- Тузы не понадобятся, – отмахнулся Артур. – Двигаем.

- Э-э-э... Прямо через них?

- Прямо через них.

- А если...

- Они не нападут.

Магистр открыл рот, закрыл его, молча пожал плечами, и пошёл вперёд. Анна, комично покачиваясь, летела за ним.

А Фигаро вдруг понял, что Артур прав: ни волколаки, ни ледяные элементали не собрались на них нападать.

Волки рычали и грозно царапали когтистыми лапами камень, спрайты хищно свистели, плюясь искристым льдом, но...

«Вот только они нас не тронут»

- Френн, держитесь ближе к Фигаро. Вы не под защитой Договора... Да, вот так будет нормально.

- А при чём тут Договор? Откуда...

- Имейте терпение.

Шаг. Ещё шаг. Шипы на ботинках цеплялись за камень, царапали его, высекая едва заметные искры.

Волколаки зарычали, оскалились, и… отступили.

Анна Гром застонала.

Тело девушки засветилось; вокруг запястий и головы вспыхнуло вполне различимое гало. Воздух загудел, запах электричеством.

- Если она проснётся, у нас будут проблемы, – пробормотал Мерлин. – Что вы ей вкатили, Метлби?

- Сомниум экселенц. Кристаллы, разведённые в масле один к ста тысячам.

- Крепкий раствор. Ничего сильнее дать ей уже нельзя. Разве что...

- Попробовать заклятьями? Мне кажется, это плохая идея. Её аура и так аномально уплощена и нестабильна.

- Вы опять прошли собеседование на моего заместителя. Ещё пару раз, и я вас найму.

Волки-оборотни завыли.

Это был страшный звук; не вполне вой и не вполне голос, точно завыл сам ночной воздух, застонал, распался на сотни отдельных голосов, которые, всё же, были одним единственным голосом. Только сейчас этот голос уже не угрожал.

Он умолял.

уходите уходите уходите уходите не делайте этого вы не понимаете что вы делаете вы убьёте её вы убьёте всех нас вы убьёте себя уходите убирайтесь мы вас не тронем мы уйдём уйдём навсегда вы больше никогда о нас не услышите мы обещаем мы отблагодарим мы можем золото вечная жизнь могущество мы всё можем просто отдайте нам девушку и уходите уходите уходите вас никто никто никто не тронет

- Может быть... – неуверенно начал Метлби, но Артур уже действовал.

Молниеносное, почти неуловимое движение запястья, едва заметный жест дуэлянта, который Фигаро не заметил вовсе, но инквизитор с магистром заметили и одобрительно хмыкнули в унисон (всё же, эти оба были, в первую очередь, профессионалами своего дела).

Как позже объяснил Артур, перед ним стояли одновременно три задачи: зашвырнуть Анну Гром в аномалию максимально быстро и неожиданно (тут оказалось достаточно кинетика, пусть и несколько усовершенствованного), не допустить физических повреждений тела девушки (если бы Анна умерла, то возродилась бы в произвольной точке земного шара в новой ипостаси, поэтому Мерлину пришлось применить особое заклятье уничтожающее инерцию), а также исключить воздействие на аномалию любого стороннего колдовства. Это последнее оказалось самым сложным: в последний момент снять с объекта, летящего в сторону эфирной дыры со скоростью немногим меньше скорости звука все заклятья разом.

Фигаро даже не заметил, как Анна Гром влетела в трещину зыбкой пустоты; слишком быстро всё произошло.

На несколько секунд на вершине Рогатой горы воцарилась полная, кромешная тишина.

А потом...

А потом...

А потом.

Потом на вершине Рогатой Горы вспыхнул свет.

Ослепительно яркий, но, в то же время, мягкий, розовато-карамельный, он упал откуда-то сверху подобно молоту и тут же рассыпался на все мыслимые цвета спектра. Эфир дёрнулся, сжался и хлопнул мокрой простынёй – следователь почувствовал, как от такого энергетического каскада у него вполне физически заложило уши – ударил наотмашь, и, содрогаясь, вернулся в своё нормальное здоровое состояние.

Ледяные иглы вонзились Фигаро в пальцы, пробившись к самом сердцу. Он застонал и едва не потерял равновесие; по сравнению с обычным лёгким покалыванием это напоминало холодный водопад, в который следователя бросили, в чём мать родила.

