быть, с Их величеством? Ни себе чего вы, батенька, знакомства водите! – могучие брови капитана взлетели к ярко блестевшей лысине. – То-то я и смотрю, что вы – птица непростая! Да еще с инквизитором приехали!.. Все правильно, этот коньяк мне Величество Фунтик и присылают. Заради улаживания, так сказать, личных проблем средне-мелкого масштабу.

- Знаю, наслышан. – Следователь протянул руки к огню; в пальцы немедленно впились сотни невидимых игл, кровь, наконец, почувствовав тепло, начала осторожное движение по телу. – И как вы с такой напастью справляетесь? Я имею в виду бессмертных волколаков?

- Да так и справляемся, – Швайка открыл ящик стола и достал на свет божий стаканы из толстого бутылочного стекла, при одном взгляде не которые следователю сделалось дурно – стаканы больше походили на маленькие ведра. – Волколак он и в Африке волколак: железная пуля в черепушку – и пока-пока.