Л. ВИДГОП, Я. СУХОТИН
«СЕКРЕТ ШКИПЕРА ХАРВЕЯ»
Вступление
Осенним днем 1961 года торговое судно из Либерии «Капитан Тео» шло в Атлантическом океане вблизи Багамских островов, когда раздался крик вахтенного матроса: «Человек за бортом!» Команда мгновенно собралась на палубе.
— Готовить шлюпку! — приказал капитан.
— Это же ребенок! — крикнул матрос, смотря в бинокль.
Невдалеке от судна покачивалась на волнах надувная спасательная лодка. В ней лежала белокурая девочка. На ее лице застыл страх.
Матросы подплыли к лодке, бережно перенесли спасенную в свою шлюпку, подняли на борт парохода. Измученная, видимо перенесшая немало страданий, девочка долго не приходила в сознание.
Известие об этом произвело сенсацию. Американские репортеры терялись в догадках, строя самые различные предположения о том, почему девочка оказалась одна в океане.
Вспомнили, что за два дня до сообщения об этой девочке газеты писали: в этом же районе был обнаружен на спасательной лодке владелец яхты «Блюбелл», некий Харвей из города Майами. По заявлению Харвея его яхта попала в шторм и затонула, но ему самому удалось спастись.
Репортеры быстро навели необходимые справки и установили: на яхте Харвея в момент катастрофы находились его жена и семья американцев, отдыхавшая в Майами.
Девочка все еще была без сознания, но репортеры в поисках сенсационных
сообщений для своих газет раздобыли данные, поставившие под сомнение некоторые высказывания владельца яхты «Блюбелл» мистера Харвея.
Кое-кто стал делать тревожные предположения.
Когда девочка пришла в себя и заговорила, стало известно, как она оказалась на грани гибели.
Последующие события были таковы, что ни репортеры, ни полиция не смогли сразу установить истину. Лишь некоторое время спустя стало известно обстоятельство, пролившее свет на это дело.
Знакомясь с материалами, опубликованными в американской печати, мы столкнулись с фактами, о которых газеты в сообщениях о спасенной девочке не упоминали.
Но они проливали свет на истинные причины происшествия, на тех людей, которые весьма активно участвовали в событиях, но при расследовании остались в стороне.
Мы задумались над тем, не был ли и шкипер Харвей жертвой тех, кого не называли газеты и журналы?
И решили восстановить обстановку, в которой произошли события.
У нас не было других свидетельств, кроме статей и фотографий в американской прессе. Мы стремились найти нужные доказательства в жизни, окружавшей Терри Дюперо, как звали спасенную девочку. И в этом нам помогли зарубежные газеты и журналы.
Мы попытались проследить с самого начала события в таком порядке, в каком они, по нашему мнению, могли быть. В сообщениях газет и журнала «Лайф» не были приведены имена следователя и журналиста, и мы назвали их условно. Собственно их имена подсказал нам один наш друг — мальчишка из шестого класса.
Он и его приятель принимали живейшее участие в наших розысках. Они помогали нам прежде всего тем, что либо во всем сомневались, либо начинали воображать такое, что сначала ничем не подтверждалось. Но когда мы начинали изучать факты, выяснялось, что воображение наших помощников имело основание. Особенно когда это касалось поведения детей. Может быть, потому, что они понимали ребят лучше, чем мы: ведь мы учились в шестом классе довольно давно. В конце концов у большинства ребят в любом уголке мира характеры очень похожи. А делают их непохожими только условия, в которых они живут и воспитываются.
Мы решили описать и то, как все это представляли себе наши друзья из шестого класса.
Итак, вначале мы все вместе попробовали понять, как начали разворачиваться события там, в американском городе Майами, события, которые привели к раскрытию тщательно скрываемого секрета мистера Джулиана Харвея.
Следователь встречается
с мистером Харвеем.
Беседа или допрос?
В кабинете следователя морской охраны в американском городе Майами два человека рассматривали фотографию мужчины.
— Крепкий парень, верно? — сказал хозяин кабинета Девид Честер, молодой человек атлетического сложения.
— Он моряк? — спросил гость.
— Последнее время. А раньше был летчиком.
— Его наняли шкипером?
— Нет, это была его собственная яхта.
Гость склонился над бумагой, пробежал глазами запись:
«По трапу он поднялся самостоятельно. Выглядел бодро и энергично...»
— Это чьи показания, Девид? Капитана?
— Да. И доктор тоже говорил об этом.
— Тебе, Девид, все ясно в этом деле? — спросил, словно ненароком, чиновник морской охраны.
— Как тебе сказать...
Гость собрался уходить. У дверей он задержался:
— Как его полное имя, Девид?
— Джулиан Артур Харвей. А что?
— Я спрошу у ребят, может быть, они что-нибудь слышали о нем... Ну, ни пуха тебе, — улыбнулся старший и вышел.
— К черту... К черту, — пробормотал Честер и поддал ногой вслед, словно ударял по мячу.
— Разрешите? — В дверях стоял крепко сложенный господин лет сорока, с голубыми светлыми глазами на загорелом лице.
— Вы — мистер Честер? Я — Харвей! — представился он. — Джулиан Артур Харвей. Вы вызывали меня...
Девид Честер пригласил посетителя присесть в кресло перед столом.
— Мистер Харвей, — сказал он, глядя в лицо посетителю, — расскажите, пожалуйста, подробно, как все произошло. — И включил магнитофон для звукозаписи.
Мистер Харвей начал скорбный рассказ о гибели в океане яхты «Блюбелл»... Голос его звучал ровно, лицо оставалось бесстрастным. Лишь крепко сцепленные пальцы рук выдавали усилие, с каким он сохранял внешнее спокойствие. Молодой следователь истолковал это скрытое волнение по-своему: на яхте, по словам Харвея, были его жена и пассажиры — трое детей с родителями. И все погибли...
— Да, это было неожиданно даже для меня, — продолжал Харвей. — Какой-то необыкновенной силы шквал навалился внезапно. Яхту швырнуло на борт, я полетел в сторону, но тотчас ухватил штурвал и поставил судно против волн. Но они накатывались на палубу, сорвали прожектор, залили машинное отделение. В довершение всего надломилась мачта, и вы же понимаете, как было держать судно на плаву. А тут еще в машинном отделении начался пожар. Я узнал об этом, когда палуба раскололась с треском, и из-под нее полыхнуло пламя так, будто туда засадили напалмовой бомбой. Хотел приготовить спасательные лодки для всех, но не успел: «Блюбелл» легла овер-киль — перевернулась. Я кричал в темноте, но безуспешно...