Что-то происходило с миром вокруг: он сжимался, складывался сам в себя, сворачивался. Из реальности исчезали невидимые внутренние напряжения; так покосившееся гнилое дерево перестаёт протяжно скрипеть, рухнув, наконец, на землю. У реальности словно выдернули больной зуб, и теперь, когда из раны вышел весь гной, потекла алая, здоровая кровь.

Вселенная вздохнула с облегчением, и расправила плечи.

Кажется, Фигаро ненадолго потерял сознание, но совсем ненадолго: когда световое мельтешение в глазах, наконец, прошло, он всё ещё стоял на ногах, хотя те ощутимо тряслись. Похоже, свет был просто психическим эффектом; следователя не ослепило, и при серебряном свете звёзд его взору предстала удивительная картина.

Ледяные спрайты исчезли. Там, где только что кишели одержимые духами морозные облачка, теперь вертелась лёгкая снежная крошка, медленно оседающая на землю красивым искрящимся шлейфом.

Исчезли и волки. Точнее, исчезла их волчья оболочка, и теперь на снегу корчились, схватившись руками за головы и стеная от боли исхудавшие оборванные люди. Некоторые были совершенно голы, на других ещё сохранились обрывки того, что когда-то было одеждой. Бывших оборотней непрерывно тошнило, из тела выглядели предельно измождёнными, но Фигаро не особо волновался за них: их волчья живучесть и устойчивость полу-Других сохранится ещё несколько недель. Недаром в древности некоторые смертельные болезни лечили именно так: заражая «волчьим кусом», а потом, после того, как тело новоявленного ликантропа залечивало все хвори, обращая того назад в человека.

А на камне, плоском камне над которым недавно извивалась трещина в мироздании, сидела женщина.

Что-то от облика Анны Гром в ней осталось: скулы, изящная шея, тонкий абрис лица. Рост тоже, в общем, не изменился, хотя пышному бюсту женщины явно было тесно в защитном гвардейском комбезе. Растрёпанные рыжие волосы смешно торчали во все стороны, а тонкие губы жадно хватали ледяной воздух. Красивые зелёные глаза были пусты; похоже, она пребывала в состоянии шока.

Мерлин уже был тут как тут: призрак подлетел к Анне (или как там её стоило теперь называть) и, достав откуда-то из воздуха один из своих приборчиков с лампочками, принялся водить им вокруг головы рыжеволосой дамы.

Глаза бывшей Анны Гром сфокусировались.

- АРТУР!! – Заорала рыжая так, что ноги подкосились даже у Метлби. – СКОЛЬКО РАЗ Я ПРЕДУПРЕЖДАЛА ТЕБЯ, ЧТОБЫ ТЫ НЕ ТЫКАЛ В МЕНЯ СВОИМ ЭЛЕКТРОННЫМ БАРАХЛОМ?!!

- Моргана, милая, – тон Артура был совершенно невозмутим, – это ради твоей же пользы. Успокойся, глубоко вдохни, и скажи, сколько пальцев ты сейчас видишь?

Сложнее всего оказалось разместить на «Мамонте» тысячу спасённых оборотней.

Точнее, это оказалось в принципе невозможным: вездеход имел строго лимитированное количество жилых помещений, а складские отделения отапливались далеко не все. Еды бы на всех хватило (гвардейцы вообще питались консервами лишь тогда, когда не получалось поймать в лесах какую-нибудь дичь, что означало – крайне редко), а вот места не было.

Однако Моргана Лиддл, она же Моргана Благая, Великая колдунья Первого Квадриптиха, Первая Метресса и Леди Белой Башни лишь фыркнула и за несколько минут трансформировала из камней и снега огромный гусеничный прицеп размером чуть ли не больше вездехода. Внутри это был, по сути, просто передвижной барак, но от ветра и холода, по крайней мере, он защищал.

Как и предполагал Артур, все спасённые оборотни стали таковыми не более года назад, а, стало быть, их психика особо не пострадала. Так оно и было: расколдованные волколаки ничего не помнили, но дара речи не потеряли, с удовольствием трескали жареное мясо, пили водку, запасы которой стремительно обнулились и охотно рассказывали о том, как попали «волку на зуб». Среди них было много трапперов, золотоискателей, но встречались и механики с Кальдеры, и солдаты, охранявшие местные каторги, и сами каторжане. Был даже один булочник.