Это был полезный документ. Витя положил листок в карман.

Пусть теперь бабушка назовет его фантазером, когда он начнет придумывать!

Но все же это не имело прямого отношения к заметке о Терри Дюперо. Где было продолжение?

Может быть, в этих папках?

Странное обстоятельство.

А как же «Кон-Тики»?

«Назовите пароль».

Следствие начинается

Кап-кап-кап — застучало по крыше над головой и, внезапно налетев, загрохотала за окном осенняя гроза, с треском, сверканием молний и дробным стрекотом ливня.

Витя плотнее запахнулся в плащ-палатку. А та девочка была в океане во время шторма одна. Он представил себе, как катят в океане громадные серые валы один за другим, дыбятся и обрушиваются вниз. И стало даже как-то страшно... за Терри.

В пионерском лагере под Батуми, где он жил этим летом, ребят не пускали купаться во время шторма. На мачте поднимали шары; волны кидали спасательный катер как щепку. А Терри была на маленькой лодке четверо суток. Как же ее не захлестнуло? Это было очень странно.

Витя вытащил свою старую записную книжку, огрызок карандаша и сделал на чистом листке особую пометку — вопрос.

Неясно, например, как попала эта девочка на лодке в океан.

Почему погибли все, с кем она была?.. Иначе бы ее хватились, искали бы... А может быть, она сама уплыла в океан?

Может быть, Терри Дюперо захотела переплыть океан, как доктор Бомбар из Франции, который доказал, что можно прожить в океане без запасов пищи?

Тур Хейердал со своими товарищами переплыл же океан на плоту «Кон-Тики». Витин друг Мишка говорит, что это был плот из необыкновенных бревен. Но если человек трус, его хоть на непотопляемый крейсер посади, он все равно погибнет от страха, если попадет один в океан.

И доктор Бомбар тоже доказал, что потерпевшие кораблекрушение умирали не от голода, а от испуга. Пугались, что их не найдут.

А если человек сам решился переплыть, — значит, он поборол страх.

В заметке были слова, которые Витя вновь перечитал: «...девочка с лицом, на котором застыл страх». Значит, что-то произошло. Но что?

Витя освободил одну из папок и надписал на ней: «Как Терри попала в океан?» И внизу: «Случайность или преступление?»

Да, в самом деле, история мореплавания знает случаи, которые до сих пор остались необъясненными. Витя в свое время переписал в записную книжку факты, взятые им из газет и журналов:

«Февраль, 1948 г. Голландский пароход «Уранг Медан» из Молуккского пролива стал посылать сигналы: «SOS! SOS!» Погибли все офицеры и капитан... Возможно, в живых остался один я...» Потом последовало молчание, а затем радист отчетливо отстучал: «Я умираю».

Когда к пароходу подоспели спасательные суда, на судне не нашли ни одного живого существа. У всех погибших не оказалось никаких ран. Только на лицах было выражение ужаса. Небо в этом районе было чистым, море спокойным...»

Может быть, и здесь такой же загадочный случай? Но узнать об этом можно было, лишь разобрав все эти папки с вырезками и записками.

Витя присел на сундук и стал перекладывать листок за листком. Это были заметки: некоторые из советских газет, а большинство — из иностранных. К ним были подклеены написанные от руки переводы и фотографии… Вдруг он отложил бумаги, прислушался. Ему показалось, что кто-то возится у дверей чердака. Затем раздался условный стук. Витя проковылял к двери и запросил пароль. Ему ответили. Он отодвинул щеколду. Отбросив массивную дверь, на чердак ворвался Мишка.

— Витька! — закричал он с порога. И тут же стих, заметив на Вите плащ-палатку, а в руках какие-то бумажки. — Это что?

Витя подал ему вырезку с заметкой о Терри, и Миша пробежал ее глазами: происшествие явно заинтересовало его.

Витя тем временем подумал, что, может быть, вот так же разбираются в старых бумагах, разыскивая настоящего преступника, сыщики.

Там, в этом Майами, тоже был, во-первых, следователь. А следователь вообще-то почти как сыщик: следователь — преследователь. Во-вторых, это мог сделать тот, кто написал заметку.

— Дальше где? — спросил Миша.

Витя показал папки.

— Давай искать! — предложил Миша и тотчас присел на корточки. — Только с чего начнем?

В самом деле, с чего начинать следствие? Как Терри попала на яхту? Кто ее родители? Кто ее друзья? Но, может быть, у нее были и враги? Вероятно, надо было бы узнать сначала все это и побывать мысленно в том городе, где Терри раньше жила,

— Приступим, товарищ следователь, — пригласил Миша, когда Витя уселся на сундук. — Я буду искать только напечатанное на машинке и написанное от руки и буду давать тебе, а ты читай и говори — то или нет.

Миша зашуршал бумагами, изредка протягивая Вите то один листок, то другой:

— На, смотри.

Витя вдруг вспомнил, что ведь Мишка пришел к нему среди белого дня, и закричал:

— Мишка, ты же опоздал! Перемена-то, наверное, кончилась? Тебе же в дневник запишут. Давай беги!

Мишка бросился к дверям, на ходу сообщая, что сразу после уроков он вернется сюда на чердак, и пусть Витя пока разбирает, где «то» и где «не то», и с грохотом помчался вниз.

Конечно, может быть, другой с одного взгляда определил бы «не то» и отбросил бы. Но только не тот, кто спросит себя: «Как попали «ненужные» бумаги туда, где должен находиться «главный документ»? Случайно? А может быть, они каким-то образом связаны с «главным», может быть, именно в них — ключ к разгадке того «главного документа»?

Ведь может же получиться, что, даже обнаружив этот документ, нельзя будет еще крикнуть: «Это случайно!» Или наоборот: «Все ясно: это трусость! Это преступление!». Может быть, там и дальше будут только факты?

Прежде чем ответить твердо, кто виноват, — нужно будет найти причины.

Задавая эти вопросы, ты, читатель, возможно, тоже бережно отнесешься к каждому листку, попавшему в твои руки при поисках главного свидетельства.

И прочтешь так, как это делал сейчас Виктор Череменцев.

И будешь думать не только о том, чтобы найти то, что уличило бы Харвея, но и главным образом о том, как бы не обвинить невиновного. Потому что даже трудно было представить, чтобы такой парень вдруг стал преступником или трусом.

Первые сведения.

Семейная фотография.

Если представить себе...

Витя стал брать подряд лежавшие сверху газетные вырезки. На целом газетном листе он, вероятно, и не обратил бы внимания на то, что там было написано. А вырезанные в виде отдельных прямоугольничков, они притягивали к себе взгляд. Например, попалась заметка о том, что в Англии и в Америке, когда женщина идет наниматься на работу, она уж точно знает: хозяин ей будет платить меньше, чем мужчине, хотя бы работала в два раза лучше. Если не нравится — не надо: сколько хочешь безработных мужчин можно набрать.

Следующая заметка была тоже о женщинах. И тоже про такое, что нарочно не придумаешь.

В Швеции, оказывается, женщин, какой бы подвиг они ни совершили, не награждают орденами.

Судя по заметкам, которые Вите попались (он отложил их в сторону), там есть ребята прямо бешеные какие-то или ненормальные... Обращались они с девчонками как настоящие хулиганы. Один ученик средней школы в городе Форт-Гамильтоне в США поджег волосы девочке. В Нью-Йорке шестнадцатилетний хулиган с такой силой толкнул девочку, что сбил ее с ног — и она получила сотрясение мозга от удара головой об пол...

Разве не могло быть, что какой-нибудь такой мальчишка преследовал Терри, а она сказала: «Убирайся, я тебя не боюсь» — или вроде этого и он ей стал мстить?

В общем, и женщинам там приходилось несладко, и к девчонкам там тоже, видимо, относились так же.